Юри слизывает с лезвия ножа кровь. Услышал, как хрустят шейные позвонки Нацуки, когда ее голова проворачивается как у чертовой совы.
— С-сука, что происходит? — выдохнул я еле слышно.
Щелк — и передо мной появилась прежняя аудитория. Нацуки сидела у окна. Моника за столом копалась в бумагах, Юри, как всегда, на задней парте. Все трое резко бросили свои занятия, как только появились мы. Саёри продолжала что-то говорить. Я стоял в сантиметрах от нее и не мог разобрать ни слова — голову словно плотным пледом обернули. Я повернулся к подруге. Глаза заслезились, и из-за этого ее лицо казалось то бледным и пустым (мертвым?), то раскрасневшимся и испуганным.
Я попытался что-то сказать, но тут комната вдобавок ко всему еще и завертелась. Пол аудитории неожиданно стал ближе, а следом пришли темнота и тишина.
* «C» в американской системе оценивания (а ДДЛК — именно американская новелла) — троечка.
Первыми вернулись запахи. В нос ударила смесь ароматов дыма, паленой травы и… жареного мяса. Хорошего такого, добротного шашлычка на углях. Хм, это… неожиданно. Часто говорят, что шашлык — мужская еда и иначе быть не может, но ни батя, ни я толком его готовить никогда не умели. Вечно часть выходит полусырая, а часть до состояния угольков зажаривается. Плюс вся эта возня с выбором маринада… не мое вообще.
Но тот, кто сейчас заведовал невидимым мангалом, свое дело однозначно знал. Потому что аромат шел божественный. Я заморгал, с глаз упала черная пелена, и я обнаружил себя сидящим в большом плетеном кресле во главе стола. Богато накрытого стола. По всей видимости, кто-то грандиозное застолье собирал, потому что количества жратвы хватило бы на роту голодных солдат… Или на двух-трех Саёри. Нарезанные тонкими ломтями колбаса и сыр, маринованные грибы, огурчики, здоровенная сковорода с жареной картохой, плошка с аджикой… Рот помимо воли стал наполняться слюной. Щас бы неплохо картошечки заточить с грибами, после богомерзких тостов самое то. Кем бы ни был организатор этого фуршета, проставился он на славу.
Только кто он? И где я вообще? Последнее, что помню — как грохнулся на пол на заседании литературного клуба. Что-то странное произошло со мной сегодня. Странное даже на фоне всех остальных событий этой недельки. На истощение или стресс не очень похоже — я не первый раз ношусь взмыленный, как Спиди-гонщик на спидах. Когда заказчик закидывает билд вечером пятницы и требует его прочекать к утру субботы, это почти штатная ситуация. Переутомление отметаем. Что еще?
Отравиться мог? Вполне. Почему бы и нет, собственно. Конечно, тот напыщенный черт-метрдотель может сколько угодно затирать про то, какой высокий класс у его заведения. Да только понты в этом плане нихрена не значат. Один мой приятель как-то вел благотворительный вечер в одном очень пафосном местечке, куда ходят всякие действительно серьезные люди. Ну те, с часами стоимостью в десять моих годовых зарплат. И на «балу», последовавшем за официальной частью вечера, мой приятель умудрился отравиться креветочным салатом. До сих пор после этого в любимый японский ресторан не ходит. Так что статус в этом плане никакой роли не играет.
А может, я сам виноват. Сыпанул утром себе вместо кофе какой-нибудь дряни спросонья, наглотался, а потом пришел в школу…
(и умер)
Черт, надеюсь, что нет. Не хотелось бы окончить свое «прохождение» в корчах и агонии. Надеюсь, тот, кто этим миром управляет (если такая сущность вообще есть) не заставит меня переживать все заново.
Все эти варианты были вполне себе правдоподобными. Выбирай любой, Гарик, какой больше понравится. Однако в голове сиреной истошно гудела… не интуиция, а какое-то чутье. Как у Человека-Паука.
(ты становишься угрозой, брат. и теперь тебе так ненавязчиво дают понять, что высовываться нельзя, атата будет, а надо спокойно, потихонечку ехать по сценарию. говорить правильные слова и делать нужные выборы. знаешь ведь извечный русский вопрос — тебе что, больше всех надо, что ли?)
Не знаю, больше всех или нет, не измерял. А все-таки не хочется, чтоб литературный клуб превратился в отряд самоубийц. Никто из девчонок на Харли Квинн все равно не тянет.
Я кое-как выбрался из-за стола и размял плечи. Что-то в шее недовольно прохрустело, и по этому звуку я понял, что вернулся в свое прежнее тело. Гару застарелого сколиоза нажить еще не успел. Хотя уже уверенно встал на путь к нему. Я прищурился, приложил ладонь ко лбу, прикрываясь от припекающего солнца и осмотрелся. Никогда раньше здесь не был. Типичная такая провинциальная дача. Маленький щитовой домик, выкрашенный выцветшей зеленой краской, жить в таком на постоянке не будешь — так, переночевать пару раз сгодится. Участок тоже не ахти — не больше десяти соток, и сотками этими давно не занимались. Деревья понатыканы хаотично, сорняки кругом, теплица одна и та покосилась, укрывной материал на земле валяется. Мать бы мою сюда, вот она бы уж порядок навела, конечно…
— Игорян, здорово!
Теперь к остальным чувствам присоединился звук. И воспроизвел голос, который я не ожидал услышать.
— Виталя? — переспросил я удивленно.
— Ну а кто ж еще? — Виталя спустился с крыльца. В руках нес блюдо с шампурами и что-то еще, я не разглядел сразу, — садись давай, ща мы с тобой с пылу с жару, так сказать, подкрепимся.
В голове снова зашумело, но тихо, как бы фоном. Будто кто-то в другой комнате настроил старый черно-белый телек на канал с помехами. Только вот не было никакой комнаты.
(или была? и есть. та, в которой ты лег спать перед рабочим днем)
Тем временем Виталя водрузил блюдо на стол и вновь отошел к крыльцу. Щелкнул кнопкой магнитофона-бумбокса. Из динамиков полилось что-то в духе «дискотеки 80-х», кажется, Би Джис, но не Staying Alive, а что-то другое. Я этих ребят особо не котировал, очень уж фальцет пронзительный, быстро надоедает, но сейчас был очень рад слышать. Ритмы хорошо заглушили белый шум.
— Эт для настроения и аппетита, — радушно сообщил приятель, — да че ты стоишь-то? Садись, блин, и накладывай. Всего понемножку. Посмотри какой я шашлык запилил! Мясо отпад, шея свиная, с жирком…
Я повиновался и приземлился обратно в кресло. Взял на тарелку пару кусков шашлыка, добавил салата и грибов. Виталя не обманул… вроде бы. Вкуса я все равно не чувствовал — мысли были совсем в другом месте.
— Виталь, — начал я осторожно, — а мы где?
