Хозяев дома отыскали в ванной, где они заперлись изнутри. Дверь вынесли, Гурбанова, его жену и взрослого сына повязали.
— Пока крутят фигурантов, предлагаю оценить позолоченные краны, ванну и золотую люстру, — вещал я. — Я несколько раз напрашивался в довесок к опергруппам, как раз на обыски, и выявил одну удивительную закономерность. Сейчас в туалет зайдем.
Зашли.
— Закономерность не в золотом унитазе, — прокомментировал я. — Хотя эта деталь очень много говорит о личностных качествах гражданина Гурбанова — какать, извините за выражение, он как обычный человек не желает — чай не нищеброд-пролетарий. Закономерность товарищ следователь сейчас достанет из сливного бачка.
Камера показала черный, укрепленный изолентой, пакет. Его развернули, показав россыпь бриллиантов.
— В девяти случаях из десяти, — прокомментировал я. — Нелегально нажитые бриллианты прячутся в бачок унитаза. Полагаю, что граждане рассчитывают на брезгливость сотрудников правоохранительных органов. Жестоко заблуждаетесь, граждане — брезгливость в набор профессиональных качество сотрудника спецслужб не входит. Если надо для дела, следователь и яму туалетную перероет, и нам с вами, товарищи, это качество нужно перенимать и оценивать правильно, как неприятную необходимость.
Обыск продолжился.
— Четыре набитых меховыми изделиями шкафа — это тоже классика, — продолжил я. — Меха, золото, драгоценные камни — все это несознательные товарищи обожают. В народе такое называют «цыганщиной», но я этот термин не люблю — в Советском Союзе живут и добросовестно трудятся миллионы товарищей цыганской национальности. Пример директора порта говорит лишь о дурновкусии, жадности и обезьяньей сущности гражданина Гурбанова. Стоимость нанесенного им стране ущерба уже подсчитали — если смотреть в деньгах, то семейное гнездышко Гурбановых эквивалентно пяти новеньким жилым домам — «хрущевкам». Немалую долю бездарно похеренной на утоление низменных потребностей прибавочной стоимости занимает пресловутый золотой унитаз — двести шестьдесят килограммов драгметалла, шутка ли?
После дома обыскали три дома сыновей начальника и две дачи — одна Гурбановская, вторая записана на сына.
— Вот так, товарищи, двадцать девять миллионов рублей было изъято из Советской экономики и превращено в бесполезную, безвкусную роскошь, — вздохнул теле-я, подводя итог. — Быть законно богатым в СССР — можно. Законно заработанные средства товарищ волен тратить на свое усмотрение — с них он платит налоги, их он возвращает экономике путем обмена на товары или услуги. Среди Советских кооператоров много хороших людей, которые вместо невыносимо огромных бриллиантов, например, тратят произведенную прибавочную стоимость на инфраструктуру, помощь соотечественникам, на культуру — например, в ноябре в кинопрокат попадет первый фильм, снятый по заказу группы кооператоров. Называться будет «Железные игры», жанр — спортивная драма. Лично мне сценарий понравился, и я с удовольствием схожу на него в кинотеатр. Деньги, товарищи, это не только способ купить тридцать шуб по три тыщи рублей каждая, но и инструмент улучшения окружающей действительности. Честь и хвала созидательному советскому кооператору, и суровая длань закона — ворам, мошенникам и взяточникам. Гражданин Гурбанов приговорен к смертной казни, его замазанные в незаконном обогащении родственники — к двадцати пяти годам в ИТК. Имущество падшего директора конфисковано в казну, и теперь все эти цацки, меха и прочие «игрушки для взрослых» превратятся во что-то полезное. Пользуясь случаем, обращусь к, так сказать, коллегам гражданина Гурбанова по опасному нелегальному бизнесу. Неприкасаемых у нас нет. Перед законом равны все. Можно сколько угодно пытаться подкупать бессовестных работников органов на местах, но сигналы неизбежно доберутся до товарищей честных — они у нас в большинстве, а на спецзонах достаточно мест для «оборотней в погонах». О гражданина Гурбанова, например, испачкалось тридцать два сотрудника во главе с целым майором — будут сидеть за измену Родине, поскольку взяточничество именно ею и является.
