Одним словом – будем постепенно возвращать порядье, пусть крестьянин сам определяется, на кого работать желает. На хозяина ли, на государство…
Что сделала Софья – и жестко, это ввела запрет на переход крестьян от мелких землевладельцев к более крупным, а то так и до обнищания мелкого дворянства недалеко, а там и до бунтов. А вот в черносошные крестьяне – можно, в Сибирь – можно…
Казна за тебя выплатит, а ты казне отработаешь. К более мелкому или равному по территории землевладельцу – можно.
А ежели хозяин негодящий, то нечего с ним и вязаться. Салтычих и прочих нам только не хватало.
Вторым пунктом шел розыск беглых крестьян. А именно – десять лет. Потом – довольно. Ежели человека за такой срок не нашли, так его и потом искать не стоит. Ни к чему.
Вот с третьим пунктом пока не определились. Софья с радостью заменила бы барщину на оброк, но вот размеры? Одно было ясно – если крестьянина заставить обрабатывать, например, пять десятин своей земли и пять десятин хозяйской, да еще по мелочам прислуживать… это ж какое его обнищание будет!
Не пойдет!
Так что третий вопрос до конца не решили, но обещали подумать и собраться завтра же. Софья насмешливо потирала руки. Дайте время, дайте только время…
Ах да, Одоевский…
Этого выспросят как следует, конфискуют что-нибудь ценное и удалят из Москвы. Пусть себе едет в дальнюю деревню, раны залечивать. Обнаглел сильно.
* * *
Алексей Алексеевич Романов тем временем писал письмо.
И таки – да! Турецкому султану!
Правда, в отличие от казаков он был исключительно вежлив. Куртуазен и даже слегка прогибался, как сказала бы Софья. Ну, так что поделать?
Надо!
Сие есть высокое искусство дипломатии.
Алексей, содрав все султанские титулы – из того самого письма султана запорожцам, таки да! – перечислял их и хвалил султана.
Сожалел, что из-за тяжких ошибок они с его предшественником оказались в таких разногласиях, и выражал надежду, что те обязательно будут исправлены.
Даже не просто так!
ОБЯЗАТЕЛЬНО!!!
Да, ему пришлось вторгнуться в Крымское ханство. Но ему угрожали. Предупреждали! И даже дали денег на войну.
Кто?
Эм-м-м… есть тут такие в Европе. Которые светят, но не греют.
Испания и Франция.
Дословно он, конечно, не писал, но между строк читалось отчетливо. И про Людовика-Солнышко, и про Габсбургов, кои раскатали фамильную губу. И скромный намек, мол, я бы и не решился, где уж нам, медведям, но тут на меня надавили, чтобы натурально поживиться на вашем несчастье.
И предлагал мир. Лучше – вечный.
Что вы получаете из Крыма?
Рабов?
Ну… тут уж – извините. А вот все остальное, например знаменитая розовая соль, – все останется доступным. Опять же мощь Османской империи неоспорима, но ведь и Русь не малое королевство. Так что, может быть, не сва́риться, на радость всяким там?
Зачем вам это захолустье, фактически Азовское болото с лягушками? Все равно все выходы к морю будут у вас. А мы сможем торговать напрямую. Зерно, меха, золото, изумруды, руда, дерево – Русь богата.
От нас больше выгоды, чем от немытых крымчаков, которые если в спину и не ударят, так сбегут уж наверняка!
И все это обильно пересыпать витиеватостями, красивостями и уверениями в своем немалом уважении. И приложить к письму что-нибудь хорошее. Только не изумруды. Может, меха? Их здесь тоже хватает – и хороших, сам бы не побрезговал. Надобно с Ваней посоветоваться.
А попутно…
Тамань-атамань.
Почему-то так называла ее Софья. И улыбалась загадочно.
Да, туда пойдут войска. Можно даже без него, там для военных действий Ивана Сирко с лихвой хватит. То-то он развернется во всю ширь и мощь! И ту часть Крыма тоже надо зачищать. Тамань, Темрюк… нет, на Сухум-Кале мы не покушаемся. Но там же все равно Адыге, Кабарда – вот и чудненько. Черкесы с одной стороны, мы с другой – и вторая часть Крыма наша будет. Можно даже в Сухум-Кале вторгнуться – чуть-чуть, чтобы, когда османы ответят, было что уступать. Не Бахчисарай же им отдавать и не владения на полуострове?
Нет уж. Уплыло – так уплыло. А вот там – пусть. Пососедствуем какое-то время. Закончим войну, отдадим лишнее – и османские владения больше не трогать.
Пока.
Да, такое махонькое слово, всего четыре буквы, а сколько смысла!
