Катуков всё это время так и провёл на своём наблюдательном пункте, руководя отсюда боем своей армии. Все его подразделения держались, противник так и не смог нигде прорваться, но на случай такого прорыва у него наготове стояли танки, готовые в любой момент по его приказу рвануть вперёд. До конца дня немцы уже не проводили активных действий, видимо сил на это у них уже не осталось. Не смотря на то, что вся техника была в капонирах и неплохо замаскирована, всё же потери были достаточно большими. На такой достаточно небольшой дистанции броня самоходок уже не могла держать вражеские снаряды, а потому много машин оказалось или уничтожено, или повреждено. Это приходилось воспринимать, как данность, но немецкие потери оказались выше и это хоть немного, но успокаивало Катукова. Приданные ему самоходки Севастьянова потеряли примерно половину своего состава, они оказались на первой линии обороны и немцы вели по ним первоочередной огонь. Также сильно досталось и артиллеристам, у тех тоже оказались очень большие потери, но вся передняя линия снова оказалась заставлена горящими немецкими танками, самоходками и бронетранспортёрами, а также усеяно телами их солдат. Артиллерийского обстрела следующим утром не последовало, так же, как и немецких атак, день прошел на удивление спокойно, а вот на следующее утро грянуло. Не смотря на трудности, наша разведка всё же работала в немецком тылу, а потому сосредоточение немецкой техники в районе Прохоровки зафиксировало и передало командованию. Решив всё поставить на одну карту, противник за день сосредоточил там почти всю свою оставшуюся бронетехнику и утром 20 июля пошел в атаку. Катуков успел перебросить туда все свои танки и уцелевшие самоходки, кроме него к Прохоровке подтянули технику и других частей.
Сначала на пошедших в атаку немцев обрушился артиллерийский удар, но долго продолжаться он не мог, так как немцы быстро приблизились к нашим позициям и артиллеристы были вынуждены прекратить свой огонь, но свою плату они с противника взяли. На поле появились первые костры из горящей немецкой техники. Когда до наших позиций осталось с полкилометра, Катуков дал приказ, и многочисленные Т-43 при поддержке КВ-3 и самоходок рванули противнику навстречу. С такой небольшой дистанции наши танки и самоходки пробивали броню любой немецкой техники, хотя разумеется и сами несли от неё потери. Вон там, наш горящий Т-43 с ходу врезался в немецкий Тигр, и мгновение спустя оба танка взорвались. Всё поле покрылось горящей техникой с обеих сторон, и ни кто не намеривался отступать. Медленно, но верно мы начали брать верх, если по качеству танков был относительный паритет, то вот по их количеству у нас после понесённых немцами за эти несколько дней в ходе их наступления потерь, было несомненное преимущество. Новая техника успешно боролась с новыми немецкими танками, и вскоре началось даже не избиение, а банальное добивание ослабевшего противника. Пользуясь случаем, наши танкисты не дали немцам отступить, и жгли их танки, так что в итоге все немецкие танки так и остались стоять на поле боя.
Наша армия почти всё сражение так и стояла во втором эшелоне, и только под конец командование отдало нам приказ вступать в бой. Именно мы окончательно сломили немецкое сопротивление, когда новая волна наших танков обрушилась на уже выдохшегося противника. Это был именно тот момент, которого я с таким нетерпением ждал. Основные наши силы, понесшие в ходе этого сражения большие потери нуждались в передышке, зато наша армия ни сколько не устала и кроме потерь в самоходках, которые мы понесли помогая армии Катукова сдерживать противника, других не было. Обоз для рейда уже был сформирован и только ждал отмашки, так что не теряя зря времени и пользуясь паникой, которая возникла у противника наша армия рванула вперёд.
Уважаемые знатоки истории, прошу не закидывать меня тапками и не тыкать носом в вопиющее несоответствие с ходом Курской битвы. В Реальной Истории немцы за несколько дней боёв продвинулись с огромными потерями на несколько десятков километров вглубь нашей обороны, но прошу учесть, что! Во-первых наша противотанковая артиллерия была в основном представлена старыми орудиями, которые были уже малоэффективны против новых немецких танков, а во-вторых и сами наши танки в основном были представлены старыми Т-34–76 и КВ-1 с 76 миллиметровыми орудиями, которые тоже уже мало подходили для борьбы с немецкими Тиграми и Пантерами и лёгкими Т-60 и Т-70, которые вообще ни чего не могли сделать немецким танкам. В нашей истории основа противотанковой артиллерии была из орудий М-42 и ЗИС-2 имевших намного лучшую бронепробиваемость, а бронетехника из новых самоходок СУ-85, СУ-122, СУ-152, а также танков Т-43 и КВ-3, имевших новые мощные орудия. В такой ситуации вполне можно было успешно сдерживать противника, не допуская его прорывов.
