— Прекратите это безобразие!
Глава 21
Артисты на сцене замерли, опустив шпаги. Зрители недоуменно оглядывались. Завучиха гордо проследовала к сцене. Я поднялся, понимая, что вот сейчас будет отнюдь не комическая дуэль. Друг Карл воздвигся рядом со мною во весь свой тевтонский рост. С такой поддержкой можно было не сомневаться — мы ее сейчас уроем.
— Кто дозволил проводить в школе это мероприятие? — осведомилась Эвелина Ардалионовна.
— Общественность, в нашем, с Карлом Фридриховичем, лице, и при поддержке Дома Пионеров, — не моргнув глазом ответил я.
— И кто же здесь представитель Дома Пионеров? — спросила она, обводя змеиным взглядом актовый зал. — Не вижу!
— Он на сцене. Актер драмкружка Вадим Иванович Красильников.
— Это ученик десятого «А» класса! — проквакала Шапокляк. — Не морочьте мне голову, товарищ Данилов!
— Насколько я знаю, товарищ Царева, — продолжал я, — подлинные хозяева Домов Пионеров, пионерских лагерей и других детско-юношеских учреждений, включая школу, это дети! Разве не так?
Она поперхнулась. Крыть ей было нечем, но она ухватилась за последнюю соломинку.
— А эти колющие предметы в руках детей, — завопила она, тыча в сторону шпаг, которые держали в руках пацаны, — они разве не опасны⁈
— Это не колющие предметы, а рапиры — театральный реквизит, — тихо и интеллигентно парировал Рунге.
— Я вам покажу реквизит! — взвизгнула заведующая учебной части. — Я выведу вас на чистую воду!
— В следующий раз, Эвелина Ардалионовна, — сказал я. — А пока, будьте любезны, не срывайте нам мероприятие.
— Завтра педсовет, так что мы еще поговорим с вами, товарищ Данилов, — пообещала Шапокляк. — И с вами, товарищ Рунге.
И она выскочила, как ошпаренная.
— Продолжайте, ребята! — сказал я пацанам на сцене.
— Мы с начала начнем, можно? — спросил Красильников.
— Конечно!
Вадик и Алька разошлись в разные концы сцены. И начали заново. Красильников мгновенно преобразился. Только что на сцене школьного актового зала стоял обыкновенный старшеклассник? и вдруг он сложил ладони на уровне груди, возвел глаза к потолку и медленно побрел, не глядя под ноги. Шпага на перевязи болталась из стороны в сторону и это было очень смешно. В зале начали хихикать. Навстречу ему выскочил Абрикосов, которого и по роли звали Алькой. У него шпага не болталась, он держал ее наперевес.
— Извольте, сударь, драться! — выкрикнул он.
Арамис ханжески перекрестился ладонью и произнес:
— Покайтесь в своих прегрешениях, сын мой? и бог простит вас!
— Защищайтесь, или я проткну вас, как каплуна! — проорал его соперник.
— Настаивать на своих заблуждениях тяжкий грех, — тем же ханжеским голоском произнес Арамис и, выхватив шпагу, вдруг ринулся на пацаненка.
Атака была настолько стремительной, что у меня ёкнуло под ложечкой, а девчонки в зале взвизгнули. Видимо, не только мне почудилось, что этим самым реквизитом Красильников и впрямь проткнет Абрикосова. Не проткнул, тот ловко увернулся и умудрился подставить своему сопернику подножку. Арамис мастерски растянулся на сцене — технично упал, не зря я его учу на секции — шпага загремела, а ее обладатель жалобно заохал на радость зрителям.
В общем, так продолжалось еще минут пять. Пацаны и девчонки в зале уже катались со смеху. Премьера прошла с успехом! Я был доволен. Пусть мы пока не сняли ни метра, но начало было положено. С таким-то пацанами мы кого угодно уделаем! И плевать на происки Шапокляк. Этими своими соображениями я и поделился с Рунге, когда мы пошли по домам. Карл Фридрихович согласно кивал, хотя лицо у него оставалось задумчивым. Ну да, уж у него-то по части педсоветов было опыта побольше моего.
