Мальчонка попытался было сбежать, но женщины быстро окружили его со всех сторон.
— Сказывай, чем у Прохора занимаешься?
— Тако глаголил ужо. Цельными днями сижу, да на медных тарелках стекло точу. Вот таковое, — парень сложил указательный и большой пальцы колечком, показав размер.
— Неужто бусины ладишь?
— Нет, то больше на плошку похоже.
— И зачем сие?
— Ежели сквозь то стекло глянуть, то самую малую пылинку видно много лучше.
— Кудесничаешь значится? Тако!
Емелька, воспользовавшись моментом, выскочил из круга, побежал и закричал:
— Дуры вы бабы, то не волхование, а стекло латинское! Лупой зовётся.
— Ну ты посмотри каков наглец! А всё Прохор со своими удумками. Надобно старосте обсказать.
— Что твой староста, ты слыхала, како он с тиуном то говаривал? Аки с равным.
Страсти накалялись.
* * *
Меж тем сковали разного кузнечного инструмента. Без него и думать нечего было справить соответственно столярный и слесарный цеха. Проблем возникло много, начиная мистическими и заканчивая технологическими. Кузнецы предпочитали работать по старинке, без всяких оправок, подложек. Обходясь минимумом: кувалды, ручники, клещи и пробойники. Инструментом владели виртуозно, не спорю. Вытворяли настоящие чудеса, при этом ковали красивые индивидуальные изделия. Только точность… Да никакая точность! Кузня начала XX века, которая была у отца и кузня даже такого продвинутого кузнеца по местным меркам как Добрын, небо и земля. У него всего двадцать пять инструментов: кувалды, молотки ручники, молоты-секачи, молоты-пробойники или по-местному бородки, ручные зубила, ручные пуансоны, клещи простые, клещи с крючьями, клещи малые, тиски да напильники. В то время как у соседского, деревенского, кузнеца хорошо если пять. Мне же требовалось четыреста с лишним…
Когда про то сказал, Добрын только у виска покрутил, не поверил. Один плюс, в отличии от Ставра не спорил, он вообще мало разговорчив. Ежели надобно князю дурнину какую, об чём сказ скуём, а вот пользоваться нововведениями фигушки! Старый добрый консерватор, исполнительный и самую каплю любопытный.
Промышленность выросла из кузнечного дела. Без труда кузнецов не обходилось ровным счётом ничего, ведь точность любого инструмента, детали напрямую зависит от качества и количества имеющегося кузнечного инструмента. В конце концов, даже сейчас, в XIV веке существует как минимум, три десятка кузнечных специальностей, да к ним масса мастеров с собственным «хитрым» набором инструментов. Первая революция в кузнечном деле произошла на рубеже XV и XVI веков, в Западной Европе и была связана с массовым распространением полноценного латного доспеха. Именно из кузнечных мастерских Милана, Нюрнберга, Золингена и Толедо огромное количество специализированного инструмента хлынуло в обычные кузни, что и явилось одним из условий промышленной революции.
И наконец третий фактор, не менее важный. Размер и масса наковальни. У Добрына их три: однорогая кузнечная, двурогая фигурная и подсека. Мне трудно их назвать наковальнями, по современней классификации это шпераки. [2] Опорных лап нет, а фиксируется словно гвоздь, забиванием в колоду. Хрыч [2] хвалился, что у него самая тяжёлая наковальня во всём Новосиле, но её вес… Хорошо если пятнадцать килограмм будет, а значит и площадь наличника соответствующая.
Причины ясны как божий день: увеличение площади наковальни ведет к кратному увеличению её массы. Современная наковальня имея площадь лица всего в три раза больше «древней», весит в десять-двенадцать раз больше последней, а чем больше масса наковальни, тем больше технологических приёмов. Цена железа для наковальни весом под десять пудов огромна. Но только вряд ли это обстоятельство остановило богатого городского или княжеского кузнеца-бронника, через них, тонны железа проходят. Уж что-что, а металл у хороших кузнецов водился. Проблема, была в поковке. Мастер хоть и понимал, как ковать массивные наковальни, но сложность и трудоёмкость, а также низкое качество флюсовых смесей делали подобное дело безумно долгим и не гарантировали результата.
