мы группа школьников с рогатками, нас вычислили”. Это упасть в грязь лицом, а авторитет и уверенность сказанных слов Марков не хотел, тем более что сообщение гласило, чтобы он просто ушел на переговоры.
– А, да так, учебная тревога, решил проверить твою реакцию, – сказал Антон неуверенно, убирая пистолет в кобуру. Он быстро попрощался с мамой и дочкой, закрыл дверь и побежал вниз, понимая, что мать очень внимательно и настороженно смотрит за ним через глазок.
“Что за херня, кто он? Неужели я правда попался, сука, сука, СУКА!” – думал про себя Марков, ведя машину по МКАДу. Через полчаса его ожидает встреча с неким заказчиком с позывным “Позитив”. Может, это очередная ловушка, а может и нет, сейчас Антона это не волновало. Его интересовал один лишь вопрос – что за Leгион и почему его основатель так тщательно пытается не убить его, а предупреждает, что с ним будет. Манипуляция, блеф? Быть может. Но вряд ли человек, знающий, что он на кухне с мамой и угрожающий выстрелом будет блефовать.
—Борь, связь? – спросил Марков
—Все четко, Марк, вижу птичку, в кафе за дальним столиком, двое охранников, вооружены, оно и логично. Не переходим в радиомолчание, я буду слушать, о чем вы трете, – ответил Блейд.
Антон вышел из машины, закрыл дверь и вошел внутрь небольшого кафе на Суздальской. Охранники его заметили и пальцем поманили к себе. На сиденье сидел человек в балаклаве с нарисованной улыбкой в районе рта и черными очками. Он жестом указал на стул напротив. Антон сел.
—Тянуть не буду, Марков, вы меня поразили. Элитный боец, элитная группа, все тихо и без эксцессов. Тише воды, ниже травы, – начал незнакомец.
—Давай побыстрее, времени немного, за нами может идти слежка, – бросил Антон
—Добро, – быстро сказал Позитив, беря папку с кучей бумажек у одного из амбалов, – ваша следующая цель – албанский террорист Бесник Шеху, глава группировки Легион.
У Антона пересохло в горле. Второй раз этот чертов Легион появляется в его жизни. За день.
—Все хорошо, Антон? – спросил низкий голос, видя, что с Марковым что-то не так.
—Да, просто на нервной почве, не обращай внимание, – отмахнулся последний, понимая, что совпадений уж слишком много.
—Хорошо. Шеху – опаснейший боевик этого века, профессиональнее террориста я не видел. Его людей вы устранили тогда у француза и он не остановится ни перед чем. Убьете Бесника – закончите с половиной терактов в мире. Плачу 50/50, два миллиона долларов, плюс полмульта за чистое убийство. Расходы на подготовку беру на себя. Согласен?
Антон был в замешательстве. Он знал, что существует некий "Дед" и "Коготь", которые работают в паре и убивают важных для государств людей, но зачем им француз? Он всего лишь ученый, таких в стране сотни, тысячи. А может Бесник и есть тот человек, который звонил ему и угрожал?
—Да, согласен, я свяжусь после того, как составим план, – через пару секунд ответил Антон, вставая со стула.
—Не соскочи, Марков, это твой… А, впрочем, неважно. Иди, – сказал Позитив, указывая на дверь.
Антон вышел из кафе на свежий воздух, не до конца понимая, на что согласился. На дворе была осень и частым явлением были дожди. Это утро не стало исключением. Антон никуда не спешил и решил прогуляться по старому-доброму Новокосино, где он вырос и учился. Показав знаком Боре команду "отбой", он перешел в радиомолчание, бросив рацию в машину.
Школа, старые, СССРовские дома, мигающие надписи “Новокосино” на двух параллельных домах, деревья, пруд – вся прогулка смешалась в один большой калейдоскоп звуков и цветов. Целый день у Антона было такое состояние.
Что за день? Сначала угрозы по телефону, потом стена у двери, потом слова заказчика о Легионе.
“Может зря я согласился? Может нахер эту затею?” – думал Марков.
Может, может, может. Слишком много этого слова за день. Антон так бы и находился в прострации целый день, если бы не резкий звук уведомления на телефон, который привел его в чувства. Это было сообщение от Шэда в мессенджере.
“Марк, получил инфу от Блейда, начинаю собирать инфу по клиенту. Доку еще не сообщал, сделаешь сам? Видимо се!” – гласил текст.
Наум был интересным человеком. Серб, родившийся в 1974 в современном Белграде, видел всю суть отношений разных национальностей внутри страны. Албанцы, сербы, хорваты – все ненавидели друг друга. Но ведь в СССР была дружба народов. Этой пропагандой был пропитан каждый уголок большой страны и других социалистических государств. Мол, в стране нет разделения на национальности, мы все друзья. Но Наум запомнил один момент на всю оставшуюся жизнь.
Мать задерживалась на работе, а отец собрался встретить ее. На дворе был конец восьмидесятых, начиналось горячее время для страны. Попрощавшись, отец вышел и направился в сторону соседнего квартала, где мать Наума работала продавцом в ларьке с квасом. Шэд стоял у окна и смотрел, как маленький силуэт отца сначала скрылся за домом, а через время появился снова с таким же маленьким силуэтом женщины. Мальчику было лет четырнадцать на тот момент.
“Чтож, пойду уберусь, подготовлю домашку, еще маме показывать” – подумал Наум, нехотя отходя от окна и направляясь в свою комнату.
Как только он отошел от окна, навстречу паре вышла группа людей. Большая группа людей с чем – то очень похожим на биту или арматуру в руках.
–Щось, граждане – социалисты, делаем остановочку, – сказал самый молодой из них, парнишка лет двадцати.
–Добро вече, а что случилось? – спросил глава семейства.
–Да так, мы, скажем, народная милиция нашего великого сербского государства, так что будьте добры документы, либо же придется их у вас взять силой, а я думаю вы торопитесь домой.
Слова “великого сербского государства” напрягли отца Наума, ведь он и его жена – этнические албанцы, переехавшие в Белград после того, как появились деньги. Мать Наума тоже почувствовала неладное и стала потихоньку отступать назад, мелкими – мелкими шагами.
–Да, конечно, держите, – сказал отец, протягивая паспорт парню.
–Такс… Бехар Славич, год рождения – 1950, место рождения – Дуррес-Энвер-Ходжа, – название города главарь произнес, расплываясь в улыбке.
–Что-то не так? – спросил Бехар.
–Поверь, албанец, много что не так, но сегодняшний вечер не может меня не радовать, – также улыбаясь, сказал парень, – прям бальзам на душу. Баба твоя тоже
