— Поздно уже поручаться! Васин уже вырос в хулигана! — непреклонно сказал, как отрезал, Вереница.
— Предлагаю, товарищи, ещё высказывать своё мнение, — предложил Таран, став играть в нейтральную и справедливую сторону.
И тут сразу же поднялся гвалт, в котором большинство участников были за то, чтобы исключать из рядов, таких как я, некоторые категорически были не согласны, пища, доказывая и вытирая слёзы, а некоторые, теребя седую бороду, воздерживались и предлагали всё ещё раз обсудить.
Я тихо сидел и слушал их яростный спор — исключить меня прямо сейчас или созвать внеочередной съезд ВЛКСМ и уже исключить с позором там. Лоббисты этой версии пытались доказать окружающим, что именно такое — всеобщее исключение с позором на всю страну, произведёт должный воспитательный эффект на неокрепшие умы молодёжи.
— В общем так, товарищи, опираясь на наши дебаты и выслушав все стороны, можно подвести общий итог. Есть предложение о постановке вопроса об исключении Александра Васина из рядов ВЛКСМ! — вернулся на круги своя осмелевший парторг.
«Правильно!» «Поддерживаем!» «Очистим наши ряды!» — тут же начали митинговать собравшиеся.
Дабы обломать им кайф поднял руку, но видя, что никто на неё не реагирует громко заорал:
— Помолчите! Дайте последнее слово!
— Последнее слово хочет ответчик, — прокомментировал мои действия Таран. — Товарищи, предоставим ему возможность высказаться в последний раз?
— Не вижу смысла, — хмыкнул Вереница.
— Что его слушать-то? Только зря время терять! — поддержал его длинный штемп.
— Опять врать будет, — присоединился к ним Паничкин.
— Он имеет право! — проревела Машенька.
— Имеет право! — поддержал её третий заместитель министра по культуре. — Пусть скажет.
— Говори, Васин, — позволил парторг, прислушавшись к товарищу замминистра.
— Товарищи, вы решили изгнать меня из рядов комсомольской организации. Нужно сказать, я безумно удивлён такому решению, ибо оно в корне меняет всё моё мировоззрение.
— А нечего было хулиганить здесь и за рубежом, — прошипел Вереница.
— Это сейчас не важно, — отмахнулся я. — Сейчас важно другое, товарищи. Дело в том, что если Вы примете такое решение, то я попаду в книгу рекордов Гиннеса. Это будет серьёзное событие и серьёзный успех, как для меня лично, так и для нашей страны. Не кажется ли вам, что необходимо на наше заседание пригласить независимых свидетелей, для фиксации результата?
— Что ты несешь? Причём тут какая-то книга?!
— Это не какая-то книга, а книга рекордов планеты. Она появилась в 1954-м году и с тех пор в неё записываются все люди, которые свершили необычный, для основной массы населения, рекорд. Надеюсь, что с помощью вас, я сумею-таки попасть на её страницы, поставив именно такой рекорд.
— Американская книга? Рекорд? Ты о чём вообще, Васин? О каком рекорде ты говоришь? — не понял парторг, как, впрочем, и все остальные собравшиеся.
— То есть как это о каком? — якобы искренне удивился я. — О том, который я, благодаря вам, установлю. Я буду первым человеком на Земле, которого выгнали из организации, в которой он никогда не состоял…
Повисла тишина, во время которой я отчётливо слышал работу мозга каждого из собравшихся. Они пытались понять и проанализировать услышанное. Один раз, другой, третий… пятый… Они не оставляли попыток вникнуть в суть услышанного, раз за разом напрягая серое вещество. Но все их попытки были тщетны — ничего не выходило. Не сходилась у них в головах привычная с детства картина мира с картиной, которая предстала перед ними в реальности — Васин — не комсомолец. А раз так, то его и исключить нельзя из комсомола! Как такое возможно?! Это же не реально! Такого сюрреализма просто не может быть, потому что не может быть никогда! Это ж аномалия какая-то! Нонсенс! Одним словом — умереть и не встать…
— Так ты не комсомолец? — наконец пришёл в себя Таран.
— Нет. Я — пионер. О чём свидетельствует повязанный на моей белой и тонкой шеи красный пионерский галстук, — пояснил не комсомольский пионер.
— Но… э-э…
— Это что такое?! Что за издевательство?! Ты что творишь, подонок?! — неожиданно закричал Вереница.
