Спустился с помощью веревки. При этом обхватывал руками сразу обе веревки одновременно. Когда очутился внизу, развязал узел. Стянул веревку к себе, потому что не хотел оставлять ее здесь. Окно пришлось оставить приоткрытым.
Теперь к забору. Ходу, ходу! Тем более, что с противоположной стороны здания опять послышались голоса. Сторожа шли на очередной обход.
Я забежал за угол здания. Рванул к забору. Чуть не поскользнулся на скользкой земле.
Зацепился за забор. Хорошо, что невысокий. Два с половиной метра. Перелез. Тут же очутился в переулке.
Резиновые туфли немедленно завязли в грязи. Так, это непорядок. Отпечатки слишком специфические. По ним могут выйти на меня.
Я достал из мешка тряпки. Намотал на ноги поверх туфель. Почапал дальше.
В сторону от ссудной кассы. Поверх натянул плащ с капюшоном. Согнулся, скрючился.
Теперь надо замести следы. Желательно, через речку.
Я отправился к Неглинной. Тут как раз и Кузнецкий мост неподалеку.
Там на берегу всегда ошивается народ. Легко можно затеряться. Тем более, что уже на улицах появились горожане.
Я шел по улицам старинной Москвы. Дивился на пейзажи. На кареты и повозки, тарахтящие по мостовым. На лошадок, быстро тащивших их. На бревенчатые и каменные здания.
Утро постепенно наступало на город. Вдали послышался звон колоколов. Погода пасмурная. Я старался идти по камням. Чтобы не оставлять следов.
Еще часа два плутал по Москве. Прошелся по Трубной площади и через Неглинный проезд. Пересек речку пару раз.
После дождя речка вышла из берегов коллектора. Местами затопила двери магазинов и нижние этажи домов.
Нечищенная подземная клоака не вмещала воду. Так было везде. Она шла от Самотеки под Цветным бульваром, Неглинным проездом, Театральной площадью и Александровским садом вплоть до Москвы-реки. Всюду в этих местах происходили подтопы.
Правда, сейчас уже получше. Раньше, говорят, река заливала чуть ли не весь город.
Меня принимали за обычного работягу. Всадники, проезжавшие мимо, кричали, чтобы посторонился. Хорошо, очень хорошо.
Я шел, наклонив голову. Мешок испачкал грязью. Теперь надо домой.
В усадьбу. На Большую Никитскую, рядом с доходными домами графа Казакова. Изрядно намаялся за ночь. Теперь отдыхать.
Ах да, чуть не забыл. Надо зайти в еще одно убежище. На постоялый двор. Чтобы переодеться. Для предосторожности.
Там у меня одна из запасных нор. У меня таких штук пять по всей Москве. И три в Подмосковье. На всякий случай.
Я постарался вспомнить, где ближайшее. Да, точно, на Сапожном лавках. В Средних торговых рядах. Со стороны Варварки. Тут недалеко идти.
Я торопливо пошел дальше. Вообще-то дворяне предпочитали ездить верхом. Пешеходство — удел низших слоев общества.
Но Виктор Горский — необычный дворянин. С довольно передовыми взглядами. Когда был на Кавказе, наблюдал за горцами.
Понял, что секрет выносливости заключается в ходьбе. Поэтому умел передвигаться на двух. А не на четырех.
Через десять минут прибыл на место. Торговцы уже суетились в лавках. Открывали витрины.
Я прошел через торговый ряд, свернул направо. Вышел к трехэтажному трактиру. Несмотря на низкие потолки и крыши, тут держали шестьдесят номеров.
Толкнул неказистую дверь, очутился внутри. Подошел к замызганной стойке.
— У меня шестнадцатый номер. На имя Гермеса.
Половой за стойкой поглядел на меня. Кивнул. Наклонился, звякнул ключами. Отдал мне.
— Извольте-с!
Я поднялся на второй этаж. Прошел в конец коридора по дощатому полу.
На первом этаже харчевня. Оттуда доносились ароматы простецкой пищи. Солянка с расстегаями. Жареная рыба или поросенок. Калачи, ситнички, каленые яйца, кисель гороховый. Пироги с капустой и пирожные с почками.
У меня заурчал желудок. Когда я ел в последний раз? Кажется, вчера в полдень. Надо бы подкрепиться.
Но это потом. Когда приду домой. Сейчас надо преобразиться.
Мой номер возле черного выхода к наружней лестнице. Это на случай экстренной эвакуации.
