все же корпеть над бумагами. Иногда и за город выбираться нужно. Без обид.
— Все в порядке. Вильгельм, что-то ты изменился, — Гретта поправила очки на носу и прищурилась. — Глаза какие-то синие стали. Заболел?
Мия замешкалась. Я смотрел в глаза гоблинше, не мигая. Главное не подавать виду, говорил я себе, словно все в порядке.
— Э… да. У меня эта… голубянка, — выпалил я и тут же ощутил, как Мия вцепилась мне в руку, впиваясь ногтями в запястье. Ощущение не самое приятное, словно из меня буквально жизненную энергию высасывать начали.
— Да? — осведомилась Гретта. — Неприятное заболевание. А высунь-ка язык.
Хотел бы я спросить у нее, мол, я что, на приеме у врача? Да не удалось. Этот самый важный орган, словно отнялся. Я повернул голову в сторону Мии, которая стояла с абсолютным отсутствием каких-либо эмоций на лице, но при этом продолжала сдавливать мое запястье.
Что же, высунул язык, как ни в чем не бывало. И сам на него взглянул, скосив глаза. Сдержаться и не заорать было испытанием. Язык напоминал чернослив: темно-синий, съежившийся кусочек плоти.
— Действительно голубянка, — ответила Гретта. — А я уж подумала подселенец, упаси меня Зарат Устра. Ладно, что интересует? — она стала перебирать бланки по правую руку от нее, — Умерщвление лича, что разбушевался на дальних краях Мертвого Леса?
— Давай что-нибудь попроще, — сказала Мия. — Нам скорее развеяться, воздухом подышать.
— Уж извини, золотко, накрыть столик и устроить романтический вечер — это в Гильдию Свах, а не ко мне, — съязвила гоблинша, но, на удивление как-то спокойно. Мне казалось, что общение с Мией вызывает у нее не больший восторг, чем у кассира при ограблении банка с преступниками. А еще она наконец-то отпустила мою руку. Язык стало колоть и щипать, как при отлежанной руке. Хотелось вытащить его и чесать-чесать-чесать. Так и стоял, тер его о зубы, пока не получил от Мии локтем в бочину.
— Ну что, попроще, говоришь. Горный тролль есть, отжал у наших пастухов стадо овец и не отдает.
— По причине? —проверял я, как работает мой язык. Звучало вполне сносно, но приложить усилий все же пришлось. Словно у дантиста побывал.
— Причину его поведения установить не удалось. Насколько мне известно, предыдущий исполнитель попытался установить контакт, но буквально потерял голову в процессе выполнения Задачи.
Я поднял брови.
— В каком это смысле?
— Тролль принял его за закуску, — буднично пояснила Гретта. — Ты вроде не маленький, Вильгельм, а такие вопросы задаешь. Задачу принимаете?
— Есть совсем что для зеленых? Ну там, собрать три мешка одуванчиков?
— Мия, радость моя, на дворе августябрь, какие одуванчики? — хлопнула в ладоши Гретта.
— С белым пухом, какие еще, — отозвалась некромантша, кривя губы.
— О! — воскликнула Гретта, достала какую-то помятую бумажку желтого цвета и протянула ее в окошко. — Гильдии Кузнецов нужен кремень. Дуйте к устью реки, там пособираете.
Я потянулся рукой за бумажкой, но гоблинша тут же дернула ее обратно к себе.
— Куда пакши тянешь? Лицензию сначала давай. Кто его знает, может у тебя она тоже уже закончилась года пол как назад.
«ПОЛГОДА? Вильгельм совсем что ли забил на геройствования и чиллил тут налево-направо?» — пронеслось у меня в голове.
Обшарив все доступные карманы, нащупал что-то похожее на бумажную корочку в нагрудном верхнем-левом. Вытянул ее, все еще сырую после утопления. Благо, что хоть вода с нее не текла. Протянул Гретте в окошко.
Гоблинша развернула документ, удостоив меня таким пренебрежительным взглядом, что захотелось ей в морду плюнуть. Ну, подумаешь, паспорт мокрый. Никогда, что ли, в штанах его не забывала? Ну ил что она там носит. Полистала