Нет, покамест бодаться с османами ни к чему. Вот потом, позднее… Может быть, даже его дети, ежели это не сильно разорит страну. А сейчас – обезопасить себя от удара в спину – и смотреть в Сибирь. Опять же, Балтика…
Слишком многое нужно сделать, чтобы можно было тратить время на войны. А потому царевич сидел и писал письмо. И даже не думал о том, что скажет отец.
Победителей не судят. А победа должна быть окончательной. То есть такой, чтобы не тянулась война на двадцать лет. Вот как его отец с поляками разбирался – это ж не война, а волынка! Сколько времени, нервов, сил, жизней, да и денег тоже! И что – окупилось?!
Ничуточки!
Он не должен повторять ошибки своего отца.
* * *
Письмо, в котором сообщалось, что Алексей Михайлович умер, отправилось по следам войска русского. Крым хоть и большой, да все ж войско не иголка, найти царевича можно. И ездить там сейчас уже не так опасно – проредили татарскую саранчу…
Так что Ромодановский снарядил отряд из двух десятков человек, приложив и свое письмо о том, что под стенами Азова случилось. Найдут царевича, никуда не денутся. А Воина Афанасьевича отпустил домой.
Когда мужчина узнал, что его отец при смерти – его бы и цепи не удержали. Хоть успеть, хоть попрощаться… сколько ж батюшка из-за его юной дури претерпел!
Ромодановский, также будучи в курсе, теперь оставался в Азове и ждал царевича. Впрочем, теперь он был куда как спокойнее за свое будущее. Все-таки Алексей Михайлович – человек своеобразный. А Алексей Алексеевич куда как лучше.
Самое тяжкое время – смену власти Ромодановский готовился принять, как должное. Ему ничего не угрожало, может, даже еще и наградят, а там – как Бог даст.
Время шло.
* * *
– Государыня, ваше приказание выполнено.
Васька тянулся в струночку перед царевной Софьей, краешком глаза поглядывая на стоящую рядом Раду.
– Вильгельм Оранский мертв?
– Когда мы уезжали, как раз порт закрыли. Траур объявили.
Софья кивнула:
– Подробности? Да вы садитесь, кофе себе налейте, фрукты вон… или чего другого приказать?
– Молочка бы, государыня? – Ничего страшного в своей просьбе Васька не видел. – Вроде бы и вкусное молочко на чужбине, а все ж не то. Мы как приехали, государыня, Рада в гостинице поселилась, а я по городу принялся ходить. Вильгельм – тут повезло мне – лишь по паре улиц и ездил. Вскорости я там дом нашел, комнатенку малую в нем снял, посмотрел, как уйти можно – все, как учили меня, так и сделал. И… оставалось только рычаг спустить.
Софья кивнула:
– На русских точно подозрений не пало ли?
– Нет, государыня. Я на том месте обрывок кружева французского оставил: да еще мелочь какую, словно бы из кармана та высыпалась. А слуги скажут, что в той комнате католический монах жил.
– Даже так?
Васька кивнул:
– Под рясой-то фигура куда как лучше прячется. Вот я и… стянул штучку с монастырского двора. Креститься по-католически дело нехитрое, молитвы на латыни бормотать, особливо когда в замочную скважину подглядывают, тоже. Вот и вышло, что жил в комнатке какой-то мутноватый француз. Даже не жил, так, появлялся.
Соответственно когда узнают…
– Французов будут бить, – усмехнулась Рада, – я тоже не сидела сложа руки, я слухи распускала, где могла.
– Посмотрим. Дождемся вестей, – кивнула Софья, – а вы двое – молодцы. И награда по делам будет.
Ребята и не сомневались, что их не обидят. А Софья планировала наградить их сейчас – не чрезмерно, чтобы не почивали на лаврах, – и использовать и дальше. Сработались ведь!
Так что мальчишке – домик в Дьяково, девчушке – должность при царевне с окладом, и пусть еще поработают.
Вильгельма больше нет?
Вот и чудненько, вот и ладненько. Зато других «нехороших людей» хватает.
Бесчеловечно? Простите, но ассасины – это не ее изобретение, это до нее постарались. Так что… идите вы со своей моралью – в церковь. А Софью сейчас интересовало, как бы подтолкнуть весы в свою сторону.
Ведь она не для себя старается, а для своей страны. Так что обвиняйте, обсуждайте… собаки лают – караван идет.
* * *
Сулейман, милостью Аллаха наместник пророка на земле, султан Османской империи, молился. А что ему еще оставалось делать?
Да, можно вытащить из башни младшего брата свергнутого султана, но вот ведь беда! Ума, решительности, напористости ты в него не вложишь! Королей не просто рожают, их воспитывают.
Будь на дворе мирное время, Сулейман бы, возможно, и справился. Но Кипр полыхал, Австрия кусала за все места, до которых могла добраться, зашевелилась Венгрия, а к тому же русские вторглись в Крым и взяли Перекоп.
