Можно было бы и вовнутрь заехать, но мы же не купцы и товара у нас нет. А платить лишнюю копейку за парковку внутри рынка не хотелось. Пока мы шли к лавкам, я узнал от Прохора, что сами железно-заводчики Меллеры живут в Москве, а здешним заводом управляет поставленный ими человек. Блин горелый, а чего тогда батюшка мне советовал? Или сам не знал? Или думал, что меня интересует продукция завода, а не конкретно хозяева? Хрен поймёшь. Зато становится ясно, почему архимандрит Дорофей писал в Берг-коллегию. Управляющий заводом, скорее всего, послал его к своим работодателям, типа я человек маленький и самостоятельно деньгами не распоряжаюсь. А судя по рассказу Прохора, который тесно общается с купцами, у Меллеров в Москве имеются каменные палаты. Короче, люди с положением. М-да, не получится с ними пообщаться. А вести дела с управляющим я не собираюсь. Но на завод сходить надо. Хоть гляну, что из себя представляет? Возможно, закажу чего-нибудь…
— Слышь, Прохор, а в Боровске вообще много немцев проживает? — спросил я, шагая сквозь людскую толчею.
— Хватает, — кивнул он после недолгого раздумья. — Аптекарь Шварц — немец…
— О, аптекарь! — обрадовался я «цивилизованному» слову. — А где он обитает?
— Там лавка, — беззубый гид махнул рукой куда-то в сторону. — Говорят, что он — колдун…
— Кто?! — рассмеялся я. — Прохор, ты взрослый мужчина, а веришь разным глупостям? Не бывает никаких колдунов. Все так называемые чудеса можно легко объяснить с помощью науки. Вот знаешь, к примеру, откуда берётся молния?
— Конечно. Боженька гневается.
«У-у, как всё запущено! — невольно изумился я. — Тут, наверное, и про громоотводы ничего не слышали. М-да, на такие темы лучше не заводить беседы. Не поймут, да и я объяснить не смогу. А вот осиновый кол отхвачу запросто». От этих мыслей моё внимание отвлекла толпа, собравшаяся возле каких-то двух мужичков. Прохор тоже заинтересовано остановился.
— Чего там? — спрашиваю его.
— Куприян Горбонос продаёт своего крепостного.
— Дворянин?
— Кто?! — Прохор удивлённо повернул голову в мою сторону.
— Ну-у, Куприян твой…
— Да ты что, Леонид Иванович! Из него такой же дворянин, как из меня митрополит Московский. Слободской он. К тому же пьяница горький.
— Откуда тогда у него крепостной?! — теперь уже удивляюсь я.
— Летом купил по случаю у донских казаков, которые здесь проезжали. Где взял деньги, не ведаю. Но пару рублей за шведа отдал.
— За шведа?! — удивляюсь ещё больше. — Так крепостной, значит, иноземец?
— А то ж! — кивает Прохор. — Казаки где-то отловили, а этот дурачок купил. Только видать забыл, что теперь пОдать за крепостного надо платить. А может на хмельное зелье денег не хватает.
— Зачем же тогда покупал?
— Так его ни в один цех не принимают. Вот и решил показать себя хозяином. Говорю же, пустой человек.
Тут я вспомнил, что городские жители этого времени объединяются в специализированные цеха, то есть в торгово-ремесленные корпорации. Например, цех сапожников, булочников, плотников, кузнецов и так далее. Это помогает противостоять конкуренции и прочим социальным трудностям феодальной эпохи. У каждого цеха имеется устав, который требуется чётко соблюдать, иначе последуют суровые санкции от своих же коллег. Куприян, похоже, был злостным нарушителем всяких уставов, вот и…
Пользуясь своим ростом и физической силой, пробираюсь сквозь толпу поближе к виновнику зрелища. В своё время мне довелось видеть сутенёров, выставляющих на продажу проституток, но здесь другое. Вот и захотелось посмотреть, как происходит торговля людьми? М-да, в моё время этого «сутенёра» назвали бы бомжом. Борода всклоченная, сальная, под глазами мешки, рот щербатый, одет в видавшие виды тулуп и малахай. А у его холопа и того нет. Тщедушное тело прикрывает куцый армяк да потёртый войлочный колпак. Что удивило, так это выбритое лицо крепостного. Правда, щёки впалые, словно голодал сильно. Стоит, дрожит. Замёрз походу…
— Как тебя зовут? — спрашиваю на немецком языке. Вроде шведы на нём разговаривают.
— Густаф, — тут же встрепенулся мужичок, услышав знакомую речь. — Господин, если вы верите в Бога нашего Иисуса Христа, и вам знакомо чувство сострадания, то выкупите меня у этого сумасшедшего варвара, а я отслужу…
— О, ещё один немец объявился! — отреагировала толпа на наш диалог. Кто-то обернулся к стоявшему за моей спиной Прохору, чтобы узнать, кто я такой.
— Откуда ты и что умеешь? — не обращая внимания на толпу, я принялся расспрашивать Густафа. Мужичка было жалко, но хотелось узнать о нём побольше.
Он принялся сбивчиво рассказывать о себе. Понимал я его с трудом. Всё-таки разница в языке была большой. Приходилось применять не только немецкий, но и русский, французский, английский… С горем пополам удалось разобраться в его истории. Оказывается, Швеция и Турция поддерживают союз между собой, естественно против России. Нередко шведское правительство отправляет в Стамбул своих офицеров. Типа инструкторы. Как раз при таком инструкторе и состоял денщиком Густаф. Один раз тому захотелось поплавать по морю на кораблике. Однако подлые пираты (казаки) напали на их судно ночью. Офицер, защищаясь, погиб, а он попал в плен… Сам Густаф был простым ремесленником, но угодил под рекрутский набор. А денщиком стал потому, что умел хорошо брить лицо, чинить платье и сапоги. Да и по профессии он являлся сапожником. Услышав эту новость, я обратился к Куприяну, который пялился на нас тупыми глазами и всё порывался что-то вякнуть:
— Сколько ты хочешь за него?
— Пять рублёф! — нагло заявил любитель зелёного змия.
— Чего?! — тут же возмутился я. — Это за что же ты просишь такие деньжища?
— Так ведь — иноземец! — заявляет важно.
— Да хоть инопланетянин! За что платить-то?
— Э-э… — завис Куприян. — А кто такой — иплотянин?
— Не иплотянин, деревня, а ино-плане-тянин! — раздельно произношу слово. — Хочешь знать, кто это такой?
— Ага, — лыбится щербато.
— А ты в курсе, что информация денег стоит? Заплати мне, и я расскажу про инопланетян столько, что книжки можно будет писать.
— Э-э… — снова завис Куприян. — Я не дьяк, чтобы письменами заниматься! — типа отмазался.
— Конечно, не дьяк! Ты — душегуб! До чего довёл своего холопа… Худой, больной и ничего не умеет, — откровенно издеваюсь я.
— Чё это — не умеет? Умеет! Он в дому чисто прибирает…
— Для наведения чистоты в доме я и бабу могу найти. А немец не сегодня-завтра помрёт. И что, мне потом отвечать за это? Нее, я лучше пойду к его высокоблагородию Николаю Яковлевичу Бахметьеву и по старой дружбе шепну ему о неком Куприяне Горбоносе, который христианскую душу голодом уморить хочет. Тогда посмотрим, как ты запоёшь! — решаю запугать любителя лёгких денег.
— Барин, не губи! — мужичок вдруг рухнул на колени и сдёрнул с себя шапку. —
