что зал увидел его промахи и оценил спокойное мастерство русского. Эту тончайшую волну эмоций Эрик ловит сейчас так же, как Саня, только с обратным знаком. Но это не смутило его, не сбило с толку, он продолжал так же размашисто бомбить ударами и слева и справа. Саня пока успешно уклонялся или отбивался, не забывал и сам успешно всовывать удары, однако чертов Баттербин не только лупить умел, защищался он вполне неплохо, примерно половина Саниных ударов либо отражалась им, либо попадала мимо. Но другая половина прилетала в цель, и это, конечно, не оставалось без последствий, боксер уставал, сбивался с ритма, с дыхания… и под занавес первого раунда Пельмень донес до противника отличную комбинацию: левый джеб — правый кросс, от которой толстяка встряхнуло, не сильно, но очевидно. И зал это заметил, загудев со сложными чувствами — с одной стороны, конечно, зрители болели за американца. С другой — не могли не оценить искусство русского.
Тут звонко грянул гонг.
Билли и Джонни были очень довольны итогом раунда, хотя и не стремились внешне проявить чувства. Но по-русски говорили смело, зная, что в противоположном углу не поймут.
— Хорошо, Санья, отлично, — сохраняя бесстрастное выражение лица, твердил Билли. — Так дьержать! Но только он сейчас вперед, как танк, будьет ломать дистанцию. Тебье надо будет клинчевать!
Саня кивнул. Что-что, а это делать он умел. Не самый сложный элемент боксерской науки, но и его надо с умом выполнять.
Билли горячо утверждал, что надо будет «вязать» соперника, не давать ему бить всеми правдами и неправдами, а отступать, бегать нельзя — это первый бой, его не только публика смотрит, но и знающие, влиятельные люди, да и сам Дон Кинг… Его в зале нет, но наверняка дома он сейчас смотрит этот вечер. Ни в коем случае нельзя, чтобы боксера-дебютанта запомнили как «бегунка», боящегося противника. Хотя, конечно, бывает и такое, что боец начинает уклоняться от боя, изматывая противника, а потом отыгрывает упущенное, да с разгромом… но это воля случая, на нее полагаться нельзя.
Разумеется, Саня и это все понимал. Когда Кенни легкими движениями обеих рук пригласил соперников подниматься, он по решительному виду Баттербина уже видел, что тот готов ринуться в жестокий ближний бой, не давая оппоненту держать дистанцию.
— Бокс!
И точно, Эрик свирепо бросился на Пельменя, но тот мигом поймал его в замковый клинч, еще и протащил немного на себя, да еще и поддел корявеньким апперкотом, не очень сильным, но все в кассу. Эрик-то не одного удара не успел нанести.
— Брейк, брейк! — сердито заголосил Бейлисс, с усилием растаскивая бойцов.
Разнял кое-как, скомандовал: «Бокс!» — и тут уже сам Пельмень опередил противника, засадив все ту же комбинацию, правда, кросс Эрик отбил, и сам мгновенно жахнул правым свингом, чуть не попал, вернее, даже зацепил, хотя и вскользь, но лишний раз напомнил, что ни в коем случае нельзя позволять Баттербину попадать в себя. И он умело ушел от атаки, заставив соперника дважды яростно махнуть в пустоту, и вновь ощутил одобрительную реакцию зала — здесь никакой трусости нет, умело защищаться уходами, уклонами это необходимое искусство в бою.
И вот тут внезапно — это почти всегда внезапно — нахлынуло знакомое упоительное чувство власти над миром, абсолютная уверенность, что все будет хорошо, что ты победитель! Только не расслабляться, не терять внимания, не впадать в самоуспокоенность… вон он как, ух ты!
Эрик вновь едва не достал Саню. Черт возьми, вот это серьезно! Сейчас бы лежал на канвасе… Повезло. Вот сейчас реально повезло!..
Так лихорадочно думал Саня, опять сумев повязать противника клинчем и слегка противясь попыткам Бейлисса разомкнуть бойцов. Да Баттербин и сам вырвался, но Саня успел отскочить и отработать по нему все той же несложной, но эффективной «двойкой», и на этот раз попали оба кулака.
Уверенность жила в нем, но внимания он не терял, только так можно было эффективно закончить бой. То, что он лидирует в нем, Саша ощущал, и то, что сил у него сохранилось больше, чем у противника, тоже. Правда, сейчас будет перерыв, но ведь отдыхать-то будем оба!..
