Мне приходится потрясти головой, чтобы отогнать этот образ. Они что, зачарованные? Профессор мягко усмехается и убирает дурманящие сигары, завернув в ткань. А я, быстро прихватив коробку, от которой слабо пахнет этими неизвестными галлюциногенами, возвращаюсь домой.
Илена связывается со мной уже ближе к вечеру. Сначала рвет и мечет. Но хоть не на меня, а на своего отца. Потом начинает умолять меня поговорить с дедом, чтобы тот поговорил с отцом. Нда.
«Клянусь, я убегу из дома!» — в конце заявляет она, чем меня пугает.
Заверяю ее, что сделаю все возможное, но только если она будет сидеть тихо и не устраивать скандалы. В общем, изрядно понервничав, успокаиваю буйную девчонку. Вроде как даже уговариваю, что ничего интересного в этой поездке и нет.
Ритуал назначен на полночь, поэтому перед ним я занимаюсь еще один делом. Иду гулять по трущобам, насвистывая незатейливую мелодию под нос. Капюшон на голове и коробка с сигарами подмышкой быстро привлекают ко мне нужное внимание.
— Слышь, закурить дай, — звучит хриплый голос из теней, когда я забредаю в один из задних дворов.
Опять бандерлогов двое и снова мне попадаются слишком смелые. Незнакомые. Усиливаю зрение и вижу, что на этот раз тот, что покрепче, стоит в стороне. Тихонько скручиваю его силой Нергала. Бурые нити послушно оплетают мускулистое тело и неохотно замирают, чуть сдавив.
Хтонь, управляться с ними проще не становится. Не шастать же по злачным местам, тренируясь. Было бы еще когда.
Тот, что по-щуплее, быстро соображает по оханью напарника, с кем они связались. Мою просьбу о встрече выполняют гораздо быстрее. Никола приходит минут через пять, хмуро оглядывается и, увидев, как я снимаю капюшон, хмыкает.
Он молча машет мне рукой, приглашая следовать за ним, и мы опять приходим на кухню азиатского ресторанчика. Мой старый знакомый выглядит лучше. Точнее упитаннее и одет приличнее. Похоже, что сумел воспользоваться информацией себе на пользу.
— Слушай, парень, хватит уже моих людей пугать, — Никола садится за столик в углу и улыбается так широко, что улицу можно осветить. — Давай я тебе просто номерок телефона дам, а?
А вот про это я как-то и не догадался спросить. Настолько увлекся магией и связанными с ней проблемами. Хм, у меня же должен быть телефон? Ну, не считая того, что нам выдали в Константинополе, тот совсем древний.
— Конечно, давай. Хотя так веселее, — честно признаюсь я и усаживаюсь на маленькую табуретку.
Седоголовый, не переставая довольно скалиться, залезает в карман брюк и извлекает на свет визитку. Выпрямляет загнувшийся уголок, протирает большим пальцем пятно. Он протягивает ее мне и я вопросительно поднимаю брови.
На бумаге логотип пузатого мужика в поварском колпаке, в его руке распахнутая коробка с пиццей. Названия нет, только номер телефона. И мелким шрифтом снизу «круглосуточно».
— Звонишь, представляешься и заказываешь пиццу самовывозом на нужное время. Тебе перезванивают и подтверждают заказ, — объясняет мне он, подмигнув. — Так меня быстрее всего найти будет.
Я только хмыкаю на такую универсальную во всех мирах хитрость и прячу визитку в карман.
— Это мне, что ли подарок? — Никола кивает на мою ношу. — Спасибо, они конечно стоят целое состояние, но я не курю.
— Это все курят, — усмехаюсь я и кладу коробку перед ним на стол.
Он заглядывает внутрь, осторожно приоткрыв и удивленно присвистывает. Смотрит на меня настороженно:
— Мы же вроде с тобой в расчете? Или у тебя есть какая-то просьба?
— В расчете. И да, просьба все-таки есть, — я немного мрачнею. — Той ночью, в переулке, где был «взрыв газа», пострадали люди. Мне сказали, что им вроде выплатили компенсацию. В общем, можешь организовать, чтобы была еще одна? Там, если что, вместе с твоим процентом за услугу.
Мужик просто моргает несколько секунд, переваривая мои слова. Затем закрывает крышку, легонько хлопает по столу и хмыкает.
