Я спросил у кладбищенского сторожа, где находится могила.
— Это Черного ворона, что ли? — спросил хрипло сторож, тоже немолодой уже мужик. Он как раз пил чай из стеклянного стакана. — Пойдем, покажу.
Я быстро нашел последнее прибежище тренера. Рядом проходила аллея, высаженная вязами. Ветер шумел в их ветвях. Я опустился у простенького надгробия.
Никаких регалий и лишних надписей. Никаких изображений. Только фамилия, имя и отчество. Годы рождения и смерти. Несколько свежих букетов, венки с увядшими цветами, еще с похоронной церемонии.
— Ну, вот и я, Егор Дмитриевич, — тихо сказал я. — Приехал, с победой. Как ты и хотел. Как мы и планировали.
Тренер молчал, хотя я живо представил себе, что он сказал бы.
— Ну и что? — сердито поморщился бы он. — Этот титул ничего не значит. Вернее, значит только то, что надо заниматься еще больше. Это только начало. Надо нацеливаться на другие вершины. Давай, нечего бока отлеживать. Приходи сегодня, будем разбирать твои ошибки. Тренировка, как обычно. И не смей филонить.
Да, сколько раз уже я слышал эти слова, после каждой своей победы. Старик никогда не гордился достижениями. Наоборот, тут же ставил нпланку еще выше. Все ему было мало. Теперь я понимал, что так, пожалуй, и должен вести себя тот, кто хочет добиться в жизни чего-нибудь стоящего.
— Все хорошо, только я теперь не знаю, как быть дальше, — прошептал я тренеру. — Понимаешь, Егор Дмитриевич? Я стал чемпионом, главная цель достигнута. Куда теперь идти дальше? Взбираться еще выше? Только как я без тебя? Раньше только ты мог заставить меня поднять задницу и работать до седьмого пота. А теперь мне придется делать это самому. И я очень сомневаюсь, что смогу сделать это, как надо.
Камень надгробия остался холодным. Егор Дмитриевич молчал, не отвечал. Хотя я и так знал его ответ. Он бы страшно разозлился из-за того, что я размяк, потребовал бы сделать несколько кругов по поселку, потом до посинения пробивать удары по самой тяжелой груше.
Может, поставил бы на спарринг с каким-нибудь умельцем, который вмиг выколотил бы из меня всю эту дурь и жалость к себе. Все это дало бы мне встряску и уже через пару часов я был бы, как новенький. Готовый к любым трудностям.
Но сейчас тренер молчал. И я чувствовал, как мне будет не хватать его яростной и подчас невыносимой поддержки.
— Спасибо тебе за все, Егор Дмитриевич, — сказал я. — Не серчай. Это я так, жалуюсь немного. Ничего, прорвемся. Где наша не бывала. Не отступать и не сдаваться.
Где-то неподалеку каркнул ворон. Я поднял голову и увидел птицу, сидящую на ветвях ближайшего вяза. Черный и крупный, как и полагается. Я помахал ему и поднялся.
Да, с той поры, кстати, я только пару раз был еще на могиле тренера. Приходил поделиться горестями и радостями. Сейчас, осенью, все шло стабильно и ровно, поэтому я уже давно не заглядывал к Егору Дмитриевичу.
Даром, что с его внучкой у меня сейчас роман. Как только наступит бабье лето, обязательно наведаемся на могилку. Уже вместе с Машей.
Я закончил тренировку, помылся и позавтракал. Светка теперь училась со второй смены, поэтому вставала позже. Я оставил ей завтрак на столе, оделся и отправился в «Орленок».
Как я уже говорил, клуб теперь располагался в другом месте. Недалеко от стадиона «Динамо», не в подвальном помещении, а в отдельном четырехэтажном здании. На первом этаже сразу три гимнастических зала, в одном из них тренировались мы, боксеры.
Когда я пришел, народу еще было мало. Кто на учебе, кто на работе. Кто-то сачкует, пропускает занятия. Сейчас осень, холод, многие остались в теплых постелях.
Утреннее время, девятый час, только несколько человек начали разминку на площадке у дальней стены. Кто-то уже молотил грушу. Я поздоровался с парнями, переоделся и тоже приступил к тренировке.
