У меня как раз одно имелось. КраМЗ жаловался, что нет денег на новые прессы для колесных дисков, а на вырученные от акций деньги можно было бы закупить такие за рубежом.
— Слишком крупное предприятие, к тому же имеет заказы от оборонных предприятий, — подумав, отверг первый.
После моего предложения отвергли ещё пяток предприятий — слишком уж они незначительные, а Шенину надо показать Москве, что работа ведётся. Единственная организация, которая устроила всех — это «Строймеханизация». У тех тоже нехватка средств, при этом срочно нужны краны для строительства жилья, а под такое вложение капиталов деньги быстро найдутся. Жильё — горячая тема. Это мне повезло, а в целом по стране МЖК только выходит на пик. Хотя я, вполне возможно, что-то уже изменил глобально, в частности не было знаменитого «Борис, ты не прав» от Лигачева на 19-й партконференции летом. Возможно, потому, что Ельцин сразу стал каяться? Ну как каяться? Ельцин неожиданно попросил политической реабилитации: — «Я остро переживаю случившееся и прошу конференцию отменить решение пленума по этому вопросу… »
После работы, как и хотел, поехал на тренировку и внезапно попал на торжественное мероприятие в честь моей же победы! И ведь никому не говорил, что приеду. Впрочем, тренер сделал вид, что именно меня и ждали, и не начинали только поэтому.
Глава 33
Смотрю на суровые советские лица молодых и не очень спортсменов — по нашим народным обычаям улыбаться открыто не принято. Такое впечатление, что не поздравлять меня собрались, а бить. Выделяется мощная троица тяжей. Один из них совсем юный, и вижу его в первый раз. Всего у Игоря Леонидовича человек шестьдесят тренируются, но вот тяжей только трое, и это дяди под два метра ростом, к тому же все, кроме этого новенького, уже немолоды. Вообще, мои успехи круто изменили и жизнь, и карьеру тренера. И не только в материальном плане — увеличилось количество желающих у него тренироваться. Причем, занимаются у Леонидовича не только те, кого смогли протолкнуть к самому именитому тренеру Красноярска деловые родители, но и реальные таланты, кого тот выбрал сам. А успехи значительные — с последних соревнований наш тренер привез восемь медалей из десяти возможных и три золота! Все три золотых медалиста — новички, которые мечтают повторить мою карьеру. Казалось бы, успех Леонидыча — показуха? А вот и нет, за годы тренировок у него я выдал всё, что помнил из будущего, и тренер не гнушался переспрашивать, что это, да зачем делаю. Спорт и единоборства я любил и смотрел регулярно в прошлой жизни и некоторым вещам могу поучить любого.
Вот и сейчас, после теплых слов тренера, я общаюсь с новичками. Один из них, мой, кстати, тезка и один из трех тяжей стоит в стойке «филадельфийская раковина», которую Леонидыч точно подсмотрел у меня, и отрабатывает защиту плечом. Её филигранно использовал именитый Флойд, но ему всего лет 10 сейчас и помочь в отработке этого приема могу только я, ну или Игорь Леонидович, который не раз наблюдал, как я использовал эту защиту. Ноги расставлены широко, чтобы занять большую площадь опоры, вес тела перенесен на заднюю ногу, левая рука опущена, прикрывая корпус. При этом плечо поднято вверх и используется в качестве щита.
Тезка парирует удары, поднимая плечо вверх или отводя в сторону. Левый боковой соперника молодой боксер отбивает правой рукой, прямые удары — «подставкой». Он слушает мои советы, как не слушает, уверен, даже родителей. Из хулиганских побуждений показываю явно талантливому новичку ещё одну «коронку Мейвезера». Так называемое надавливание предплечьем.
— Если промахнулся ударом справа, втыкай свое правое предплечье в шею соперника, чтобы не позволить ему зарядиться для мощного контрудара.
Сопит, старается пацан лет шестнадцати.
Вижу, как моё участие в тренировке увеличило энтузиазм парней в разы. Олимпийский чемпион рядом! Да ещё и показывает тебе совершенно чумовые хитрости. Тренер, разумеется, доволен.
Иду в раздевалку. Кое-кто ещё отрабатывает удары, а мне хватит. Толик тоже рядом, сияет как медный пятак, хотя пятак я ему пощупал. Не спарринг у нас был, так поиграли друг с другом. Пару раз слегонца пробил по носу для снижения самомнения. На выходе неожиданно встречаю первого секретаря горкома ВЛКСМ Овечкина.
