— Да, конечно, Акира-сан. — кивнул я: — только пиджак заберу. — я повернулся к Ае (или Мико) и, поклонившись (ох уж эта Япония), произнес: — благодарю за то, что позаботились обо мне. — А… да. Вот — пиджак, Синдзи-кун. — близняшка торопливо протянула мне мой пиджак, одновременно кланяясь. И как они умудряются все это вот проделывать? У европейца обязательно бы спину заклинило, а этим хоть бы хны…
— Спасибо. — принимаю пиджак и накидывая его на плечи — правая рука начинает саднить и просовывать ее в рукав сейчас не к месту и времени.
— Это было … интересно, Синдзи-кун. — говорит мне вторая близняшка и они кланяются мне уже синхронно. Юки Оно, или Снежная Королева девичьего прайда нашего класса тоже изображает поклон, но едва-едва, буквально только глазами обозначив наклон.
— Не думаю, что тебе надо оставаться тут… — говорит она, даже не взглянув на патлатого и его компанию: — Синдзи-кун. Уже скоро звонок.
— Спасибо за вашу заботу, Оно-сан. — говорю я: — это не займет много времени. Она поджимает губы и удаляется вместе со своей свитой. Близняшки семенят за ней, словно китайские мандарины за императором Шин Хуанди. Я поворачиваюсь к «Троице Отшельников». Они стоят все на тех же местах — патлатый Акира, худощавый Изаму и здоровяк Горо. Сигареты потушены, руки в карманах, небрежно облокотившись — кто об забор, кто на стену кладовой.
— И что это было, Ботаник-кун? — спрашивает Акира: — что это за техника такая? Ты не похож на бойца, у тебя нетренированное тело, да и удары эти… — он качает головой: — это не тцуки, здесь что-то другое. Китайское кунг-фу? Школа обезьяны?
— Нет. Это не кунг-фу. Это из бокса. Джэб. — говорю я. Скрывать нет смысла, техника джэба на вид простейшая. Вот научиться ее выполнять правильно — на это могут уйти годы. Джэб — это волна, которую надо научиться чувствовать, посылать ее, начинать движение с ног, с кончиков пальцев, бедер, плеча, разгиба руки и в конечном счете — доворота кулака. И научившись делать это волной, по очереди — научиться делать это все одновременно, так, чтобы твой кулак двигался словно язык змеи, преодолевая расстояние до противника менее чем за одну двадцать четвертую секунды. В этот момент кулак испытывает перегрузки до 10 джи — должен испытывать.
Одна двадцать четвертая секунды — это промежуток времени, необходимый глазу для того, чтобы заметить движение. Если ты движешься быстрее, наносишь удар быстрей — то его невозможно увидеть. Никто и не видит хороший джэб. От него защищаются, увидев движение ног, бедер, но если джэб исполнен настоящим мастером — то все происходит одновременно и заметить удар можно только почувствовав его. Боксеры высокого класса обмениваются сверхскоростными ударами где-то даже на грани интуиции, чувствуя противника, не давая ему атаковать, атакуя в ответ, атакуя раньше, чем противник сделает это.
— Бокс? Как интересно. А откуда ты знаешь про этот самый бокс? — спрашивает Акира. Я его понимаю. Действительно, интересно, откуда ботаник может знать о боксе. Какая-нибудь школа «Длинного Кулака» или «Восьми Триграмм» — это вот запросто, а вот бокс?
— У меня дядя был. — поспешно придумываю я: — он и показывал. Я раньше не занимался, а вот сегодня вдруг вспомнил.
— Ага. Вспомнил. — худощавый Изаму поворачивается к Акире и глаза его округляются: — слушай, этот мелкий словно герой манги «Удар-молот»! В критический момент его силы просыпаются и он наносит поражение во имя Молота Правосудия! Есть идея…
— Но, но, не надо мне тут твоих идей…
— Да ты послушай, идея классная. Ему для того, чтобы пробудить силы нужен критический момент, ситуация должна быть опасной, ну там злодей Осьминогий напал на его девушку или Доктор Док заложил бомбу в банк или …
— Нет у него девушки. Хотя… у тебя есть девушка? — я отрицательно качаю головой и патлатый Акира вздыхает, изображая жест рука-лицо: — нет у него девушки а у нас нет осьминога, чтобы посадить его на эту бедную девушку, извращенец ты такой!