Между прочим, у меня тоже после обеда несколько занятий в техникуме. С наступлением учебы меня нагрузили заданиями по самую макушку.
Рефераты, контрольные, курсовые. По самым разным предметам, сдать надо в самое ближайшее время. Иначе вылечу из техникума, как пробка.
В советское время никто не церемонился с двоечниками и лентяями. Даже несмотря на то, что они чемпионы. К тому же я помнил, как в свое время Егор Дмитриевич помог мне с учебой, когда меня хотели исключить отсюда за неуспеваемость.
Теперь, когда его не стало, я должен хорошо учиться, чтобы эта ситуация не повторилась. Во-первых, теперь уже никто не поможет, а во-вторых, неудобно будет перед ушедшим наставником.
Но сейчас мою тренировку прервал Олег Дубров, здоровенный малый, тяжеловес. Подошел, схватил грушу, перед которой я стоял, раздвинул толстые губы в резиновой улыбке.
С первого взгляда он походил на вожака разбойников, могучего и свирепого. Между прочим, характером он тоже был тот еще бузотер.
— Ну что, Витя? — спросил он, продолжая ухмыляться. — Давай, пойдем, за тобой спарринг. До первого нокдауна. А может, и нокаута.
* * *
В тот же осенний дождливый день состоялось очередное заседание пленума Национального олимпийского комитета СССР, в котором приняли участие представители спортивных федераций СССР, спорткомитетов СССР и союзных республик, а ещ известные спортсмены и видные деятели спорта.
Председатель НОК, Константин Александрович Куприянов, пожилой уже мужчина с седеющей шевелюрой, строгий, подтянутый, оглядел присутствующих. Заседание началось с девяти утра, вопросы обсуждали самые разные, по утвержденной заранее повестке.
Из представителей федераций за длинным столом сидели, конечно же, только те, чьи вопросы подлежали обсуждению. Например, сейчас, ближе к обеду, подошла пора рассмотреть организационные вопросы участия в предстоящей Олимпиаде сборной по боксу.
— Ну, товарищи, мы уже несколько раз обсуждали этот вопрос, но еще не утвердили окончательно состав участников, — сказал Куприянов, глядя в бумаги перед собой. — Как вы, конечно же, понимаете, поехать должны самые лучшие представители нашего советского бокса. Лучшие из лучших.
Он снова поглядел в бумаги, разложенные перед ним на столе.
— На прошлой летней Олимпиаде в Мехико СССР занял второе место, теперь мы должны улучшить результаты и стать первыми. Доказать, что социалистический строй способен подготовить сильнейших спортсменов планеты.
Заместитель председателя Спорткомитета СССР, наш старый знакомый Павел Юрьевич Пастушин, благожелательно улыбнулся и напомнил, тоже поглядев в справку, лежащую перед ним.
— Что касается боксеров, то к ним претензий нет. В Мексике они взяли первое место в общекомандном зачете. Три золотые медали, две серебряные. Одна бронза. США остались на втором.
Куприянов кивнул.
— Верно, Павел Юрьевич. Однако, мы все равно не должны расслабляться. Американцы на том турнире дышали нам в спину. У них второе место, а общее количество медалей гораздо больше. У них семь призовых мест, две золотые, одно серебро и целых четыре бронзы. Если на предстоящей Олимпиаде они выступят лучше, то с легкостью обойдут нас.
Присутствующие глубокомысленно кивнули. Куприянов придвинул к себе другой лист, с четким машинописным текстом.
— Обыкновенно мы отправляем на Олимпиаду спортсменов, уже зарекомендовавших себя в прошедших чемпионатах. Они автоматически получали путевку на Олимпийские игры. Вот, например, участники прошедшего чемпионата Европы по боксу. Золотых призеров можно было бы всех отправить, разумеется, после согласования с соответствующими органами. Тем более, что их наградили орденами «Знак Почета», как показавших выдающиеся результаты в своей дисциплине.
Он поднял голову и посмотрел на присутствующих.
— Но в этом году, в рамках квалификационного отбора на Олимпиаду по предложению Спорткомитета СССР, принято решение провести отдельный Олимпийский квалификационный турнир по боксу. В самое кратчайшее время. Для самых сильнейших из боксеров. Его победители отправятся на Олимпиаду в будущем году. На Олимпиаду в Мюнхен.