Глава 14
Глава 14
Переваливаясь на ухабах и достаточно сильно подпрыгивая на кочках, мой штабной бронетранспортёр, покачивая длинными хвостами двух антенн, шёл в середине колоны моей дивизии. Моя командирская машина шла сразу за штабным бронетранспортёром, вот только я сам ехал не в своей машине, а в штабном бронетранспортёре. Разумеется гораздо удобней и комфортней ехать в своей машине, вот только в этом есть одно очень большое НО, в моей машине нет рации. К сожалению возможности достать американские ходилки воки-токи у меня не было, к тому же я не знал когда именно они появились у пиндосов. Знаю только, что во время войны, а когда именно нет, сейчас вроде они должны уже вовсю использоваться, вот только когда начали, да и вопросы ненужные у начальства возникнут, а я откуда про них узнал, да ещё и неизвестно, согласились бы их нам поставить пиндосы или нет. Короче решил не палится, вот и приходится теперь ехать не в своей машине, а в штабном бронетранспортёре, в котором установлены две рации, одна из которых мощная для дальней связи. А что делать, сейчас связь необходима как воздух, так как от неё зависит почти всё. Обстановка меняется постоянно, и успех рейда напрямую зависит от разведки и связи, что бы разведка могла мгновенно передавать командованию добытые сведенья. Кстати Севастьянов сейчас тоже едет в штабном бронетранспортёре, правда своём, к его штабу прикомандирована отдельная машина, причём не одна, а две. Моя дивизия двигается первой, в авангарде нашей армии, и именно моя разведка разведывает путь для всех, разведчики остальных дивизий контролируют фланги, что бы не получить внезапный удар со стороны, а то в таком случае потери будут большими. А главное могут пострадать наши тыловые колоны, в которых находятся топливо и боеприпасы для всей армии. Разумеется, что всё разделено на отдельные колоны, для минимизации возможного ущерба, но в любом случае потеря даже небольшой части наших припасов может нам сильно икнутся в будущем, так как именно от припасов зависит длительность и дальность нашего рейда. Без топлива и боеприпасов вся наша техника сразу потеряет своё значение, что она стоит, если не может двигаться и вести огонь, ни чего, лишь груду дорого железного хлама. Впереди моей колоны шёл усиленный передовой дозор, а перед ним ехали разведчики в немецкой форме и на трофейных мотоциклах и бронетранспортёрах, некоторое количество которых мы захватили, и вместе с ними на трофейных же грузовиказ ехали и мои диверсанты. Скажем честно, в основном это оказалась брошенная немецкая техника, которую мы прихватизировали для выполнения задачи, наших частей впереди не могло быть по определению, а предупреждать противника о нашем приближении было нежелательно. Среди разведчиков были и сапёры, их основной задачей была проверка редких мостов на предмет минирования, так как от исправности мостов зависело всё. Времени на поиск объездов у нас не было, а потому задачей разведчиков и диверсантов был захват и удержание переправ. Я намеревался повторить действия немцев 41 года, когда они также захватывали наши мосты переодевшись под наших бойцов.
До темноты мы проехали около тридцати километров, захватив при этом один мост и уничтожив три небольшие немецкие части, которые попались нам по пути. Один раз правда пришлось сделать приличный крюк, так как по сообщению разведки впереди расположился немецкий госпиталь. После того, как в 41 году я отучил немцев уничтожать наши госпиталя и санитарные колоны, по всему фронту установилось негласное правило раненых, врачей и госпиталя не трогать. Поняв, что за любое нападение на наши госпиталя или санитарные колоны последует аналогичный ответ, немцы прекратили это делать, слишком жестоким каждый раз был наш ответ на такое. После меня и другие командиры проводили аналогичные ответные действия и в результате уже сами немцы удерживали своих камрадов от такого. Согласно донесениям разведки, в немецких госпиталях случались стычки, когда простые раненые избивали тех, про кого узнавали, что они нападали на наши госпиталя и санитарные колоны. Солдатский телеграф вещь такая, что любое событие или новость очень быстро становится известна всем. Так и новость, что русские стали в ответ за уничтожение своих госпиталей целенаправленно уничтожать немецкие мгновенно разлетелась по всему Восточному фронту, а пострадать за действия других ни кто не хотел. Также известие, что немецких лётчиков виновных в убийствах мирного населения и раненых в плен брать не будут тоже хорошо поспособствовала тому, что немецкие лётчики перестали нападать на госпиталя и санитарные колоны, но и мы тоже не наглели и не прикрывались госпиталями и санитарными машинами. Рядом с госпиталями не размещали ни каких военных объектов или складов, так же как и не использовали санитарные машины для перевозки войск или военных грузов. Короче не провоцировали противника на обстрелы и бомбёжки, что бы не было потом повода для оправданий, что били и бомбили по другим целям, а госпиталям досталось случайно. Бывали конечно случаи, когда по госпиталям и санитарным колонам стреляли, но были они очень редкими, тем более, что сразу после этого противнику напоминали, что любая палка о двух концах и всё возвращалось на круги своя. Вот поэтому и пришлось нам делать крюк, что бы объехать немецкий госпиталь по большому кругу. Уничтожать его я не хотел, это что бы не давать противнику новый повод для ответного хода, а пройти просто мимо, это значило показать свои силы немцам. Чем меньше они будут о нас знать, тем лучше, вот и двигались мы стараясь пока поменьше светится, а встреченные немецкие части уничтожали, благо в основном это были тыловики и в небольших количествах. На ночёвку встали в достаточно большом лесу и сразу принялись заправлять и обслуживать технику, так как от её исправности зависит всё.
