Сема хрустнул позвонками, готовясь к немедленному нападению, я так же был готов вскочить и нанести первым удар. Лишь Гена еще не просек ситуацию.
— Расслабьтесь, ребята! Я служу в том же ведомстве, куда ты Семен собираешься пойти после окончания вышки. Вашу следственную группу еще в ваш первый прилет я изучил под микроскопом. Я навел справки о Кежояне и понял, что такого зубра не отправят на простую проверку следственных дел. Я Мелкумов Левон Николаевич. Зная местную кухню, я думаю, что вы прилетели по душу генпрокурора республики. У меня есть компромат на многих, в том числе и на него.
Гена не выдержал — Если вы в курсе нарушений законности в республике, то почему же вы до сих пор не передали ее в Москву?
Я хмыкнул — Наивный ты, дружище! Я предполагаю, что в Москве прекрасно знают не только о делах в Узбекистане, но и про все нарушения законности в других республиках! Просто комитету выгодно держать на крючках любого, от которого когда нибудь что-то да понадобится.
Мелкумов удивленно на меня посмотрел — А ты не прост, Юрий! Откуда у тебя такая информированность?
— Да вот как то разбираюсь я в вашей комитетской кухне, это только в кино чекисты с чистыми руками и горячим сердцем с холодной головой. Только у вас помимо головы такое же ледяное чересчур прагматическое сердце и отнюдь не чистые руки. Что вам от нас нужно?
— Уже ничего! Я для себя уже все понял, раз Москва не дала нам никаких указаний, а с вами наш коллега, то значит все это чья то личная инициатива. Мешать я вам ни в коем разе не буду, но и помогать тоже. Если вы провалите свое задание, мне не хочется делить ваш провал вместе с вами.
Сема усмехнулся — А разве нет желания разделить победу?
Комитетчик развел руками, не ответив — Вас проводят, приятно было с вами познакомиться! Может быть еще и свидимся!
Приставленный к нам майор КГБ продемонстрировал нам коричневую кожаную дамскую сумку — Внутри находится кинокамера «Имбирь», в ней используется стандартная шестнадцати миллиметровая кинопленка, качественный светосильный объектив вмонтирован в этот торец и при нажатии этой кнопки камера включается и через вот это практически не заметное отверстие ведется съемка. чуткий микрофон пишет звук. Главное не перепутать сторону сумки, ее клапан должен смотреть в противоположную строну. Камеру внутри закрывает аккуратный чехол, сверху положим обработанные пачки с деньгами. Четыре пачки с двадцатипятирублевыми купюрами вполне помещаются.
Сема на мгновение задумался и предложил — А если мы еще немного усугубим жизнь этой суке?
— Это как? — Кежоян недоуменно почесал затылок — Что ты еще придумал?
Пусть сестра Смирнова предложит вместо десяти тысяч рублей штуку баксов, убедительно соврав, что ее муж приобрел их по десять рублей за бакс. Статья за валюту будет хорошим довеском.
— А если она откажется и не захочет связываться с валютой? — майор с интересом в уме обдумывал новую идею — Это же для нее однозначно стенка.
— Возьмет! Она сука жадная. А если нет, пусть предложит ей свои серьги с рубинами, серьгами мы ее тоже снабдим и рубины однозначно потянут тысяч на пятнадцать! А для достоверности одежда должна соответствовать серьгам.
Смирнова вместе с адвокатом по заранее заказанным пропускам прошла в «Белый дом», секретарша их продержала недолго, предложив чаю. Минут через пятнадцать их пригласила пройти.
Насриддинова с жадностью вперила взгляд в безумно дорогие серьги, по их виду было видно — камни настоящие, серьги наверняка дореволюционные. Сама просительница была одета в импортное платье, на ногах модные заграничные туфли. И если раньше Ядгар Садыковна после разговора с адвокатом засомневалась было в платежеспособности сестры осужденного, то теперь она расслабилась — муж этой красивой женщины явно имел левый доход, если его женщина так могла одеваться.
— Садитесь! — хозяйка огромного роскошно обставленного кабинета указала на приставной стол с дорогущими мягкими стульями.
