Никто уже толком не помнил, с чего началась вражда — даже среди долгоживущих эльфов.
Сами остроухие уверяли, что все дело в природной воинственности и нетерпимости их зеленокожих соседей (не говоря уже об их страсти к грабежам). Орки, в свою очередь, не раз уверяли, что эльфы пытаются расширить территории своих лесов за счет чужих земель.
Доля правды наверняка была в обеих версиях. Взлелеянный своими дивными детьми лес стремился разрастись, а зеленокожие дикари непрерывно воевали даже между собой, что уж говорить о соседях.
Перевеса не было ни у одной из сторон. Остроухие были сильны как маги, но слишком малочисленны. У зеленокожих магией обладали лишь шаманы, зато в физической силе соперничать с ними могли бы разве что горные тролли. А еще орков просто было очень много. Однако они всегда были разобщены, их племена постоянно враждовали и соперничали, так что ни о каком победоносном походе не могло быть и речи.
Эта предвечная вялотекущая грызня была как кость в горле маленькому человеческому герцогству, граничившему с землями обоих народов. У границы всегда было неспокойно, что мешало и торговле с другими странами, и просто нормальной жизни.
Самих людей воинственные орки считали своими дальними родичами (и вдобавок слишком слабыми противниками, чтобы в победе над ними была слава и честь). Так что и ходили на них с набегами редко, только в вовсе уж голодные годы, да и особенно не бесчинствовали. С эльфами же у людского королевства были налажены прочные дипломатические связи. Увы, подписывать что-либо со степными дикарями не имело смысла: у них было слишком много племен и вождей. Собственно, никто даже не был уверен, есть ли у степняков письменность.
Людские короли с веками сменялись на троне, и каждый из них, воцарившись, непременно отдавал приказ очередному герцогу ти Мэрризу предпринять все усилия для стабилизации ситуации в регионе. И всякий раз приказ пропадал втуне. Ворошить осиное гнездо было опаснее, чем оставлять все как есть.
Несколько лет назад шаткое равновесие нарушилось. Один из орочьих вождей стал вдруг набирать силу, собирая под своей рукой все новые и новые племена своего народа. Одни шли к нему по доброй воле, других приходилось завоевывать — и поговаривали уже, что неугомонный вождь намеревается осесть и основать настоящий город, а там и до полноценного орочьего государства недалеко.
Вести были тревожными и обнадеживающими одновременно. Усиление орков могло означать, что вечные приграничные стычки и набеги однажды перерастут наконец в настоящие военные действия, в которых у дивного народа не будет шансов. Пострадают при этом, без сомнений, и все соседи, не говоря уже о международных отношениях и торгово-экономических связях.
Однако в то же время единый вождь — это тот, с кем можно попытаться договориться. Более того: если достичь мира удастся, этот самый вождь будет сам заинтересован в его соблюдении. Ведь получится, что, подписав договоренности с ним, люди и эльфы тем самым признали и поддержали его как единого орочьего короля. И это несомненно укрепит его власть, да и в становлении молодого государства будет значить немало.
Увы, обе стороны бесконечного конфликта были слишком горды, чтобы предложить мир первыми. А потому именно человеческому герцогу Сантору ти Мэрризу досталась сомнительная честь сначала уговаривать и тех, и других, а потом и принимать у себя переговорщиков, готовых в любую минуту вцепиться в глотки друг другу.
Переговоры оказались достаточно важны, чтобы от дивных лесов в Мэрриз прибыла супруга эльфийского короля, Ее Величество Витаниаль, заведовавшая у остроухих внешними связями, а также один из принцев — третий наследник престола Кариэль. Что касается орков, то их, не доверяя никому, представлял лично вождь Ррыххур с супругой.
Дипломатические переговоры продолжались уже пятый день. Эльфы не могли договориться о чем-то просто и напрямую, озвучив сразу все свои условия — это противоречило самой их природе. Они витиевато расточали сомнительные комплименты и заходили настолько издалека, что добраться до сути хоть по одному из пунктов удавалось лишь после многочасовых дебатов (нередко сводившихся к попыткам понять, о чем вообще идет речь).
Прямолинейные орки зверели на глазах.
Герцог ти Мэрриз чувствовал, как постепенно нагревается под ним пороховая бочка, и пытался сгладить острые углы, устраивая увеселительные пикники и представления.
Как заставить извечных врагов доверять друг другу? После подписания бумаг их заверят маги обеих сторон, и договор станет нерушимым. И именно поэтому каждая из сторон, торгуясь, боится и не доверяет, опасаясь подводных камней в кажущихся безобидными условиях противника. Те и другие и впрямь не прочь оставить для себя лазейку, но хотят с гарантией обезоружить противника. Люди — нейтральная сторона, но и их враждующие народы подозревают в сговоре с ненавистными соседями.
Решение пришло перед самым визитом обеих делегаций, и возникло оно там, где Сантор меньше всего ожидал получить помощь.
Ведьма появилась из ниоткуда — и ее визит был эффектным, странным и запоминающимся. Как, впрочем, и все, что делали ведьмы. Она вышла из моря практически обнаженная и ушла в дверь, ведущую в никуда. Усомниться в ее словах никому бы и в голову не пришло: никто, кроме ведьмы, никогда не осмелился бы назваться ведьмой. Да и эта выходка была вполне в духе этих загадочных и независимых женщин.
Ведьмы этого мира рождались время от времени в самых обычных человеческих семьях. В них не было ни крупицы стихийной магии, которую может увидеть почти любой, так что до поры никто и не подозревал о необычности такой девочки. Однако стоило кому-то всерьез обидеть юную ведьму — и правда неизбежно выплывала наружу, а обидчика ждала незавидная судьба. Помимо всего прочего ведьмы всегда славились своей мстительностью.
Особенностью магии ведьм было то, что зло они могли причинить только по справедливости. Конечно, как они сами ее понимали. Если вы ни в чем перед ведьмой не виноваты, то и она не сможет навредить вам. Но если вы намеренно ей… ну хотя бы отдавили ногу (не говоря уже о чем-то более серьезном), это открывает для нее возможности мстить. И насколько месть будет соразмерна преступлению — зависит уже только от характера и настроения одной конкретной женщины. В историю вошли случаи, когда ведьмы мстили целым городам, портя их климат или насылая болезни и чудовищные разрушения. И отменить ведьмину волю не способен ни один маг.
Словом, обидеть ведьму хотя бы косым взглядом решился бы только полный идиот. А большинство благоразумных людей вообще предпочитали держаться от них подальше. Как можно дальше.
Впрочем, и сами ведьмы в большинстве своем не
