— Вот черт, забыл! — спохватился я вслух.
— Что забыл? — не на шутку испугалась начальница, даже о зубе позабыла. Подумала, что случилось самое страшное — я пропустил сроки по какому-то своему делу.
— Сестру на свадьбу пригласить забыл.
— Ну ты и свинтус, — облегченно откинулась она обратно на спинку стула.
Не откладывая дело в долгий ящик, я достал записную книжку, нашел в ней номер рабочего телефона Клары и начал его набирать.
— Привет, систер, это Альберт!
— Как свадьба⁈ — закричала она мне в ухо, после того как я изложил последние новости. — И кто она⁈ Тебя точно не пытаются окрутить⁈ Я выезжаю!
— А? Чего? — опешив, уставился я на трубку, в которой уже шли короткие гудки.
Поднял глаза и увидел, как Журбина, поставив локти на стол и закрыв рот ладонями, беззастенчиво надо мной ржет.
— Да ну вас всех, — в сердцах бросил я и под набирающий громкость хохот вышел из кабинета.
Вот только идти было абсолютно некуда. Скворцов теперь пребывал по другому адресу. Войченко с Сорокиным явно не до меня, к тому же могут заставить какие-нибудь подписи подделать. Так что, сегодня лучше не соваться к ним. Может Светика навестить? Давно с ней не общались. Или лучше в столовую?
Спускаясь по лестнице, между первым и вторым этажом заметил старушку. Маленького роста, крупные морщины на лице, на голове темно-серая шаль, из-под нее виднелся светлый платок, поеденное молью пальто, на ногах валенки в калошах. Она стояла, прислонившись к подоконнику и тихо подвывала.
— Вам помочь? — в нерешительности притормозил я.
Близоруко щурясь, старушка подняла на меня влажные от слез глаза, и я ее узнал.
— Лукерья… — дальше не помнил, поэтому замолчал, как бы передавая ход.
Она не подвела.
— Лукерья Матвеевна Прошкина.
«Узелков что ли опять не досчиталась?» — уныло подумал я. Именно к ней мы в конце октября выезжали на кражу, которой, как потом выяснилось, не было. Зато была выжившая из ума старуха. В общем, зря я остановился, надо было мимо пройти.
— Опять проблемы с соседями? — тем не менее задал я вопрос, сформулировав его более корректно, и попал в яблочко.
— Помоги сынок? — ее голова старчески затряслась, в глазах стояла мольба.
— Идемте ко мне в кабинет, — обреченно согласился я.
Журбина нашему приходу очень удивилась, а затем возмутилась и попыталась прогнать старуху в дежурную часть, «пусть там о своих бедах рассказывает». Пришлось выставлять начальницу за дверь, а то раскомандовалась.
История со слов Лукерьи Матвеевны рисовалась страшная. Бедную старуху ее новые соседи по коммунальной квартире уже несколько месяцев пытались выставить сумасшедшей и сдать в дурдом, и понадобилось им это, чтобы завладеть ее комнатой. Вскрывали ее дверь, пока старухи не было дома и утаскивали оттуда какую-нибудь мелочь типа статуэтки или цветочного горшка, но обязательно с видного места, чтобы Прошкина наверняка заметила потерю. Лукерья Матвеевна замечала и начинала искать, но не находила. А спустя несколько дней все эти мелочи сами собой возвращались в ее комнату. Сперва бабка думала, что у нее начались проблемы с памятью, все же за семьдесят уже, но поведение ее соседки с каждым днем становилось все наглее, начались откровенные насмешки над бедной старухой и она выдвинула еще одну версию, что за пропажей вещей стоит именно паскуда-Катька. Лукерья Матвеевна начала проверять свои подозрения, завязывая узелки на нитках, которыми привязывала дверную ручку к гвоздю, вбитому в дверной косяк. От этого начались еще большие проблемы. Узелков всегда не хватало, и она ходила жаловаться участковому, единственному защитнику, который у нее был, так как родного сына уже давно похоронила. И наконец, поняла, что угодила в ловушку, теперь все считали ее сумасшедшей и от нее стало легко избавиться — упрятать в дурку, тем самым лишив комнаты. «Еще до нового года туда уедешь» — накануне пообещала ей в открытую соседка. Прошкина не на шутку испугалась и бросилась за спасением в милицию, но был конец года, и ее отовсюду футболивали.
