— Олечка, а мы пойдём на море? — спросил её Севка.
— Холодно, — ответила Оля. — Я лучше в комнате почитаю.
Мы с Севкой взвалили на плечи лопаты — свои и девушек. Мишаня подхватил правой рукой носилки, и мы всей компанией направились в сторону немецких казарм.
При входе я увидел большое объявление, написанное синим фломастером:
«Завтра после обеда в помещении столовой состоится встреча с ветераном Великой Отечественной войны Раушевым С. Г. Явка обязательна».
Мишаня одобрительно посмотрел на объявление, потом обвёл нас взглядом.
— Видели? Всем быть непременно, — сказал он на правах старшего. — Сева, тебя это касается в первую очередь.
Севка недовольно скривился, но промолчал.
Мы сложили инструменты в кладовую и направились в столовую. В помещении столовой упоительно пахло рыбным супом и котлетами. Ребята, возбуждённо шумя, рассаживались за квадратные столики.
Как-то само собой вышло так, что у всех были свои привычные места. Мы с Севкой, Олей и Мишаней обычно занимали столик возле окна. Но после того, как в нашу команду влилась Света, за одним столиком стало тесновато. И сейчас я с огорчением увидел, что Оля с подносом идёт к другому столику. Севка, конечно, пошёл за ней.
Я пожал плечами и придвинул столик вплотную к окну, оставив свободными только три стороны. Будем обедать в узком кругу.
Я не хотел, чтобы кто-то из посторонних подсел за наш столик. Глядишь, ребята одумаются и вернутся.
Мишаня огорчённо покачал головой, но ничего не сказал. Поставил на стол тарелки, отнёс поднос — их в столовой не хватало — и вернулся к столику.
— Я после обеда сажусь за перевод документов из сундука, — между двумя ложками супа сообщил он мне. — Если получится — переведу для тебя ту бумагу.
— Что за бумага? — заинтересовалась Света.
— Документ из сундука, который мы нашли, — объяснил я. — Там интересная печать, я такую где-то видел раньше. Вот и любопытно — что там написано.
Я доел рыбную котлету с пюре, залпом осушил стакан компота и поднялся из-за стола.
— Пора. Света, я зайду за тобой, когда вернусь.
— Может быть, я пойду с тобой? — предложила Света. — Подожду тебя в парке. Ты ведь ненадолго?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Надеюсь, что нет.
Громко хлопнула форточка, и внезапный порыв холодного ветра ворвался в столовую.
* * *
Света осталась на скамейке, а я пошёл к воротам крепости Пиллау. Перейдя ров, невольно оглянулся. Света смотрела мне вслед. Я успокаивающе помахал ей рукой.
Возле ворот меня дожидался веснушчатый сержант.
— Гореликов? — спросил он. — Документы.
Я вытащил из нагрудного кармана рубашки паспорт и протянул сержанту. Он полистал его, сверил фотографию с моей физиономией.
— Опаздываешь!
Я демонстративно взглянул на часы. Одна минута третьего.
— Иди за мной, — бросил сержант.
Развернулся и с моим паспортом в руке пошёл к зданию комендатуры.
Часовые даже не взглянули на нас.
Сержант постучал в дверь знакомого кабинета.
— Разрешите? Товарищ майор, Александр Гореликов по вашему приказанию доставлен!
— Вольно, сержант! — ответил майор. — Свободен. Гореликов, заходи!
Я вошёл в кабинет. Майор сидел за столом, опустив взгляд к документам. На этот раз перед столом майора стоял железный табурет с сиденьем из фанеры.
— Садись, не маячь! — бросил мне майор, не отрывая взгляд от бумаг.
Я сел и положил руки на колени, стараясь казаться спокойным.
Почему некоторые государевы люди так любят демонстрировать свою власть, подумал я. Казалось бы — ну попроси подождать в коридоре, если не успел закончить важное дело. Нет, нужно непременно усадить человека перед собой — пусть видит, как он ничтожен.
Злиться было глупо — именно этого майор и добивался. Поэтому я сделал несколько глубоких вдохов и прислушался к биению сердца. Оно постепенно успокаивалось. Я прикрыл глаза и заставил себя увидеть море — штилевое, дымчато-серое, переливающееся на солнце. Красота!
