Грасарий внутренне напрягся, услышав слова друга. Его не раз подмывало спросить астролога о своём будущем, но страх получить ответ, который перечеркнул бы все его мечты о троне, удерживал его. Он вёл свою игру и в конце хотел получить только победу. Без всяких вариантов.
– Как прошло заседание? Достопочтенные сигурны не перегрызли друг другу глотки?
– Хальдекаст и Марталь, как всегда, чуть не передрались, споря о закупках для двора. Марталь, конечно, прав – двор сжирает просто немыслимое количество литов. Куда большее, чем идёт на содержание армии! И то, что Кронария с семейкой внезапно отпала от кормушки, на расходах никак не отразилось. Вот Мартель и взвился, обвиняя Хальдекаста в присвоении денег казны.
Туфин захохотал, блеснув крепкими зубами:
– Молодая жена требует неимоверных усилий. Если не поливаешь её семенем, будь готов пролить потоки золота. А иначе, готовься щеголять в ветвистых рогах. Девочка из семейства Освелов не привыкла есть на серебряных блюдах, ей подавай золотые. И чтоб алмазы в серёжках были размером с крупную сливу.
– Она выжмет из него все соки, а потом выплюнет. Умна. А ведь не красавица, совсем на своего братца не похожа.
– Галиган во всей их семейке, как павлин в стае гусей. Непонятно, откуда взялись его тёмно-русые волнистые волосы и томные голубые глаза. Да и ростом он выше своих братьев чуть не на голову. Одна надежда – вдруг Рамона сознается мужу на смертном одре, от кого на самом деле зачат этот красавчик.
– Что, так всё плохо?
– Думаю, ей осталось совсем недолго. Болезнь сердца оказалась слишком серьёзной. Даже все уловки лекаря ни к чему не привели. Она уже месяца три не встаёт, отекла, лежит на кровати горой, источающей кровавую жижу. Только боюсь, даже умирая, она унесёт с собой в Вечный покой эту тайну. Разве может она лишить своего первенца наследства? Раскрой она рот, и наш Галиган наверняка останется без причитающихся ему в будущем алмазных шахт…, – Туфин хихикнул, потирая руки. – А это далеко не самое убогое наследие… Не так ли, мой друг?
– Да, женщины из семейства Вермокс будут молчать до конца. Кронария, вроде дура дурой, а до сих пор орёт, что ее выблядок от Палия. Хотя кому это уже интересно.
Мужчины ненадолго замолчали. Из окна открывался живописный вид на торговый конец столицы, прилегающий к пристани, у которой стояло несколько судов и судёнышек. Пристань была выстроена в месте впадения полноводной реки Устаки в залив Двух Близнецов. Морским кораблям приходилось ожидать прилива, чтобы беспрепятственно войти в её устье. Вот и сейчас на блестящей глади залива замерли четыре корабля со спущенными парусами.
Два из них, широкие и крутобокие, с устрашающе оскаленными пастями вырезанных из дерева неведомых тварей на носу, стояли настолько близко друг к другу, что гребцы могли при желании дотянуться веслами до борта соседа. По палубе одного из них сновали пёстро одетые смуглые матросы, выполняя команды высокого, голого по пояс человека с цветным платком на голове. На втором царила тишина и спокойствие.
Два других корабля бросили якоря почти у самого входа в залив, и только обладатель орлиного зрения смог бы определить, кто они и откуда.
Туфин поднялся, свернул карту, свои записи и перенёс их на столик у другого окна. На обратном пути он прихватил со стула толстую книгу в синем переплёте, которую положил на стол перед собой.
– Новое приобретение?
– Доставлена в прошлом месяце из Антубии. «Сказания о мёртвых землях Астории и Густана». Занятная книжица.
– На языке антубийского племени саввов?
– Нет, на удивление над ней уже поработали. Написана она вполне литературно на языке Аштаков – Львов пустыни. Теперь вся Антубия обязана говорить на языке своего правителя, если хочет жить в мире с царем Магдаром. И просто… жить.
– Да. Неспокойно нынче в соседнем государстве. Но нам-то сейчас не до их проблем. Палий опять не присутствовал на Совете. Пьёт у себя в комнате, не желая её покидать даже для Больших семейных обедов. Я попробовал зайти к нему сегодня, но Золотой Меч решительно преградил мне дорогу. У него строжайший приказ не пускать никого, иначе он закончит свою жизнь в каменоломнях. Вряд ли кому-то, находясь в здравом уме, этого захочется.
– К нему вхож только Сусвинт. Чихал он на все приказы. Тем более, вчера наш Повелитель допился-таки до буйного помешательства. Его едва удерживали четверо Мечей, пока Лабус своими пилюлями приводил его в человеческий вид.
