— Сначала да, у многих так, — откликнулась Сидзу. — Потом это уже лишь привычка. Беря в руки оружие, человек даже в Таньджуне переходит в боевое состояние. Даже если он не воин.
— Понятно, — задумчиво произнес Юкио.
А сам он думал в этот момент… Как бы проверить этот факт? В том смысле, что Юки не хотел, чтобы кто-то видел, что он активирует боеформу, которой, по идее, у него никак не может быть. Боеформу главы клана Бер. То есть образ здорового мужика, в грубых тяжелых доспехах, с огромным клинком. Это вызовет массу вопросов. А отвечать на них Юкио просто не хотелось. К тому же, боеформа Ингвара Бера может стать кому-то очень неприятным сюрпризом (например, тому, кто носит фамилию Юсупов).
— Для этого Сейджин притащил те мечи? — спросил Юки. — Чтобы я запомнил ощущение рукояти меча?
Накануне сенсэй и в самом деле приволок настоящие мечи. Причем, явно древние и дорогие. Самый фокус, что, например, вакидзаси, с которым «тренировался» Юкио (он целый день ходил с мечом, причем не за поясом, а прямо в руках), оказался собственностью… Кагори Юмико. Да-да, той самой кицунэ и первой жены главы Кагори, которая казалась самой далекой от всей этой самурайской темы.
— Его вес, форму, — подхватила Сидзу. — А также эти мечи сами по себе наполнены праной. И ты очень хорошо запомнил, Юки!
— А у тебя есть меч, Сидзу? — спросил парень.
— Я же родилась не в клане, Юки, — ответила женщина, причем ее голос был слегка грустным. — Да и не нужен сейчас меч, к счастью. Воины в Таньджуне не сражаются.
— Хм, вообще не сражаются, нигде? — уточнил Юкио.
По лицу Сидзу скользнула задумчивость.
— Даже интересно, почему тебя интересует именно это? — негромко спросила женщина.
Юкио несколько мгновений соображал, что ответить. Врать не хотелось. Но и напрямую сказать, что он не верит в такой пацифизм, тоже было бы, наверное, неправильно.
— Просто хочу узнать условия, — нашел, наконец, слова парень. — А как убрать боеформу?
— Для этого требуется полностью ее запечатлеть, — ответила Сидзу. — А пока можно только ее активировать. Убрать можно, но тогда ты будешь себя чувствовать неважно.
— Почему? — тут же поинтересовался парень.
— Потому что боеформа — это не вещи, не физические объекты, — ответила женщина. — Их нельзя снять. То, что ты видишь сейчас перед собой…
Сидзу обвела руками себя.
— Это тоже вариант боеформы, — продолжила женщина. — А ты же сейчас просто в образе, слепке из реальности. Если провести аналогии с Таньджуном, то боеформа — это, например, татуировки. Или накачанные мышцы. Ну, или, наоборот, живот.
Сидзу, улыбнувшись, обвела руками свой стан, будто стала беременной.
— Можно ли это убрать? Можно. Но будет связано с неприятными ощущениями, — закончила кицунэ.
Юкио покивал. А потом покосился на Чиоко, которая вышла из круга и сидела на лавочке, возле стены. Лицо кошки было неподвижным, словно маска.
— Сидзу, а мне нужно что-то еще знать про Чиоко? — спросил парень.
Женщина ответила не сразу.
— Знаешь, это мое мнение, я считаю, что ей нужно просто привыкнуть, — произнесла кицунэ. — Она сейчас… В прошлом. Здесь, в замке, она не была двадцать с лишним лет.
— Вот как, — задумчиво произнес Юкио. — То есть она сейчас вспоминает… другого мужика?
— Твоего деда, вообще-то, — со значением произнесла Сидзу, а потом с интересом глянула на парня. — То есть тебе не нравится, что Чиоко думает про другого мужчину?
— Конечно, — уверенно ответил Юкио. — Это моя бакэнэко. И она должна думать только обо мне.
Сидзу уловила в голосе парня легкую иронию. И улыбнулась.
— А как же Мэй? — с хитрецой спросила женщина.
— Ты хотела сказать, а как же Сидзу? — Юки окинул кицунэ таким, собственническим взором и пафосом продолжил. — Мэй, как я уже говорил, моя. А вот некоторые кицунэ еще сопротивляются. Бессмысленное, конечно, действие, но зрелище забавное.
