— А… — у меня тут же возникают вопросы.
— Ты о чем? — перебивает Яр, наигранно удивляясь.
— Спасибо, — соображаю я.
Турнир значит. А меня перевели на индивидуальное обучение. Надо не упустить возможность выступить и вынудить перестать упоминать фамилию Белаторских хотя бы часть аристократов. Отличная новость.
Все эти протекции — хорошо, но стоит наглядно показать, откуда они появились.
Получаю от брата обещание обязательно сообщить мне все, что они узнают от одержимого. И иду спать, с сожалением наблюдая за еле заметно светлеющим свинцовым небом.
А потом радуюсь, вспоминая, что завтра выходной и вставать с утренним воплем Вити не надо. А потом опять расстраиваюсь. Мне — надо. Занятия с жрецом, как и было сказано, лишают меня практически всего свободного времени.
А вечером, ко всему прочему, академию ждет испытание праздником.
На таких эмоциональных качелях и укладываюсь в постель, на краткий миг помечтав об явлении прекрасной незнакомки. Но уже слишком поздно, или рано, так что в мою постель никто не проникает.
***
Нармер издевается надо мной почти весь день. Мои вчерашние успехи его никак не трогают и мы закрепляем материал. Затем повторяем эксперимент по созданию нового демона. Из-за моей рассеянности и недосыпа из прорыва вылезает бесформенная мерзость, очень отдаленно напоминающая подушку.
Жрец избавляется от создания взмахом руки. Но и тут оно ведет себя безответственно. Взрывается и облепляет все мелкими ошметками, въедаясь в защитный купол и пол. Поэтому следующий час мы отмываем пространство. Скрывать следы таких опытов приходится без привлечения свидетелей.
Погоняв по параличу и его исцелению еще пару часов, мой учитель отпускает меня, переключившись на «нормального» демона. Правда успевает напомнить о недопустимости использования хаоса в местах массового скопления людей. Это он так деликатно намекает не шалить на дне рождении.
Но до кровати, чтобы доспать пару часов, добраться я не успеваю. У самых дверей жилого корпуса меня подстерегает проклинатель. Трианов уже не выглядит таким зашуганным и почти не прячется, хоть и делает вид, что просто прогуливается.
— Ты чего своей сестричке наговорил? — с ходу набрасываюсь я на него.
— Машеньке? — смущается парень. — Ой, то есть Марии?
Я закашливаюсь от «Машеньки», выбравшей себе столь убийственное имя, как Исфет. Ну ладно, это ей подходит больше. Но то, как нежно о ней говорит Макс, меня забавляет.
— Машеньке, Машеньке, — киваю я. — Она же не твоя, хм, родная сестра? В смысле не совсем родная.
— Если ты про то, что она незаконнорожденная, то верно, — беззлобно отвечает он. — Не такая уж это и тайна. Не принято об этом говорить, верно. Но в случае с моей сестрой случай уж слишком необычный.
Этот наследник точно находка для шпиона. То ли ему настолько не хватает обычного общения, то ли Макс реально очень болтлив. Для моего блага лучше бы это было первое.
— А что необычного в незаконнорожденных? — пожимаю я плечами, делая равнодушный вид.
Главное, не спугнуть.
— Ну обычно только один родитель одаренный. И в большинстве случаев это отец ребенка. Но вот Ма…рия у нас исключение. Ее мать тоже одаренная. И догадываюсь, что из великого рода.
— Догадываешься? То есть никто не знает, кто ее мать? — ему все же удается меня удивить. — Ну, кроме отца, естественно.
— Никто. И зачем я тебе это рассказал… Так что моя сестра сделала? — торопится он перевести тему.
— Возмущалась нашему с тобой общению, как я понял. Так что ты ей про меня сказал?
— Ничего. Не говорил я с Маней про это. Наверное увидела нас и подумала, что ты… Ну что у нас разногласия.
Я уже натурально прыскаю со смеху в кулак. Маня! Докопается до меня еще раз, так и назову.
— Ладно, передай ей хоть, что никаких разногласий у нас нет. Или есть? — интересуюсь я причиной его появления.