— Дело вовсе не в девушке. — не обижается худощавый: — дело в принципе. Ему нужно расправить крылья и найти свой потенциал — во имя Молота Правосудия!
— Не слушай его. — говорит мне Акира: — он немного двинутый на всей этой теме, не обращай на него внимания и не вздумай обсуждать с ним мангу. А если у тебя все-таки появится девушка, держи ее от него подальше.
— И, кстати — Восьминогий, а не осьминог. — добавляет Изаму: — но основная мысль тут не в этом. Мысль тут такая — давайте все вместе дадим ему люлей, отмудохаем тут хорошенечко, только важно не сдерживаться, а именно хорошо так его побить. А у него в критической ситуации проснется сила и он нас раскидает в стороны. — тут он с торжеством оглядел присутствующих: — так мы поможем парню раскрыть свой потенциал.
— Ээ… прошу прощения, Изаму-сан, но я уверен что никакого потенциала у меня нет. — сказал я, пытаясь заверить этих добрых людей, что подобного рода усилия будут только пустой тратой энергии.
— Ну тут уж пока не попробуешь — не узнаешь. — Изаму философски пожал плечами, но веселый блеск в его глазах не погас. Этот блеск мне не нравился. Именно с таким блеском ученые начинают вивисекцию «интересного объекта» чтобы узнать, почему он так забавно дрыгается.
— Отстань от парня, Дохлый-кун. Не приставай к людям. Мы не будем его мудохать. По крайней мере до тех пор пока он этого не заслужит.
— Жалко. Придется подождать…
— Прошу прощения, Акира-сан, но мне пора на урок. Перемена скоро кончится и …
— А? Да, да, конечно. Ступай. — патлатый Акира помахал в воздухе рукой, утратив ко мне всякий интерес. И хорошо, подумал я, возвращаясь в класс и массируя правую руку. Боль уже утихла, никакой опухли или ссадины на костяшках не было. Странно, мне показалось что я слышал характерный хруст в момент удара, да и боль была. Хотя тут надо сделать скидку на нетренированное тело Синдзи-куна, скорее всего это было в первый раз, когда его кулак испытал ударную нагрузку. Я быстро пробежался по доступной памяти Синдзи-куна и не нашел там ничего похожего на тренировки или драки. Как и ожидалось. И вообще, пора перестать относиться к этому пареньку в третьем лице, строго говоря, я теперь — это он. И его жизненный опыт и мой сплавлены воедино, просто в силу того, что мой жизненный опыт намного больше, мои жизненные принципы и сила воли намного сильнее — главным ингредиентом в этом слиянии выступаю я. Но с точки зрения всех вокруг я все тот же Синдзи-кун и не надо об этом забывать.
Глава 2
Остаток дня в школе прошел без приключений, только Цудзи пропал, как выяснилось — попался на глаза учителю физкультуры и был отправлен в медицинский кабинет, так как щеголял разбитым носом и синяком на скуле. Я насторожился, ожидая вызова к директору или завучу, воспитательной беседы и «родителей в школу», однако тревога была ложная, так как Цудзи, следуя боевому кодексу хулигана конечно же сказал, что упал с лестницы, а учитель в свою очередь сделал вид что поверил в это. Медсестра налепила Цудзи пластырь на переносицу, сделав его физиономию на удивление боевой. Хмурый, с пластырем на переносице он нахохлился на задней парте, односложно отвечая на вопросы и даже огрызнувшись на сочувствие со стороны его приспешника Акаи.
От меня Цудзи отстал, даже не смотрел в мою сторону. Зато оставшиеся одноклассники наоборот, поставили себе цель пробуравить меня взглядами. Большинство смотрело на меня с недоумением и растерянностью — как так получилось, что это тут у нас сидело оказывается, а мы и не знали. Да, в классной табели о рангах что-то произошло, лидер категории «альфа хулиган» был потрепан каким-то омегой-ботаником.
При этом слово «ботаник» отнюдь не подразумевало умного но дохлого интеллигента, нет в Японии если ты дохлый, но отличник — уважение окружающих тебе обеспечено. Поэтому в классе есть несколько вершин власти, ну или группировок — официальная, ребят и девчат, которые хорошо учатся, исполнительны и не допускают нарушений или замечаний. Эти как правило на хорошем счету у учителей и работников школы.