— Гореликов! Уснул, что ли?
Я открыл глаза.
Майор с досадой и непониманием смотрел на меня.
— Никак нет, товарищ майор, — без улыбки ответил я.
— Давай-как, расскажи ещё раз, что случилось на моле! Вспомни всё детально. Особенно, как шёл туда. Вышел из этой вашей казармы, а дальше? Может, за тобой кто-то следил?
Я снова прикрыл глаза, делая вид, что вспоминаю. На самом деле, вспоминать было нечего. Вместо этого я стал размышлять — надо ли говорить майору, что я проследил за одним из бандитов.
Не решил, и отложил эту мысль до окончания разговора.
— Не знаю, товарищ майор. Если и следили — то я этого не заметил.
— Понятно. Сейчас я покажу тебе несколько фотографий — посмотри внимательно. Может, кого-то узнаешь.
Он протянул мне тонкую стопку фотографий разного размера. Я стал их перебирать.
Третьей по счёту шла фотография того самого парня, которого я преследовал.
На снимке он был не год или два моложе, и с другой причёской — коротким ёжиком. Но это был он.
Снимок был замером три на четыре сантиметра. С обратной стороны мой палец ощутил шероховатость. Переворачивать фотографию и смотреть я не стал — это непременно привлекло бы внимание майора. Просто провёл пальцем ещё раз и понял, что это такое. Остатки клея.
В левом нижнем углу снимка я заметил следы синих чернил. Такие чернила используют для штампа.
Мысли в голове заметались с бешеной скоростью. Чёрт! Вот это я влип!
Только сейчас я сообразил, что бандит мог запросто заметить мою слежку. И если он приходил к майору, то...
Да нет. Слежку он не заметил, иначе ни за что не привёл бы меня сюда. Скорее, попытался бы скрыться, или заманил в какое-нибудь глухое место.
Первым желанием было сказать, что я никого не узнаю. Но Севка! Его ведь тоже допрашивали. Когда эти бандиты огрели меня по голове, именно ребята подняли тревогу и рассказали по сомнительную сделку с янтарём. Если майор вызовет Севку ещё раз — тот непременно скажет, что видел парня в синей робе из окна казармы и показал мне. И тогда меня спросят, почему я соврал.
Я поднял глаза на майора — он внимательно смотрел на меня.
— Узнал?
— Да, товарищ майор, — честно ответил я. — Вот этот.
Майор напрягся так, что даже кулаки стиснул.
— Значит, всё-таки, видел?
— Нет, товарищ майор. Этого парня мне показал Всеволод Небросов. Мы были в казарме и увидели его из окна. Небросов сказал, что именно с ним договаривался насчёт покупки янтаря.
— Понятно. А ты?
— Я выбежал на улицу, хотел задержать его. Но потерял из виду.
— Где потерял?
— Ну, когда я выбежал — его уже не было во дворе. И на проспекте тоже.
— Когда это было?
— Позавчера.
— А почему сразу не сообщил мне?
— Не успел, товарищ майор. А вчера узнал, что вы меня вызываете, и решил сегодня сказать. Вы его поймаете, да?
— Теперь поймаем! — с угрозой сказал майор. — Никуда не денется. Ты точно ничего не перепутал?
— Не перепутал, товарищ майор. Это он, точно.
— Хорошо. Подпиши показания, и свободен. Или хочешь что-то ещё сказать?
Я удивлённо взглянул на майора.
— Нет.
— Тогда иди.
Я подписал протокол и с облегчением вышел из кабинета.
* * *
Апрель 997-го года, деревня пруссов
— Радим!
Узкая полоса света падала из маленького окошка на утоптанный земляной пол. Не окошко — просто дыра в бревенчатой стене. Даже голову наружу не высунешь.
Бенедикт завозился, пытаясь сесть. Его руки и ноги были крепко стянуты верёвкой. Монаху вспомнились толстые копчёные колбасы, которые рядами висели в погребе князя Болеслава. Княжеский повар так же туго перетягивал их пеньковым шпагатом.