— Не знаю, — искренне пожал плечами я.
— Товарищи, наверное, он сошёл с ума!
— Я не понимаю! Ты не комсомолец? Но по возрасту ты им уже должен быть! Как ты мог не вступить в комсомол?! — громко взвизгнул прилизанный Паничкин — комсорг Московской филармонии.
— А вот так — не вступил и всё тут.
— То есть тебя не принимали в члены ВЛКСМ? — влез в разговор длинный — комсорг ВГИК, прекрасно понимая на кого ляжет вся ответственность за такой просчёт.
— Нет, конечно.
— Но почему?
— Очень странное стечение обстоятельств. То болел, то каникулы, то опять болел, то школу закончил… Так что на будущее дам Вам совет, товарищи, Вы перед тем, как кого-то выгонять или отчислять, сначала его к себе в организацию примите. Это дельный и, как Вы заметили, бесплатный совет! — хмыкнул я. — В общем — ищите ошибки в своей работе!
— Но как же так произошло? — обалдело посмотрел на комсомольцев парторг.
— Мы в этом, товарищ Таран, обязательно разберемся! Я Вам обещаю! И обязательно сделаем соответствующие выводы. Да такие, что виновные запомнят это на всю жизнь, — недовольно рассматривая поочерёдно длинного, прилизанного и Машу, процедил член политбюро ВЛКСМ.
— Ну, это потом, — махнул Таран, а сейчас-то что будем делать? — и обратился ко мне: — Ты, Васин, что ж тогда комедию-то нам ломал? Почему сразу не сказал, что в комсомол не вступал?!
— А вы спрашивали? — удивился пионер. — Нет, не спрашивали. Вы вместо того, чтобы разузнать и досконально во всём разобраться, сразу — как только я вошёл, стали кричать, обзываться и угрожать. Естественно, я подумал, что раз вы такие злые, то ничего вам не расскажу.
— Мерзавец ты, Васин! — прошипел прилизанный.
— Просто негодяй! Из-за тебя у нас теперь будут проблемы! — согласился с ним длинный тип. — Тебя надо за твои поступки судить!
— Да, товарищи. Я тоже так считаю! Не важно комсомолец Васин или нет, мы просто обязаны призвать его к ответу! — решил поставить окончательную точку Вереница.
— Но это выходит за рамки нашей компетенции, — напомнил всем третий зам. — Мы не милиция.
— Ну, так милиция или нет — всё равно. В любом случае, этого наглеца надо наказать за его нахальство и враньё!
— Но за что? — пискнула Маша.
— За то, чтобы не смел издеваться над советскими организациями и их руководством! Ишь, устроил тут цирк Шапито и посмеялся над нами! Он, видите ли, развлекался… За час не мог сказать правду, что он не состоит в наших рядах. Смешно ему было. Вот пусть теперь смеяться будет в другом месте! — хлопнул ладонью по столу член Политбюро ВЛКСМ.
— Я тоже так считаю! Хитрый как уж! Пусть отвечает за все, не взирая ни на какие заслуги! — поддержал всех новоиспечённый композитор Самсонов.
— Вы все правы, товарищи. Ему ещё лет с гулькин нос, а он так с нами разговаривает. Поддерживаю предложение — наказать Васина, — ожидаемо произнесла секретарь-референт.
— И наша комсомольская ячейка — «За»! — встал прилизанный тип, решив ещё раз напомнить о себе. — Совершенно очевидно, что из этого мальчика растёт хулиган и мошенник. Он же видел, что мы принимаем его за комсомольца, но всё время юлил и себя не изобличал. Это, товарищи, хорошо, что мы сумели его вовремя раскусить и вывести на чистую воду. Предлагаю, товарищи, исключить Александра Васина из рядов нашей комсомольской организации! Таким не место в комсомоле. Так что мы полностью поддерживаем предложения товарища Вереница.
Сказав эту, очевидно заученную речь, белобрысый му*** сел на своё место и преданно уставился на председателя этого фарса.
— Так как ты его исключить-то собрался? Он же ещё даже не принят. Это ты что-то Вадик махнул… — крякнул парторг.
Вновь начался гвалт и обсуждение…
Встала староста, посмотрела на меня влажными от слёз глазами и прошептала, обращаясь сразу ко всем:
