— А потому Маша, что Петухов перестал таких как Вениамин Бенедиктович слушать и лапшу с ушей снял, — отрезал Боря. — И написал ровно то, что хотят сегодняшние советские люди читать. А у них поперёк горла вся эта ваша советская классика. Если есть манку каждое утро, то через месяц ты ее уже ненавидеть будешь. Так и с книгами получилось.
— И о чем же она? Можно хоть посмотреть, Борь, пожалуйста? — спросила одна из девчат.
Взяла томик фантастики Петухова, прочитала аннотацию. Брови на лоб сразу полезли. Впечатлилась.
— Ну... классики ведь тоже не сразу классиками стали, — она коротко пожала плечами.
Томик пошёл по партам, из рук в руки. Все читая аннотацию задумчиво лбы чесали. Хмурились.
— Неправильно это так-то... — шептались между собой. — Как же наследие, как же доступность литературы для читателя...
— Что именно неправильно? — спрашивал в ответ Борис Дмитриевич. — Писать то, что читателям нравится? Скажи это Толстому, который за свой гонорар «Война и мир» погасил долг за 4000 десятин земли. Вот у твоего папки какой размер дачного участка?
— Шесть соток... — ответила Алла, к которой Сивый обратился.
— Толстой за свой гонорар считай целый дачный корпоратив купил. Что там насчёт наследия и кто решил, что деньги за свой труд брать ненужно? И главное — почему-то до сих пор книги Льва Николаевича читают широкие массы.
Девчонка, рассуждающая о наследии и доступности книги, промолчала смущенно. Что тут отвечать?
— Представь если бы какой нибудь Жаба Вениамин попросил у Толстого деньги за публикацию? Надо объяснить, что пошёл бы он в пешее увлекательное путешествие по местам не столь отдалённым?
Возразить на это тоже ничего не нашлось.
— Литература — это такая же работа, как остальное, просто другой тренд настал и этот Петухов, как бы вам не хотелось обратного — он и есть нынешний тренд. Новый Толстой, Пушкин, как хотите. Даже не сколько сам Петухов, а желание прислушаться к проблемам нынешнего читателя и рассказать именно ту историю, которую он хочет услышать.
Снова зашушукались. С такими лицами, будто Борис Дмитриевич ерунду полную говорил.
— А мой папа сказал, что твой Петухов вложил свои деньги в это издание, — попыталась возразить одна из участниц литкружка Верка.
— Вложил, не отрицаю, — не стал спорить с фактом Борис Дмитриевич. — И обратно в карман кратно больше получил. Для тех кто в танке, напоминаю, что с недавних пор предпринимательской деятельностью у нас в стране заниматься не возбраняется. И из святой воды книгу не напечатаешь. А Петухов выступил как издатель, он и авторский гонорар получит, и прибыль от реализации тиража себе заберёт.
— Ясно...
— Но вы можете и дальше давать зарабатывать остальным, платить за издание, потому что ваши писульки никому в принципе неинтересны, — добавил Борис Дмитриевич.
Повисла гробовая тишина. Эти слова были самыми страшными из того, что мог услышать про себя любой писатель или поэт. Что твой шедевр оказывается не нужен никому, раз за него никто не хочет кровно заработанные деньги платить. А ведь возразить было нечем. 100 экземпляров сборника с одной стороны и 100 тысяч экземпляров фантастики с другой — цифры говорили сами за себя. Но главное свой сборник девчата сами же и покупали, а томик Петухова расходился как горячие пирожки на вокзале в руки читателям.
— И что же интересно современному читателю? — наконец послышался робкий вопрос с задних рядов.
— Жанровая литература, — коротко ответил Сивый. — Детективы, фантастика, любовный роман, крепкий боевик. И сегодня наш с вами шанс основать собственную редакцию, чтобы дать людям то, чего они действительно идут и ждут. Бондарь не даст соврать, каждый первый это спрашивает. Да Маш?
Машка промолчала.
«Молчание — знак согласия», — подумал Сивый. — «Знает ведь, что правду матку говорю».
— Редакцию?
И кто же в неё войдёт? — последовали вопросы.