Я открыл дверь, вошел внутрь. Тщательно заперся. Осмотрелся. Шкаф с двумя дверками. Столик у окна. Кровать. Все из дерева.
Я достал фомку, выдернул пару досок у кровати. Достал оттуда сверток. Внутри оливково-зеленый сюртук. Длинный, однобортный, с бархатные воротником.
Еще светлые брюки в полоску. Вместо галстука шелковая косынка. Вместо туфель сапоги. Костюм приказчика торговой конторы. Честно говоря, поношенный и засаленный. Но зато убедительный.
Еще парик. Черные волосы. Искусственные усы. Эх, жаль тут нет зеркала. Не посмотреть, какой красавец получился.
Я сложил старую одежду в мешок. Он получился пузатый и скосился набок. Доски сложил на место.
Когда закончил, в коридоре послышались тяжелые шаги. Двое человек. Идут в мою сторону.
Идут и не останавливаются. Я застыл на месте. Только не сюда. Неужто я прокололся?
Окно закрыто ставнями. Я тихонько отодвинул засов. Распахнул их.
Шаги загрохотали перед моей дверью.
— Эй, открывай! — в дверь забухали кулаком. — Открывай, быстро!
Говор простонародный. Скорее всего, это не полиция. Значит, коллеги по цеху. Грабители или мошенники.
Я выглянул в окно. Никого. Пара повозок возле поилки для лошадей. Рядом сено. Колодец.
Туда-сюда бегают прохожие. Из первого этажа тянет жареными грибочками. М-м-м, вкуснятина.
— Открывай или я дверь выломаю!
Ну что же, под окнами засады нет. Уже хорошо. Но лучше не рисковать.
Теперь надо действовать резво. Без промедления.
— Иду, иду, любезный! — закричал я. С грохотом отодвинул шкаф к двери. Прислонил под углом. Чтобы мешал открыть дверь. Сверху закинул два стула. Мешок закинул на спину. Перелез через подоконник. — Уже бегу. Минуточку!
Присел, держась за подоконник. Сейчас надо аккуратно спрыгнуть вниз. Не сломав ноги.
— Он тута, Емеля! — закричал молодой голос снизу. — Через окно сигает! Давайте сюда!
Ага, вот оно что. Коррекция обстановки. Оказывается, у бандитов сообщник. Нет, к нему прыгать нельзя.
Как только я окажусь внизу, он огреет меня палкой. Или доской. Сразу видно, что не побрезгует.
Я его уже заметил. Низкорослый парень в пузырчатых коричневых штанах, кармане и черном картузе набекрень. Взволнованно мечется туда-сюда.
Дверь затрещала под нажимом снаружи. Шкаф, молодец, не давал ее открыть.
Я быстро полез в сторону. Вдоль окон второго этажа. Держался за бревенчатые стены. Тут удобно. Много щелей и отверстий.
— Он уходит! — истошно завопил парень. Он следовал снизу за мной. Вот ведь какой настырный. — Емеля, ты где⁈
Я цеплялся за бревна и за ставни. Прополз мимо очередного окна. В моей комнате послышался стук и грохот. Крепкие и забористые ругательства.
Эге, кажется, это опрокинулся шкаф. И еще стулья упали на голову ворвавшихся недругов. Хоть какой ущерб.
Я тем временем почти выполз на запасную лестницу. Как раз рядом с моим номером. Можно было уйти по ней.
Если бы только не настырный парнишка. Он быстро взбежал наверх.
Стоял на площадке лестницы, щерил щербатый рот. В руке финка.
Ай-яй-яй. Он может понатыкать во мне лишние отверстия. Нежелательно.
Я застыл на фасаде. Руками цеплялся за стену и ставень окна.
— Ну, иди сюда, Гермес, — он поманил меня. — По-людски прошу, по-божески. Тогда оставлю в живых.
Я сразу понял две вещи.
Первое. Утечка прошла через полового. Доложил своим нечистым на руку друзьям о странном постояльце. О том, что у него деньжата водятся. Вот они и пришли проверить, так ли это. Все ясно.
Второе. Драться с ним не могу. Я не сторонник насилия. У меня есть слуга, вот тот смог бы. Риттхи Кхем Пхечсупхапхан. Я привез его из королевства Сиам после кругосветки. Называл просто Рит.
Чемпион страны по пахуюту. То есть, по тайскому боксу, как я понимаю. Еще знает краби крабонг. Искусство мечей и палок. В свое время служил в полку королевской охраны гром нак муай.