Отпив водички, теле-я перешел к призыву:
— Товарищи, помните — если кто-то живет не по средствам, законность происхождения своего подозрительного имущества он по закону должен доказывать. Не стесняйтесь слать сигналы компетентным органом — в обновленных экономических реалиях мы живем недавно, и указывать на возникшие проблемы — почетная и важная обязанность каждого честного Советского гражданина. А теперь, в качестве подтверждения моих слов о честных и созидательных Советских кооператорах, репортаж о кооперативе-мультимиллионере «Михайлов, Юрин и партнеры», которые своими силами и на собственные средства проложили в родном городе Новосибирске двенадцать километров асфальтированных дорог, построили два Дома культуры для подшефных колхозов и передали в дар городу два асфальтоукладчика. История правильной самореализации в социалистическом государстве — в материале Ивана Петровича Яковлева.
— Интересно будет? — спросил Андропов.
— Унылый лубок, — пожал я плечами и выключил телек. — Замечал, что плохое интереснее смотреть, чем хорошее? Даже сакрального касается — Ад еще Данте во всех подробностях сочинил, а картинки про Рай упираются в лежание на лугу под теплым солнышком.
— Лишь бы не работать, — хохотнул деда Юра. — Замечал, — кивнул. — Эволюционный механизм — запоминание и прогнозирование негативных сценариев способствует выживанию.
— Так, — согласился я. — Мы строим лестницу в небо, но пустят ли туда обезьяну?
— Абизяна! — обрадовалась Аленка. — Саска, это — абизяний дом!
Сын к этому времени свернулся на мате калачиком и засопел, доверив «тете» достраивать дом из кубиков самой.
— Тоже весь в меня, — умилился я. — Смотри, направление задал и дрыхнет, пока другие пашут.
— Ничего, Комсомол исправит! — хохотнул Андропов.
Глава 22
Упускать дедов приезд администрация «Потёмкина» (это же не в полном смысле мое баронство, тут начальство как везде, хоть и с нюансами) не захотела, отправив к нам в гости «ходока» в лице главного потемкинского комсомольца (я не в счет) Дмитрия Сергеевича Милютина. Он у нас новенький — в начале весны на пост назначен, взамен ушедшего на повышение в Москву предшественника. Тоже так хочет, надо полагать, вот и подсуетился с инициативой перенести большие соревнования совхозников с завтрашнего дня на сегодняшний — благо все приготовления сделали заранее, в любой момент стартуй.
Ходок прибыл на казенной «Ниве», многократно показав по пути документы и тщательно обыскавшись — не обиделся, ибо понимание политической традиции (всё держится на Царе) присутствует. Сам по себе, в отличие от предыдущей, как с плаката сошедшей, «белой бестии», выглядит аутентичнее: щуплый, невысокий, с аккуратным каштановым пробором, в «Большивичке» — потеет от жары, бедолага — и очках в роговой оправе. Годам к тридцати, то есть через пятилетку, облысеет — первые признаки в виде залысин на лбу уже видны. Под мышкой — кожаная папочка на молнии, продукт моего проксикооператива. Шесть рублей за экземпляр, разлетаются только в путь, а мы перенастраиваем цеха на производство барсеток — будущий символ статуса каждого Советского кооператора.
— Здравствуйте, товарищ Генеральный секретарь! — молодцевато гаркнул он прямо от калитки.
— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, — на стандартной громкости поприветствовал его с крылечка одетый в легкомысленные желтые шорты и белую майку-«алкоголичку» Андропов.
Стоящий рядом я подтянул собственные шорты и решил дождаться возможности поздороваться рукопожатием. Визит, ясен пень, был согласован по телефону — Генеральному как снег на голову могу валиться только я, и то ненадолго.
Комсорг подошел к нам и зажал папку локтем, чтобы пожать дедову ладонь обеими руками. Мне для пожатия протянул одну. Всё, ты попал!
— Спасибо, что пришли сами, Дмитрий Сергеевич, — я с довольным видом потер руки. — У нас горит один проект, и нам срочно нужен доброволец для снятия тридцати секунд видео.