— Вы и войдёте, — Борис Дмитриевич плечами пожал. — Сегодня двери редакции открыты всем желающим. Кто в литературе разбирается.
— Что мы будем делать в этой редакции?
— Рукописи для печати отбирать и собственно печатать.
Ну и Борис Дмитриевич коротко объяснил девчатам, что ничего незаконного в этой деятельности больше нет. Под собственную редакцию он планирует открыть ТКО, так называемое творческое кооперативное объединение. И все присутствующие смогут членами кооператива стать при должном на то желании.
— Название какое у кооператива будет?
— Что будем выпускать?
Посыпались робкие вопросы от участниц литкружка, явно заинтересованных в обозначенной перспективе.
— А ты сама как считаешь? — ответил вопросом на вопрос Борис Дмитриевич. — Давай пофантазируем и представим, что у тебя есть возможность рекомендовать любую книгу к изданию прямо сейчас.
— Ну...
— Не стесняйся, давай представим, что у нас импровизированный редакционный совет.
Студентка крепко задумалась.
Я бы наверное издала Белинского... — подумав немного озвучила своё предложение она.
— Почему?
— Наверное потому, что Белинский дано не издавался, а заслуживает внимание.
— Почему ты думаешь, что обычный советский работяга в те свободные минутки, которые у него остаются на чтение после тяжелой смены, будет читать Белинского? — Сивый приподнял бровь.
Что ответить девчонке не нашлось.
— И что же нужно, Боря? — включилась в разговор Ленка.
У этой глаза горели, как огоньки.
— Что прямо сейчас смотрит твоя мама, Лена? Или твоя, Алла? — ответил вопросом на вопрос, обращаясь к девчатам.
— Сейчас? — уточнила Алла.
— Да, пока мы с вами в риторике упражняемся.
— Рабыню Изауру, — ответила Машка Бондарь. — У нас его повторяют во второй раз с прошлой осени.
Борис Дмитриевич широко улыбнулся, поднимая большой палец.
Роман написанный в конце прошлого столетия бразильским писателем, лёг в основу легендарного сериала и пользовался супер популярностью во всем мире, в том числе среди советских граждан. Сивый припоминал, что на русском роман был впервые опубликован как раз в 1991 году. И если так, то прямо сейчас в издательстве осуществлялся его перевод с португальского, языка оригинала. Перевод всегда дело крайне непростое, чем и можно объяснить тот факт, что всплеск популярности сериала начался в конце 80-х, а выход бумажной версии книги был начат только в начале 90-х...
«Но зачем делать перевод, если можно параллельно запустить собственный сериал — литературный», — размышлял Сивый, смотря на десяток пар глаз, горящих от перспективы стать частью будущей редакции и привнести в неё свою частичку.
Борис Дмитриевич коротко объяснил свою задумку собравшимся.
— Но если не ошибаюсь у Бернарду Гимарайнша написана всего одна книги про рабыню Изауру... — задумчиво припомнила Ленка.
«В точку», — подметит Сивый про себя, но вслух сказал:
— Представь просто на секундочку, что наша редакция совершенно случайно найдёт рукописи, которые не были изданы при жизни автора, но они расскажут о новых приключениях Изауры.
— Найдут? Ты знаешь где искать?
Сивый хотел ответить, но Бондариха перебила.
— Алла, если ты ещё не поняла, он хочет чтобы мы написали Изауру вместо Гимарайнша, — фыркнула Машка Бондарь, резко поднимаясь из-за стола. — Неинтересно Сивый, руки прочь от великой литературы!
Она развернулась и спешно вышла из аудитории.
— Это правда? — последовал вопрос Борису Дмитриевичу.
— Мы сделаем ровно то, что хочет читать читатель, — пожал плечами Сивый и терпеливо объяснил. — Задача писателя разве не заключается в том, чтобы удовлетворять читательский интерес? Если не мы, то это обязательно сделает кто-то другой. Вместо нас.
— И ты хочешь это преподнести как уникальную находку...
— Все так, ещё раз мы даём читателю ровно то, чего он ждёт, — подтвердил Борис Дмитриевич.
Студентки начали подниматься со своих мест и уходить. Кто крутил пальцем у виска, кто головой качал. Не одной Машке задумка показалась кривой.