— Толя, давай в машину. Ты весь мокрый, а на улице снег, — командует он парню и тянет мне руку.
— Па! Это Штыба, тот самый Олимпийский чемпион, — басит тезка.
Это оказался сын Овечкина!
— С трудом сюда его устроили. Даже я со своими связями не знал, кого просить, и ведь мой оболтус не сказал, отчего так рвался к Игорю Леонидовичу. Теперь понятно, — смеется Овечкин-старший.
— До КМС влегкую дойдёт, а мастера… а до мастера, если будет пахать. Но талант у парня есть, — хвалю я его сына. — Я с ним сегодня персонально поработал, считай.
— Он неделю сам не свой ходил. С девочкой в школе поругался, три тройки притащил, это отличник-то. Слова не выдавишь. Мы с женой в панике были. А сейчас не узнаю сына — глаза горят, делом занялся. Вон видишь, в машине сидит и машет руками, матери рассказывает что-то, — Овечкин показывает на свою «Волгу». — Обнял её даже! Не зря, значит, ходил просил и унижался.
Первый секретарь горкома ВЛКСМ ушёл, расчувствовавшись, даже толком не простился со мной, а я решил хоть раз в неделю появляться на тренировке. Для парней этих.
Средь недели приехали у меня брать интервью два известных мне по будущему журналиста из «Советского спорта». Вернее, журналистка и журналист. Ольга Линда и знакомый мне по Сеулу Россошик. Примечательно то, что скоро эта парочка создаст культовый «Спорт-экспресс», уйдя из ведущей спортивной газеты «Советский спорт». Я добросовестно отвечаю на вопросы, понимая их важность. Делаю акцент на своем сибирском характере! Интервью подразумевало и фотосессию. Тут уже пришлось этот характер и проявить — нет у меня времени ехать не пойми куда для пары постановочных фото. Журналисты опешили, но вариантов надавить на меня нет. В результате фотографируюсь около стенда с медалями и кубками федерации. Фотограф, мужик с пышной шевелюрой, капризничает — то вид плохой, то свет не так падает. Тут замечаю Овечкина-младшего с группой парней его же возраста.
— Толян, иди сюда, сфотаемся вместе, — кричу ему.
Тот поначалу растерялся, но потом собрался и подошёл ближе.
— Да я… да у меня, — промямлил он.
— Вот будущий чемпион. Отобрался на чемпионат СССР, — знакомлю я его с приезжими знаменитостями.
— На республику пока, на Союз в декабре отборка будет, — тезка покраснел от похвалы и всеобщего внимания.
— Это неинтересно, нам нужно одиночное фото, — категорично возражает фотограф.
— Одиночное потом, сначала вместе. Мы у одного тренера занимаемся, — отметаю возражения я. — И хочу посмотреть интервью и фотографии до печати.
— А не сильно ты, парень, зазвездился? — возмущается всё тот же неформально косматый фотограф.
— Это уже не ваша забота. Свою работу делайте, и если не понравится, будете переделывать, — осекаю его я.
— Коля, Анатолий Валерьевич дело говорит. Времени не теряй! Работай! — неожиданно поддержал меня Россошик.
Очевидно, они в контрах между собой, ну или мудрый представитель еврейского народа что-то про меня знает.
В субботу наконец-то начался ремонт в моей новой квартире. Я выбрал и оплатил плитку, причем финскую, закупил сантехнику, тоже финскую, и сегодня поставили окна из пластика. Работы на месяц, и в деньгах около двух тысяч выходит. Да хоть бы и дороже…
Стук в калитку разбудил меня утром в воскресенье. Почесываясь и зевая, накинул на себя футболку и влез в спортивные штаны. Вчера было потепление примерно до плюс десяти днём, и только что выпавший снежок опять растаял. Вообще, осень ещё не сдала свои позиции, но уже полностью голые деревья намекали на то, что скоро и эта война будет проиграна генералу Зиме. Открываю калитку и удивляюсь — передо мной новый руководитель УВД города Жердаков Иннокентий Иванович и зам начальника УКГБ края полковник Лукарь! Оба приехали на своих машинах и сейчас полностью перегородили нашу неширокую улицу.
