— Письма, так понимаю, Вы, наверное, на почту носили? Голубок...
Дмитрий Алексеевич молча отвернулся к окну.
— Мляха муха… Ну, и мудак же Вы, товарищ глава сельсовета…
Я, конечно, далеко не образец нравственности. Ок. За самим косяков полно. Но, блин... То, что рассказывал этот мужчина, годившийся даже не в отцы, если что, в деды, (насколько помню, ему, как и Николаичу, пятьдесят семь), вызывало у меня огромное желание помыться. Нет. Сначала дать ему в морду, а потом помыться.
Короче, убедил Димка Ольгу, что ребенка надо отдать в детский дом. К тому же, ее мать, получив похоронку на отца, который погиб под Москвой, умерла. Сердце, вроде. Вообще девка одна осталась в чужом городе. Только заботливый Дима под боком. Мудила...
Потом несколько лет, ясное дело, было немного не до свадьбы, о которой Димон все равно грезил. Тем более, Ольга Ивановна, сама попросилась на фронт. Влюбленный товарищ ее отговаривал, как мог, но она ушла. Сердце женское оставалось разбитым Коленькой. Сам-то Димон остался в эвакуации. Типа, очень был нужный для военного производства человек. Ну, да… Ну, да…
Короче, правда вскрылась после войны. Когда вернулись все обратно, в Зеленухи. Только Коля позже своих друзей. И то, по ранению его отправили на родину. Привез он с собой практически супругу. Оля, которая до последнего на что-то надеялась, поняла, это все. Конец. А тут ещё и про Диму такая хрень вылезла.
Честно сказать, мне реально стало жаль Ольгу Ивановну. Один мудак бросил из-за письма. Ладно. Война, все такое. Но ведь мог дождаться встречи. Уж не припекало ему семью заводить именно в это время. Так -то воевал. А второй мудак вообще все эти годы врал ей. Хотя сам же и был причиной сломанной судьбы. Блин. Зря я на нее злюсь. Вот как получается... Это удивительно, что она вообще в разуме осталась.
— Ну? И? — Я постучал пальцами по столешнице, привлекая внимание.
Дмитрий Алексеевич опять завис, уставившись в окно.
— Дальше то что? Все вернулись домой. Так. Николаич, не сложно догадаться, женился. Вас бороднула Оля. За дело, между прочим.
— Да. Она уехала в город опять на некоторое время. Доучиться хотела. Там познакомилась со своим мужем и вышла замуж. У Кольки долго детей не было. Как он не старался, не выходило ничего. Потом уже Наталья появилась. Когда и не ждали они. Я здесь, в Воробьевке обосновался. Семьи не было.
— Круто. А каким боком моя мать во всем этом?
Оказалось, история, вроде бы закончившаяся, получила продолжение. В свое время Ольга Ивановна родила девочку, ее же отдала в детский дом. Точнее не она сама, а заботливый друг Дима относил ребенка, рассказав, что нашел его на улице. В то время никого подобным не удивишь. Творилось и похлеще. И вот Дима, походу, имел проблемы с психической адекватностью. К такому прихожу выводу. Ольга Ивановна уже замужем была, у нее дочь родилась в браке. Николаич усердно трудился над укреплением своей ячейки общества. А Диману все покоя не было. Вынь положь, нужна ему Оля и все тут. Явный неадекват.
— Вы псих? — Вопрос задал чисто интереса ради.
— Не понимаешь, Георгий. Любил я ее…
— Да на хрен ей усралась такая любовь! Вы вообще этого не понимаете? Человеку всю жизнь испоганили. Возможно, двоим.
Короче, Дмитрий Алексеевич решил разыскать дочь Оли. Посетила его гениальная мысль, что она это оценит и его простит. Мужа, конечно же, бросит. Прошло после войны почти пятнадцать лет. Нормально? Отвечаю, у мужика с головой очевидные проблемы. Поехал Дима в Куйбышев, где они в эвакуации были и где самое начало истории происходило. То есть, Самара. Это я хорошо по урокам в школе ещё запомнил. Явился в детский дом. Какими уж он правдами и неправдами разжалобил директрису, не знаю. А может, просто слезливую сказку рассказал, о нашедшихся родителях. Правда не знаю. И, честно говоря, знать не хочу. Чем больше выливал на меня Дмитрий Алексеевич всю это эпопею, тем сильнее было желание набить ему рожу.