— Ара-ара! — прижала ладошки к щекам Сидзу. — То есть я попала в паутину?! Как же это опрометчиво! Надеюсь, паук-сан, вы будете нежны со своей… добычей?
Да, надо заметить, что хоть они и открывают рты, но это лишь привычка. Звуков здесь нет. Ракш — это мир, сотканный праной (определение от Кагори Мию).
Юкио поднял руку с клинком. Сидзу мгновенно поняла, что хочет сделать ее подопечный.
— Будет реально плохо, — предупредила она.
— Но мне надо понять, — ответил Юки. — Нужно просто выпустить клинок?
— Нужно перестать понимать, что клинок есть, — ответила Сидзу.
— Ложки нет? — хмыкнул парень.
— Интересная, кстати, история, — заметила кицунэ. — Дала столько боеформ.
Юкио же глубоко вздохнул. И закрыл глаза. Точнее, он не физически прервал поток света на глаза. Все действия в Ракше — это работа с праной. А те, кто с ней работает, рефлекторно, перенося привычные для физического мира действия сюда, могут изменять процесс, собственно, взаимодействия с праной. Закрыть глаза, значит, прекратить восприятие праны в виде зрительных образов. Звуков здесь, как уже говорилось, нет. Остается только перестать ощущать рукоять меча.
Ощущение падения. Мгновение и Юкио ощущает спиной твердую поверхность. Это пол в додзё, где они и выходили в Ракш. Чьи-то шаги.
— Юкио, что случилось? — голос мамы Сенго.
Наполнен тревогой.
— Выпустил… меч… — прохрипел Юки.
— Что? Зачем? — недоуменно спросила женщина.
— Хотел… Юки попытался открыть глаза.
Но их будто обожгло. Он тут же зажмурился. И в этот момент его замутило. А потом резко заболела голова.
* * *
Храм Хокура Ширай. Поместье клана Датэ. Кабинет Датэ Горо. Вечер
Глава Датэ, аккуратно положив трубку телефона, с задумчивым видом побарабанил пальцами по столу.
— Что у них там происходит? — негромко произнес он. — Хина улетела к нам. Григорий тоже куда-то уехал. И никто не знает, куда.
— Не знают или не говорят? — заметила Ольга. — У Григория что, сотовый отобрали? Как это его найти не могут?
— Ну, может, связи нет там, куда он уехал, — произнес Горо. — И тут же вопрос…
— Куда это он так уехал, что там связи нет? — мрачно добавила Ольга. — Очень странно. А другие? Есть вообще, хоть кто-нибудь?
— А вот это уже вторая странность, — ответил глава. — Владимир и Леонид уехали вместе с отцом. С Константином меня, почему-то, даже не предложили соединить. А Хина к нам полетела при этом. Вместе с детьми старших сыновей. Не нравится мне все это. Предчувствие какое-то нехорошее.
Горо поднялся, подошел к окну.
— Вчера Имубэ проводили инициацию, — произнес мужчина. — И все прошло… скверно. Из пятерых вышел один. Двое умерли утром. И еще двоих везут к Кагори.
— Это уже какая по счету подряд неудачная инициация? — сухим деловым тоном спросила Ольга.
— Четвертая, — ответил мужчина. — И Минамото уже подключили к этому Чаисуру. То есть, когда мы поедем в Сайтаму, за студентами, они уже должны будут ответить.
— А тот, кто все-таки вышел, он что-нибудь сообщил? — спросила Ольга.
— Она, — уточнил Горо. — Смогла выйти Имубэ Кимико. Но она в таком состоянии, что ее тоже отправили к Кагори. И я сомневаюсь, что удастся узнать что-то важное. У Минамото тоже парень вышел и даже уже на поправку идет. Но Сюн ничего не помнит.
— Следующие, насколько я помню, будут Фудзивара, — произнесла Ольга. — У них шесть подошли к сроку. Нужно будет что, организовывать полноценный выход?
— Было бы возможно, Тайра бы тогда всех согнали, — ответил Горо, смотря на закат. — Кимико — любимая внучка Риото. Но тогда инициации-то не получится, сама же понимаешь.
— Да, как вспомню своего первого демона, до сих пор мурашки, — поморщилась Ольга.
— Что-то происходит там, на Ракше, когда дети выходят, — задумчиво произнес мужчина. — Ладно, один раз. Ладно, два. Но четыре? Это уже не случайность. Тем более, когда это Ибумэ Кимико.
— Да, девочка очень сильная, — согласилась Ольга. — Такая просто не может не пройти инициацию.