Гонг.
Билли и Джонни ликовали, хотя старались скрыть это, главным образом, чтобы в противоположном углу не заметили. Но там тоже не дураки были, они видели, конечно, что уступают, а главное, им не очень понятно было, что делать, цугцванг такой. Первые раунды все же — самая сильная сторона Баттербина, теперь он явно устал, и двигаясь сам, и нахватавшись ударов от противника… Совершенно очевидно, что преимущество утрачено. Идти вперед, ломить напропалую?.. Да шел уже, не помогло, а теперь, учитывая растрату сил, это будет делать куда сложнее. Работать вторым номером, на контратаках?.. Ну, для такого бойца, как Баттербин, это совсем не вариант. Стало быть, остается все то же самое: переть ледоколом в расчете на бессмертное «панчер всегда имеет шанс». Пожалуй, так. Лучшее из худших.
— Санья! — наставлял Билли. — Ты уже близкий к победе! Главное тепьерь не испортить. Атакуй и отходи. Не стой перед ним! Атака — и ушел, атака — и ушел, вот это главное! Давай!
Пельмень и сам это видел, и уверенность не уходила от него. Не упускать внимания, тщательно обороняться… вроде бы до сих пор получалось, почему бы и дальше тому же не получаться, тем более, что самое сложное позади… Ну, поехали!
Третий раунд опять же начался бешеным напором Баттербина, но уже видно было, что он если не выдохся, то просел порядком, и Саша ощутил себя увереннее. Бил — отходил, бил — отходил, все по плану, и план отлично работал. По-прежнему Эрик был опасен, по-прежнему его шальной удар мог уложить быка, но прежнюю резкость он потерял, и Сане стало работать куда легче… Да, если бы это был настоящий, десяти- или двенадцатираундовый бой — подумал Саня — то раунде в шестом-седьмом, наверное, я бы просто его замолотил, он не смог бы отвечать, и судья бы остановил бой. Но что тут толковать! Четыре раунда, значит, четыре. Работаем!
И Саня продолжил в том же духе. Эрик подсаживался чуть ли не с каждой секундой, Саня начал включаться поплотнее, теперь он заметно работал первым номером, но чертов толстяк умел неплохо защищаться, вот ведь какая штука!
Саня сказал про себя «чертов толстяк» вовсе не со зла, а с таким веселым уважением — ну н самом деле, разве можно ожидать от человека такой комплекции какой-то техники! А она у Баттербина была, и достать его по- настоящему, «болтануть», было совсем не просто. Саня старался, вкладывался, попадал, но Эрик вполне умело защищался, а кроме того, конечно, он мог держать удар.
Так завершился третий раунд. Про четвертый вряд ли можно было сказать что-то новое, кроме того, что Саня действовал еще увереннее, будучи постоянно настороже, не дал противнику шанса достать его, а сам несколько раз хорошо попал, вкладывался в удар по-взрослому, так, что у самого руки гудели от кисти до плеча, но свалить здоровяка не смог.
Гонг зафиксировал явную победу Пельменя, что подтвердил и счет судейских записок, и окончательно оформил Бейлисс, подняв Сашину руку, что зал приветствовал дружелюбным шумом, несколько сдержанным — все же непатриотично радоваться проигрышу соотечественника, но отдать должное хорошему бойцу, кто бы он ни был — ну, почему бы нет.
Зато Эрик был по-настоящему приветлив. Бой кончился, теперь другой боксер на ринге — не противник, а коллега, приятель. Широко улыбаясь, он крепко потряс Санины руки, подмигнул, дружески хлопнул по плечу, отчего вся рука чуть не онемела.
— Поздравляю! — сказал он, — отличная работа!.. — и еще что-то, но разобрать его южный акцент Пельмень не смог. Он тоже от души улыбнулся, тоже похлопал Эрика по огромной спине и двинулся в свой угол.
Теперь Билли и Джонни могли сиять улыбками во все рожи, что они и делали.
— Санья! Санья! Ты молодец!.. — они гомонили наперебой, голоса сливались, и Саша не мог разобрать, кто что говорит, да это, впрочем, было и неважно. Ясно было, что оба в восторге. Их протеже не просто показал хороший бокс, что уже само по себе было бы неплохо, он победил! Победил сильного соперника, хотя и начинающего, но вполне серьезного и даже перспективного. Понравился публике, и не только в зале, трансляция по телевидению была, может, и не самая