Да и не столь это решающий момент. Девочку Дмитрий Алексеевич разыскал в итоге. Это важнее. Вот только там была уже не девочка. Год шел 1960 и девочке так-то исполнилось девятнадцать лет.
— Она была безумно похожа на Олю…
Как только глава сельсовета произнес эту фразу, я сразу понял, что последует дальше.
— Вы чё, блин, спутались с дочерью Ольги Ивановны? Стоп! Не отвечайте. Я сейчас блевану…
Встал со стула и подошёл к окну. Это что за херня? Что за стремная, отвратительная, мерзкая херня? И меня вселенная наказала? Серьезно? Меня?! За то, что я просто тусил, как мне нравится, кайфовал, но, сука, никому, вообще никому не мешал жить? Постоял, подышал, потом вернулся обратно на место.
— Все. Нормально. Слушаю дальше. Значит, Вы разыскали девочку, познакомились, так понимаю, сбрехали какую-то очередную муть и привезли ее сюда? Верно?
— Почти. Я понимал, что ситуация изменилась, к Ольге идти нельзя, поэтому попробовал устроится в Москве. С Евгенией.
Не знаю, почему, но от имени неведомой, вообще незнакомой девчонки я вздрогнул. Просто сердце аж кольнуло. Отвечаю. Во всей этой истории, наверное, больше всего, мне теперь было жаль ее.
— Так. Хорошо. Это у нас был 1960 год. — Я лихорадочно принялся высчитывать в голове свою дату рождения. Точнее, дату рождения Жоржа Милославского. Сейчас 1980. Мне двадцать один. По всему выходило, что появилось на свет мы с прежним хозяином этого чу́дного тела в 1959. Чего-то наслаиваются даты... Светланочке Сергеевне сорок четыре. То есть, на момент моего рождения ей было двадцать три года. Сразу после института. Как и рассказывала соседка, маман закончила "вышку", устроилась на завод, выскочила замуж и появился первенец. То есть я. Так. Ок. При чем тут, опять же, соседская драма?
— В общем, почти два года мы жили в Москве...
— Два года... — Я снова перебил рассказчика. Значит, по событиям сейчас где-то 1962... Так. Понял. Продолжайте.
— Работать приходилось много. Женя училась. Но… Она не воспринимала меня так, как я хотел. Считала… почти добрым дядей, хорошим другом родителей, которые погибли в войну.
— М-м-м-м-м… Ну, вот тут уже не удивлен. Вот не не удивлен. Ваши методы не сильно разнятся от эпизода к эпизоду. Был хороший друг, стал добрый дядюшка.
— Так вышло, однажды она познакомилась в библиотеке имени Ленина с мужчиной. Он был старше. Намного. И Женечка сказала, будто влюбилась. Он покорил ее своим умом, интеллигентностью. Но потом выяснилось, что этот человек… женат и у него есть сын. А Женя поверила. И забеременела. Мне призналась не сразу. Когда уже поздно было.
— Как? И она тоже? — Блин, ситуация вообще, конечно, не смешная, но я засмеялся. — Вот Вам не фартит… Конечно, Вы чужого ребенка принять не могли?
— Мог... Уже мог. Но настоящий отец… Он все обещал Женечке развестись. Однако, потом выяснилось, что никак невозможно. Хорошо пошел по карьерной лестнице. Политической карьерной лестнице. А ещё супруга… В общем я отсутствовал в тот день. Меня не было дома. Вышел в магазин за продуктами. А когда вернулся…
Дмитрий Алексеевич замолчал, а мне стало сильно не по себе. Очень сильно. Возникло ощущение, что продолжение этой жизненной повести я могу, как долбанный экстрасенс, предсказать.
— Аристарх Милославский? Так?
В принципе, мой голос звучал спокойно. Потому что я в глаза ещё этого человека не видел и мне, вот совершенно точно, на него насрать. Да, юридически родитель. А фактически, мы даже не встречались с ним ни разу.
— Правильно. Твой отец. Он закрутил роман на стороне с Женей. Она восхищалась им. Женя. Боготворила. Света узнала, разыскала, выяснила, кто и явилась к нам домой. Увидела ребенка. Мальчик. Ему было около месяца. И вышла такая ситуация…
— Хватит мычать. Мать убила ее? — Вот правда, чувствовал себя гадалкой, которая точно читает по линиям руки. А чего там сомневаться. Достаточно вспомнить, как Светланочка Сергеевна вела себя буквально минут двадцать назад.
— Произошло недоразумение. Она толкнула Женю. Та упала, ударилась головой об угол стола…
