Мехлис решил поделиться своей мыслью о предательстве высшего командования Ленинградского фронта. Однако, хозяин кабинета не дал ему открыть рот.
— Скажу еще вот что, Лев, — Сталин предостерегающе покачал указательным пальцем. — Ты иногда бываешь излишне подозрителен. Готов, подозревать и самого себя. Прошу тебя, не наруби дров. В Ленинграде ситуация горячая и в любой момент может стать еще горячее. Полностью полагаюсь на твое чутье, но…
Словом, понял Мехлис, Верховный не поддержит ничего радикального, в особенности против Жукова. Но все равно следовало быть настороже. Как говориться, а вдруг…
На этой ноте их беседа завершилась, и Мехлис вновь отправился на аэродром, где его уже ждал заправленный самолет. В полете, вооружившись острозаточенным карандашом и блокнотом, привычно чертил разные геометрические фигуры. Из-под черного грифеля выходили четкие линии квадратов, ромбов, треугольников. Когда-то он прочитал, что такие неосознанные рисунки помогают человеку находить ответы на сложные вопросы. С той поры это стало его привычкой, почти жизненной необходимостью.
— Посмотрим, товарищ Жуков, какого цвета у тебя нутро, — тихо прошептал Лев Захарович, машинально рисуя очередную фигуру. — Или все-таки не товарищ, а гражданин Жуков? Я тебя… всех вас выведу на чистую воду…
Словно специально, в голове возникла картинка его недавнего посещения штаба Северо-Западного фронта и разбирательства с генералом Качановым. Мехлис вновь испытал те же самые чувства — непоколебимую уверенность и одновременно брезгливость, вспоминая, как в недавнем прошлом холеный генерал вдруг залился слезами на заседании тройки.
— Все вы такие… Родина вас кормила, обувала, дачи раздавала направо и налево, а вы? Отступать, суки, вздумали? Сколько еще отступать будете? И так до Москвы уже дошли… А теперь лживыми писулька свой зад прикрываете? Я вас всех на чистую воду выведу.
Мысль о предательстве никак не хотела его отпускать. «Слишком много совпадений. Прибыл Жуков в Ленинград и все сразу закрутилось. Неужели, немцы что-то готовили и просто ждали отмашки, чтобы нанести по городу окончательный удар… Не удивлюсь, если фронт уже развален и везде царит паника. А командование все сваливает друг на друга — город на флот, флот на ВВС».
Сложившаяся в Ленинграде ситуация все же смогла удивить Мехлиса. При выходе из самолета, он остановился на последней ступеньке трапа и с удивлением запрокинул голову. Его поразила опустившаяся на аэродром тишина, которая еще месяц назад здесь была очень редким гостем. В его прошлый прилет над городом почти непрерывно грохотали артиллерийские выстрелы, разрывы снарядов и авиационный бомб, что создавало плотный, давящий на уши, шумовой фон.
— Тихо-то как, — пробормотал он, направляясь к стоявшему в десятке шагов от самолета автомобилю.
Чуть позже его поразило и нечто другое. Из окна автомобиля Мехлис видел спокойно гуляющих по улицам людей. Они в испуге не жались к стенам домов, не всматривались в небо в поисках вражеских бомбардировщиков. Многие, о Боже, улыбались. Для жителей города, который последние два месяца жил под непрерывным огнем вражеских орудий, такое поведение было просто невероятным. Даже в самой столице, не в пример лучше прикрытой с воздуха, такого не наблюдалось. Жители и в спокойное время, когда старались шагать быстро, особе не задерживаясь на открытых пространствах. Ведь, в любой момент могла раздаться сирена воздушной тревоги.
— … Товарищ член Военного Совета, неужели скоро наше наступление будет? — из этих раздумий его вырвал странный вопрос одного из сопровождавших, молоденького капитана. И это стало еще одной непонятной странностью в копилку всего необычного, что он здесь увидел. — … Виноват, — тут же замялся командир, наткнувшись на недовольный взгляд гостя.