— Вы пока посидите. Может чаю вам налить? А я заявление от вашего имени напечатаю, вы его потом подпишите.
Но первым делом, я взял с полки комментарии к уголовному кодексу и нашел статью «Истязание».
— Сложно придется, — вздохнул я, не найдя знакомых мне со своего времени слов «причинение психических страданий», и уже предвидя споры с начальством и прокурором, бойко застучал по клавишам. Пробел местного законодательства нужно было устранять.
* * *
— Виктор Сергеевич, товарищ Ильюхин из горпромторга уже второй час ждет в приемной, — поставив на стол начальника заказанную им чашку чая, напомнила Пахоменко секретарь.
— Точно, точно, — вспомнил он, что ему уже об этом товарище докладывали. Но с этими делами, обрушившимися на заместителя начальника Управления торговли области в конце года все из головы вылетает. — Пригласите его, Верочка.
Ильюхина он знал хорошо, тот был главным специалистом одного из отделов горпромторга. Преданный своему начальнику Трушкову человек, выполняющий для него в том числе и деликатные поручения, как правило, денежного плана и, главное, умеющий держать язык за зубами.
В кабинет зашел средней упитанности мужчина, пригладил от волнения волосы и, прокашлявшись, сказал:
— Виктор Сергеевич, я документы от Трушкова на подпись привез. Он должен был вам позвонить насчет них.
— Да, конечно, давайте сюда. Что там у вас? — Пахоменко принял из рук курьера картонную папку, просмотрел документы в ней, сверился с журналами и, убедившись, что все верно, подписал.
— Держите, — вернул он папку, безмолвно ожидающему Ильюхину.
— Благодарю, — вымолвил тот и, вот незадача, выронил папку из рук.
— Прошу прощения, Виктор Сергеевич, — испугался своей неловкости Ильюхин. — Ужасный день, все из рук валится, — попытался он оправдаться, уже ползая на карачках по полу и собирая разлетевшиеся бумаги.
— У вас что-то случилось? — был вынужден спросить Пахоменко. Дела ему, конечно, никакого до чужих проблем не было, но вежливость обязывала проявить участие к нижестоящему.
— Обманули меня, Виктор Сергеевич, — охотно поделился Ильюхин тем, что его мучило уже второй день, словно только и ждал отмашки.
— Вас? — удивился Пахоменко. Было сложно представить, что кто-то мог обмануть доверенное лицо Трушкова. Да он сам мог кого угодно обмануть. И не надо заблуждаться на счет его внешности увальня и природной робости. Этот человек способен создать неприятности кому угодно, даже Пахоменко. Но есть одно «но» — Ильюхину обязательно нужно иметь для таких действий кого-то за спиной, того, кто будет его страховать. В одиночку он не решится ввязываться в конфликт.
— Меня, — вздохнул главный специалист горпромторга. Он, наконец, собрал все документы в папку и поднялся. — Сам не понимаю, как это произошло. Ведь он казался приличным молодым человеком! Я даже в какой-то момент подумал, что было бы неплохо познакомить с ним мою Леночку. Хорошо одет, вежлив, постоянно улыбается. Да, наверно, именно последнее должно было меня насторожить! — воскликнул Ильюшенко, словно нашел в чем крылся подвох.
— Так что случилось-то? — неожиданно для себя заинтересовался историей обмана Пахоменко.
— Началось все с того, что я решил сменить свою ласточку на новую модель ВАЗ-2106. Пригнал ее в нашу городскую комиссионку для оценки, а там этот, — Ильюхин сплюнул, — покупатель, со своей приклеенной улыбкой. Друг у него еще потом подошел. Тоже на вид приличный мужчина и постарше, я еще подумал, что они братья. Договорились с ними о цене в шесть тысяч и пошли платить в кассу стоимость оценки — тысяча девятьсот пятьдесят рублей. Затем сели в уже проданную мной ласточку и тут выяснилось, что четыре тысячи я не получу. Я уже был готов возмутиться и объяснить им, что не с тем связались, но старший сунул мне под нос удостоверение. Я как увидел эти буквы: «ОБХСС», у меня, Виктор Сергеевич, душа в пятки ушла.