Посетительница кивнула и села, поставив свою сумку на стол так, как ее учили.
— С какой просьбой вы пришли, милочка?
— Помогите моему брату, осужденному областным судом и приговоренного к высшей мере наказания! Только ваше помилование может его спасти. Я принесла деньги за вашу помощь — раскрыв сумку, посетительница достала из нее пачки денег, среди которых были доллары.
Глаза Насриддиновой расширились и сестра Смирнова заторопилась — У нас не хватило рублей, может вы возьмете недостающие десять тысяч рублей долларами, исходя из цены один к десяти?
Руки взяточницы невольно потянулись к деньгам, первыми она проверила доллары, она их и на свет смотрела и чуть ли не лизала, пытаясь понять — не фальшивые ли. Затем пересчитала рубли и смахнула все в выдвижной ящик стола.
— Я возьму замену! У меня есть еще предложение — Я могу устроить так, что вашему мужу после амнистии назначат минимальный срок наказания в обмен на ваши серьги. Вы согласны?
Посетительница посмотрела на наручные золотые часики, она здесь уже провела двадцать минут — Я согласна.
В соседней комнате, в которой сидела секретарша послышался шум, женский приглушенный вскрик и обе двери, включая наружную, ведущую в тамбур между дверьми, распахнулись настежь и в кабинет вошли незнакомые мужчины, двое постарше в форме прокуратуры и трое лейтенантов милиции. У одного из них в руках была кинокамера — Внимание, всем оставаться на местах! Следственная группа Генеральной прокуратуры СССР! Попрошу добровольно выдать полученную взятку — голос Кежояна был торжественным — У нас на руках санкция Генерального прокурора Советского Союза на обыск в вашем кабинете и на вашей квартире и на ваше задержание! Вот постановление!
Для того, чтобы нам так эффектно появиться, пришлось прорываться чуть ли не с боем. Наша подсадная перед тем как войти в кабинет к взяточнице, подошла к окну, где ее срисовал Гена, а дальше мы выждали минут пятнадцать и направились к входу в здание, где нас попытался задержать сержант милиции, запускающий внутрь посторонних только по пропускам. Наши предъявленные удостоверения на сержанта не произвели впечатления и он потянулся к телефону, стоящему рядом с ним на столике. Я слегка саданул менту в печень и тот осел на пол, судорожно пытаясь закричать, мы же, заранее ознакомившись с расположением кабинетов, рванули в приемную главы республики. Секретарша попыталась нам помешать, но майор вежливо ее оттолкнул и мы дружно вломились в кабинет, попутно снимая происходящее на кинокамеру. Затем майор снял с плеча свою спортивную сумку, из которой достал четыре «Скорпиона» и восемь магазинов на двадцать патронов каждый. Мы с Геной и Семой разобрали автоматы, один себе взял майор.
Насриддинова, впавшая сначала в ступор, пришла в себя и попыталась на нас наехать — Вы охренели что ли? Вы хоть знаете, в чей кабинет вы вломились? Да с вас завтра же погоны сорвут и вы на нары отправитесь! Быдло охреневшее!
Во избежание непоняток ей и адвокату надели браслеты на руки.
В коридоре послышался топот ног и мы вчетвером выскочили в приемную, направив автоматы на входную дверь, я с Семой перевернули столешницей к выходу огромный дубовый стол, за которым протирала жопу секретарша и заняли за прикрытием позиции. Майор, у которого в сумке лежала переносная штатовская рация, связался с нашей силовой поддержкой и скомандовал выдвижение к нашей диспозиции.
Тяжелая створка двери медленно открылась и в проеме показался мент с автоматом Калашникова.
Майор прокричал — Следственная группа Генеральной прокуратуры Советского Союза совместно с КГБ СССР проводит задержание Насриддиновой, обвиняемой в вымогательстве взятки. Если попробуете войти, мы немедленно откроем огонь!
Мент с автоматом исчез и по видимому доложил обстановку кому-то из своего руководства. В проеме появился капитан милиции, местной узбекской национальности с пистолетом в руке и громко предупредил — Вы не имеете права! Немедленно сдавайтесь, иначе я прикажу открыть огонь