Домой я пришел в приподнятом настроении. Илга уже была дома. Готовила на кухне. После событий вторника, когда я, наконец, проявил себя как подобает мужику, который хочет, чтобы в его отношениях с женщиной главное слово оставалось за ним, она вообще неуловимо изменилась. И эту перемену я счел полезной для нашей совместной жизни и вообще перестал думать об этом. У меня и других проблем хватает. А дом, он должен быть крепостью, где обо всех проблемах забываешь. Мы поужинали, посмотрели телек и легли спать.
В субботу мне не нужно было с утра идти в школу — только к семи часам вечера — на педсовет. И я поехал в спортобщество. Мне накануне позвонила Нина — секретарша председателя «Литейщика» товарища Дольского — и напомнила о том, что к одиннадцати часам придут родители, желающие, чтобы их отпрысков обучали карате, принесут справки от врачей. Пора было уже составить списки и назначить первое занятие. Чем я и собирался заняться в первую половину дня.
К моему приезду Нина умудрилась всех построить в порядке значимости кандидатов. Вернее — их родителей. Мне только осталось начать прием. Как я и ожидал, ни одной справки, запрещающей заниматься спортом всем этим маменькиным и папеньким деточкам не было. Наверное, половина из справок были липовыми, но тем не менее, я их все подшил в папочку. В случае чего — суну под нос разным там проверяющим. В конце концов, за своих деток отвечают родители, а я, со своей стороны, не буду излишне нагружать хиляков и лентяев, во избежание проблем. Пусть побалуются под моим присмотром, да и только.
«Лучшие люди города», чрезвычайно довольные тем, что я принял их детишек, кого в мужскую, а кого и в женскую секции, осыпали меня обещаниями самых разных благодеяний. Икорка, балычок, ананасы, заграничные шмотки и техника, стройматериалы для ремонта квартиры, косметика для жены, книжки Стругацких, Вайнеров, Семенова, Маркеса и Брэдбери. Я лишь смущенно кивал и шаркал ножкой, не подозревая, что Нина все эти обещания фиксирует, ставя пометки в списке родителей, рядом с их телефонными номерами.
Я велел этим любящим мамам и папам приводить своих отпрысков завтра, на установочные занятия. На все про все ушло полдня. До педсовета оставалось еще порядочно времени и я решил пригласить секретаршу Дольского пообедать, в знак благодарности за ее помощь. Конечно, она помогала мне не бескорыстно, а за зарплату, но мне с ней еще работать и работать, так что не мешает укрепить наши отношения небольшим возлиянием. Да и перед нервотрепкой на педсовете выпить не плохо бы.
Неподалеку от стадиона обнаружился ресторан с многозначительным названием «Старт». Вот мы туда и стартанули. Днем здесь было пустовато, так что мы имели возможность самостоятельно выбрать столик. Правда, официанты все равно делали вид, что страшно загружены. Буквально сбились с ног. Пришлось им напомнить, что заведующий райпищеторга, внучка которого числилась в моем списке, будет неприятно удивлен их нерасторопностью, и они забегали, как тараканы.
Вскоре на нашем столике появилось два лангета с гарниром из жареной с грибочками картошки, два оливье и бутылочка «Муската». Мы с Ниной выпили за успех моего начинания. Я заметил, как порозовели ее щечки после второго бокала. И вообще, она оказалось милой девушкой. Мы ели, пили, болтали о пустяках. Я рассказывал о школьных делах, а моя собутыльница — о нравах, которые царят в ведомстве товарища Дольского. Информация могла оказаться полезной.
Мы даже немного потанцевали — в ресторане есть музыкальный автомат. Нина доверчиво ко мне прижималась, но при всей своей отзывчивости, я делал вид, что не понимаю намеков. Тем более, что через полчаса мне уже нужно было быть в школе. Так что вскоре нам пришлось расстаться. Секретарша председателя спортобщества жила неподалеку от стадиона и я ее, разумеется, проводил, а потом поехал в школу.
Как и в первый раз, все набились в директорский кабинет. Судя по выражениям на лицах коллег, ничего хорошего от педагогического совета они не ждали. Сначала речугу толкнул Пал Палыч. Он кратко подвел итоги первого месяца текущего учебного года. Рассказал о проценте успеваемости и общем снижении оценок по поведению. Перечисление всех этих цифр напоминало анекдот про среднюю температуру по больнице, но присутствующие педагоги кивали с самым серьезным видом. Один я улыбался. И улыбка моя не была не замечена руководством. Завуч сделала какую-то отметку в своем блокноте.