Вторая революция в развитии кузнечного дела произошла после освоения доменной плавки. Первое, что начинали отливать, наковальни для механических молотов. После, сельским, да городским кузнецам перепадало. Литая наковальня обходилась в двадцать пять раз дешевле сварной! Отчего, последние к началу XVI практически исчезают, а вот каменные наковальни, наоборот, аж до начала XIX века дожили.
Что же даёт кузнецу большая наковальня? Площадь, площадь и ещё раз площадь. На больших наковальнях возможно использовать огромное количество оправок, а время поковки такого изделия как, например, лопата уменьшалось в три раза. Нет, её и на маленькой можно изготовить, только это будет кратно трудней, да и результат спорный. Большая площадь и масса давали возможность использовать более тяжёлые молоты, а это: уменьшение циклов перековки уклада, общее уменьшение количества ударов для поковки и улучшение качества изделия и габаритных размеров поковок. Сковать нож на малой наковальне полдня работы, на большой с использование молота в две руки, менее часа. Ковочный пресс потратит на эту операцию вообще две секунды. Физика в чистом виде, потенциальная энергия, затраченная на деформацию слитка во всех трёх случаях будет примерно одинакова.
Если посмотреть историю человечества внимательно, увидим. Гигантские поковки люди делать умели ещё до нашей эры. Если что, речь про Делийскую железную колону высотой семь метров, а весом шесть с половиной тонн. Таких колонн на деле было несколько, и Делийская не самая большая. В то время каждый раджа старался соседа переплюнуть. Несмотря на сказки про отливку, рентгенографический анализ показал, что Делийская колона сварена из криц, по тридцать шесть килограмм каждая, методом кузнечной ковки. Дело конечно затратное и требовало усилий средней руки централизованного государства. Всякие дикари, много раз посещавшие Индию, так и не смогли её разобрать. Англы, те даже пушкой стреляли и ничего. Решил провернуть нечто похожее, но с некоторыми улучшениями. Наковальня, она почти колонна, токмо труба пониже, да дым пожиже.
Начертил чертёж, а после разбил «виртуальную» модель на бруски, что могли без проблем выковать местные кузнецы. Позже, на аутсорсинг [2] новосильским кузнецам отдали и часть инструмента. Ведь с самого первого дня я понимал, что потенциала нашей кузни не хватит. Ещё в тот день, когда мы с Богданом по торгу бегали языки высунув, его дядя с «моделями» в кузнечный ряд наведался. В городе Добрына знали и уважали, он то совсем недавно конкурировал за место кузнечного старшины с неким Тишилой. Со слов Богдана, последний, имел хорошие завязки с купеческой и боярской верхушкой города потому и закончилось дело ожидаемо. Разумею, маленько попутал времена мой друг. Ныне не X век на дворе. Времена народных демократий уходят и все эти «народные вече» немногим лучше, чем современные выборы и так называемая «народная демократия». Для понимающих людей фарс сплошной, а наивные и честные до конца жизни будут верить в морковку, подвешенную перед самым носом. Люди во все времена одинаковы.
Так как в среде мастеров Добрына крепко уважали, то и цену ему назначали «свойскую». Добрыл знал к кому идти, нищих подмастерьев в Новосиле хватало. Уклад наш, платили за работу овсом и крицами, что всех устраивало. Да ещё флюс и уголёк подкидывали. Разве сложно сковать пластину или заготовку по оправке, [2] да ещё когда у тебя перед носом деревянная модель.
Приёмкой и доставкой кованных изделий занимался его средний сын, Белоус, он больше остальных походил на отца. Такой же богатырь. Парень то и дело мотался в город за поковками. За два месяца работ из одиннадцати подрядчиков, отсеялось семь. Обычно качество хромало, а иные и цену повышали. Пластины ковали в форме усеченного параллелепипеда с шипом-пазом по центру. Так задумано для лучшей сварки торцов и боковин. Пазы же, должны удерживать пластину при сварке. К тому моменту, когда запустили новую кузню, уже все пластины были подогнаны друг к другу и частично сварены.