Капитан тут же замолчал и до самого конца поездки больше не произнес ни слова. Мехлиса же, напротив, едва не разрывало от любопытства. «Ничего не понимаю. О каком таком наступлении он спрашивает⁈ Ленинград в кольце! Мы пятимся на всех фронтах. Резервов жалкие крохи. О каком наступлении сейчас можно говорить?». Он снова и снова пытался сложить в одно целое и понятное все осколки этой мозаики, но у него так ничего и не вы ходило. «Это что общее умопомешательство? Я же видел прошлые сводки по Ленинграду. Там полный швах. Все трешало, как гнилые тряпки… Фашист только усиливал натиск… Командование же в каждой депеши едва не умоляли о подкреплении — танках, пехоте, самолетах…».
Кстати, есть история с кавказским колоритом про попаданца в личину имама Шамиля! Там нет магии, бояр и академий. Зато с избытком приключений, прогрессорства, жестокости и злости! Целых три книги (первая бесплатна)
https://author.today/reader/125891/1004793
Глава 17
Истина на расстоянии вытянутой руки
Сюрприз члена военного совета Мехлиса ждал и в штабе Ленинградского фронта, где также царили странные настроения. Уже при входе в здание он столкнулся с той самой деловитой и собранной суетой, что предваряет начало крупной военной операции.
Мехлис замедлил шаг, стараясь подмечать каждую деталь. «Что здесь происходит? Ничего не понимаю…». В раздражении отмахнувшись от полноватого полковника, что-то пытавшегося ему доложить, Мехлис быстро поднялся по лестнице и направился в сторону кабинета Жукова.
— … Серега, брат, я нюхом чую все это. Говорю тебе, готовится мощный удар по немцам. Всюду, куда приезжает генерал Жуков, немцам приходится несладко, — до гостя из столицы донесся восторженный молодой голос кого-то из младших командиров. — Немцы не дураки, тоже это почувствовали. Смотри сам. Уже четвертый день, как прекратились все обстрелы города. В небе ни одного самолета за все это время не было видно. А что творится на Малой земле забыл? Чуят они, что по ним вот-вот ударят. Поэтому и отвели силы. Готовятся, твари. Опять нашей пехоте придется несладко…
Затаивший дыхание, Лев Захарович сбавил шаг.
— … Думаю, наступление готовится не только у нас. Подожди-ка… — вдруг охнул рассказчик, видимо о чем-то догадавшись. — Оно уже началось. Серега, наступление скорее всего уже началось! Вот почему немчура здесь затихла, а с Малой земли резко убралась. Наконец-то, вдарим по фашисту. Значит, скоро и нам тревогу объявят.
В этот момент Мехлис показался в дверном проеме, за которым начиналась небольшая приемная с двумя старшими лейтенантами. При виде такого важного гостя они сначала растерялись, а потом вытянулись по стойке смирно. Один из них, подтянутый с еле заметными веснушками на лице, бросился было к кабинету, но был остановлен жестом Мехлиса.
— Не надо предупреждать товарища Жукова, — одними губами улыбнулся тот. — Думаю, он будет рад приезду члена Военного Совета.
В момент открытия полузакрытой двери, он услышал фразу, которая повергла его в еще большее смятение.
— … На Ленинградском фронте, товарищи командиры, сложилась благоприятная ситуация для деблокирования города, — раздался, так ненавидимый им, голос командующего Ленинградским фронтом.
Мехлис с силой толкнул дверь и оказался внутри огромного просторного помещения, которое было залито светом из больших окон. Возле расположенного на середине кабинета продолговатого стола сгрудился негромко галдящий десяток командиров, представляющих всю высшую власть в этом месте. Здесь были первый секретарь Ленинградского обкома А. А. Жданов, командующий ВВС Балтийского флота генерал-майор авиации М. А. Самохин, командующий Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц, начальник управления охраны войскового тыла Ленинградского фронта А. Г. Степанов, а также генералы и полковники рангом ниже. Сам генерал Жуков находился в самой гуще командиров, энергично тыча деревянной указкой в расстеленную на столе карту.