— Удивил ты меня, парень. Чувствую, не в последний раз, да? — Никола хитро прищуривается. — А не боишься, что все себе заберу?
— Ну вот и проверим, — улыбаюсь я ему.
Я уверен, что седоголовый не обманет, не в этом. А то и вовсе себе ничего не возьмет, даже один процент. Такие как он нам, мелким бродягам, как раз и помогали. И семьям, у кого они были. Может, в этом мире все и иначе, но я хочу верить, что в этом я не ошибся.
— Добро, — его улыбка на миг становится совсем добродушной, но тут же возвращается хитринка. — А ты молодец, парень, соображаешь.
Ох, не перехвали ты меня, добрый человек. Тут то соображать проще. Впрочем, не благородство меня сюда привело. Точнее, не только оно. Я мог и другим способом помочь пострадавшим людям. Попросить того же деда все организовать.
Но, если можно совместить благородные позывы с возможной будущей выгодой, то почему бы и нет? И потом, я никогда не забываю тех, кто мне помогал.
Никола мне предлагает подкрепиться, но я с таким ужасом смотрю на повара, достающего из огромной кастрюли покрытую какой-то слизью лапшу, что тот отзывает предложение, хохоча уже в полный голос.
Мы расстаемся чуть ли не обнимаясь и я отправляюсь в храм Тота. Храм бога знаний находится рядом с другим храмом знаний — столичной академией, где учатся как простые люди, так и одаренные, не попавшие в императорскую академию.
Мероприятие мне устраивают камерное. Только я, жрица Хака и жрица Тота. И огромный алтарь, украшенный цветами. А на нем пять здоровенных туш. Белоснежные быки, даже бычары, с перерезанными глотками.
Зрелище не столько отвратительное, сколько слишком уж непривычное.
Прекрасная пышногрудая Зоряна сладко мне улыбается, вызывая приятные ощущения. Ненадолго, потому что из головы никак не выбросить ее руки, по локоть в моей крови.
А вот жрица Тота полная противоположность молодой целительнице. Пожилая, худая и покрытая морщинами, насколько видно. Похожая на сушеную воблу. Но голос у нее оказывается мягким и бархатистым, а взгляд добрым.
Меня просят встать на колени и крепче упереться руками в пол. Высушенная добрячка кладет мне руки на голову, а Зоряна садится передо мной и кладет руки на плечи.
Я так усиленно готовлюсь к очередному выносу мозга с обмороками, что замечаю начало ритуала, только когда сила целительницы нагревает мою кожу. Становится сначала просто тепло и уютно, затем жарко. А через пару минут меня начинает слегка запекать.
— Придется немного потерпеть, недолго, — извиняющимся тоном говорит Зоряна, пока я утыкаюсь лицом в ее грудь.
Не то, чтобы мне так уж тяжело или неприятно. В пустыне пекло было гораздо хуже. Но раз уже стою на коленях, а передо мной такая красота, то могу притвориться и страдающим.
Страдать в женскую грудь всегда приятно. Впрочем, долго мне этим наслаждается не дают. В голове гудит, шум усиливается вместе с температурой. И где-то на пределе, когда чуть-чуть и не удержаться от стона, все прекращается.
Приходится оторваться от этих теплых и приятно пахнущих прелестей и поднять голову. В глазах Зоряны я вижу отголосок боли.
Вот хтонь, я забыл, что мои силы делают помощь целителей весьма болезненным опытом. Понятно, что ее предупредили, но я бы хоть не кайфовал тут так откровенно от женского тепла.
Но жрица мне улыбается.
— Как твое самочувствие? Возможно тебе понадобится еще сеанс поддержки? — задает она вопрос таким тоном, что ноет в паху.
Я отказываюсь, вежливо, неохотно и отгоняя проклятые кровавые воспоминания. Может у нее такой побочный эффект? У той целительницы, на базе, эффект действовал на меня. Возможно у этой на саму себя. Надо бы расспросить Олега…
***
Сон, еда, сборы и попытки запомнить ломающие язык названия городов и географических мест — так проходят последние часы перед отъездом.
Но, когда я выхожу вниз с сумкой, начинает орать дед. На Славу. И управляющей приходится, побледнев, уноситься в мои комнаты и собирать мне багаж, как положено путешествующему аристократу.