– Почему я ничего об этом не знаю?
– Всё случилось поздно вечером, и Лабус строго настрого запретил всем прислужникам Повелителя трепать своими языками о том, что видели. Да и Мечи болтливостью никогда не отличались.
Грасарий покачал головой. В его борьбе за трон не должно быть таких проколов – он первым должен узнавать все новости двора, чтобы успеть принять меры.
– Но тебе-то стало обо всём известно…
Туфин хмыкнул, поглаживая бороду.
– Мне – да. Ты забыл, что я астролог? – Старик весело расхохотался, глядя на унылое выражение лица собеседника. – Не веришь? И правильно! Но… своих секретов я выдавать не собираюсь.
Книжник откинулся на высокую спинку стула и посмотрел на блестевшее стекло залива:
– А корабли-то из Антубии. Те два, что ближе стоят. Интересно, интересно…
Грасарий, погрузившийся в обдумывание услышанных новостей, пропустил замечание Туфина мимо ушей, но тон сказанного его насторожил.
– И что в этом может быть интересного, – от того, что он, брат Повелителя и ближайший претендент на трон, должен довольствоваться крохами информации, доступной массе других людей, в его голосе прозвучало плохо скрываемое раздражение. – Они регулярно привозят к нам разный товар.
– Один – да, явный торговец. А вот второй… слишком хорошо вооружён для простого торгового судна. Да и команда вышколена, не сравнить с первой.
Грасарий ещё раз глянул на корабли, скривил губы и отвернулся. Происходящее во дворце сейчас занимало его намного больше. Он лихорадочно обдумывал пути, как получать нужную ему информацию.
Туфин был слишком независим. Он не сближался ни с кем из семейства Корстаков, сигурнами или представителями армии и не собирался сообщать кому-то из них свои тайны. Запугать его было нечем – он знал о каждом обитателе дворца, да пожалуй, всего Остенвила, столько интимных подробностей, что вряд ли нашлось много желающих оказаться выставленным на всеобщее обозрение в грязных штанах.
Семьи у астролога никогда не было, а его единственное детище жило здесь же, в этой комнате – огромная книга в дорогом тёмно-красном переплёте из телячьей кожи с золотыми застёжками – «Хроника государства Нумерия» – содержавшая все мало-мальски значимые события, происходившие во всех двенадцати её ланах.
Некоторые годы были на удивление спокойными и занимали всего пару другую страниц, исписанных чётким каллиграфическим почерком книжника. А в такой год, как нынешний, Туфину придётся, пожалуй, потрудиться.
Подкупить Меченого было также невозможно. Предложить ему это – значило нажить себе умного и коварного врага. Туфин, конечно, не был бессеребренником, но всегда относился к деньгам и роскоши, как к жизненной шелухе, отвлекающей его от великого чуда бесконечного познания.
Всё ещё озадаченный, Грасарий поднялся и, кивнув на прощание хозяину, пошёл к двери. Она распахнулась ему на встречу, и в комнату влетела Лея. Девушка вздрогнула от неожиданности, оказавшись нос к носу со своим дядей, но быстро пришла в себя, довольно мило улыбнулась и поздоровалась. Грасарий кивнул в ответ, с любопытством оглядев недавнюю затворницу:
– Лея, красавица моя! Ты всё хорошеешь и хорошеешь! Как давно я не видел твоих прекрасных глаз!
Несколько смущённая таким вниманием, Лея отступила на шаг и, залившись румянцем, опустила глаза:
– Всё шутите, дядюшка. Вы же прекрасно знаете, что поводов хорошеть у меня больше нет. И не будет. Никогда.
– Девочка моя, никогда не говори «никогда» – жизнь так стремительно меняется! И то, что сегодня казалось безнадёжно недостижимым, завтра вдруг падает само тебе в руки.
Лея подняла голову и вызывающе взглянула на Грасария:
– Спасибо за сочувствие, дядя! Только я не очень верю, что мой Дартон встанет из могилы. Скорее, я присоединюсь к нему там, – и упрямо поджав губы, прошествовала мимо дяди, прижав к груди принесённую с собой книгу.
Грасарий, в который раз за сегодняшний день покачав головой, вышел из комнаты. День был полон неожиданностей, которые нужно было тщательно обдумать. И, возможно, пора уже было что-то предпринимать.
– Ах, ты, паршивка! – Мирцея влепила звонкую пощёчину и, схватив испуганную девушку за волосы, поволокла её из комнаты. Под удивлённым взглядом лантара миновав коридор, она толкнула дверь и оказалась в миленькой гостиной, стены и мебель в которой были обтянуты голубым шёлком с порхающими по нему серебряными бабочками.