— Нет, — неуверенно отвечает проклинатель. — Но я с новостями. Точнее с одной догадкой. Всю ночь провел в храмовой библиотеке. И нашел в очень древних книгах описание нескольких подобных случаев.
Макс опять озирается, потирает шрам на виске и подходит ближе:
— Скажи мне, Белаторский, сколько на тебе проклятий?
Глава 21
Задумываюсь я крепко. Во-первых о том, много ли можно говорить болтливому проклинателю. Парень же выдаст все первому встречному. Может, это только у нас с ним такая душевная связь, но вряд ли.
Во-вторых, а сколько действительно? Ну одно, от сейдконы, точно. Было еще, от хвостатой в горах, любительницы устроить семейный очаг магическим образом. Но его же сняли?
— А почему ты об этом спрашиваешь? — с подозрением уточняю я.
— Ах да, слово княжича, что не буду никому говорить о том, что ты мне про себя расскажешь, — как-то очень обыденно клянется Макс. — Я вообще-то не из разговорчивых.
Видно, что он искренне верит в свою молчаливость. Не могу я его понять, этого странного парня.
— Да ну. А для меня сделал исключение? Ты мне уже столько всего рассказал…
— Да? — удивляется он на миг и кивает. — Да, точно. Хм, обычно такого не бывает. В любом случае, Белаторский, я дал слово.
— А тебя самого не проклинали? — не отступаю я.
Знаю я из достоверных источников, как неожиданно могут сработать проклятия в связке с клятвами.
— Нет, конечно, — Макс впадает в задумчивый ступор и отмирает, убежденно мотая головой. — Нет. Не потому что проклинателя невозможно проклясть. А потому что я бы это знал и чувствовал.
— А мое, то есть мои проклятия ты тоже чувствуешь?
— Так. Может, ты все же сообщишь мне все данные? Мне нужен полный анамнез, чтобы разобраться.
Вздыхаю и отчаянно борюсь с недоверием. Слово то он дал… Хотя, чем мне может повредить история проклятий? Учитывая, что он и без того, знает многовато моих тайн.
В общем, чистосердечно сознаюсь, что подцепил еще одно, на гостеприимном севере. Пришедший в обычное равнодушное состояние Трианов, едва заслышав про хульдру, оживляется.
— Так это остаточное действие! — заявляет мне он с горящими глазами.
— Чего?
Вот пугают меня люди, шибанутые на научно-магической почве. В этом неуемном любопытстве они с жрецом очень похожи. И надо же, совпадение, именно от этих двух мне и прилетали нежданчики в последнее время.
— Снятие проклятия избавляет лишь от прямого воздействия. Но след остается всегда. И в случае, когда несколько проклятий взаимодействуют, последствия могут быть совершенно непредсказуемые!
Приходится сильно охладить его детскую радость своим возмущением:
— То есть, проклиная меня, ты знал об этом?!
До Макса сказанное им же самим доходит медленно. Парень бледнеет и часто хлопает ресницами, то ли пугаясь, то ли обижаясь.
— Нет, — наконец определяется он с чувствами и расстраивается. — Тогда я об этом не знал. Твой случай настолько редкий, что сами старшие не знали. Говорю же, в древней книге нашел…
Судя по всему, он готов расплакаться. И что мне теперь, его успокаивать? Проклятие получил я, непредсказуемые последствия тоже, а в печали теперь он.
— Ты это, Макс, соберись. Снять то это теперь как?
— А зачем? — непонимающе хмурится проклинатель. — Сам же сказал, что сработало наоборот. Разве ж это плохо?
— Давай-ка напомню, — терпеливо объясняю я, игнорируя легкую зависть в последнем вопросе. — Ты изначально мне хотел помочь со снятием другого проклятия. Оно, так то, меня может с ума свести.
— А ты уверен?
И тут я подвисаю. Если допустить, что одно на другое как-то воздействует, то может и в случае сейдконы оно сработало не так? Ведь именно проклятие сейдконы не дает сработать магии закрепления клятв. Пусть даже лично я списываю побочные эффекты на символы ифритов.
Но тогда творилось такое светопреставление, что вспомнить отдельные моменты я не могу. Да и не особо хочу вспоминать, что пришлось сделать.
