Выполнив такую титаническую умственную работу, я заснул сном младенца и утром проснулся удивительно добрым. Когда я закончив завтрак, собрался встать из-за стола, доложили, что ко мне от генерала Бенкендорфа прибыли два офицера, жандармский поручик, казачий полковник и иеромонах Александро-Невской Лавры.
В приемной, где меня ожидала троица от генерала Бенкендорфа, я увидел стоящего на вытяжку жандармского офицера и мирно беседующих казачьего офицера и монаха.
От шефа жандармов было два письма, одно официальное служебное и другое сугубо личное. Личное я сразу же убрал и распечатал официальное.
Меня уведомляли что к моей персоне на постоянной основе до особого распоряжения прикомандировывают полковника Донского казачьего войска Арсений Никонович Ерофеев и иеромонах Александро-Невской Лавры отец Анатолий. Казачий полковник уполномочен решать все вопросы с набором казаков на службу по мне, а отец Анатолий Указом Святейшего правительствующего синода подписанного обер-прокурором Петром Сергеевичем Мещерским приставлялся к моей персоне для решения всех вопросов обсужденных с Государем. И на это он получил благословение первенствующегочленам Святейшего синода митрополита Серафима.
Приятный сюрприз, ничего не скажешь и как оперативно всё решено. Непонятно правда почему так официально, можно было и лично это сделать.
Вероятно жандармский офицер прочитал на моем лице эту мысль, потому что коротко кашлянув, он разъяснил мне этот нюанс.
— Александру Христофоровичу не здоровится.
Отпустив жандармского офицера, я после короткого раздумья решил начать с казачьего офицера и пригласил своих новых помощников в свой кабинет.
Полковнику было тридцать лет, полковничий чин он получил вчера и новенькие погоны с двумя просветами без звездочек подтверждали это.
Он подтвердил сказанное мне Сергеем Петровичем, что первая сотня семей донских казаков сидит что говорится на чемоданах и от готов отдать распоряжение им направляться в Усть-Лугу прямо сейчас. Это меня очень устраивало и я тут же сказал.
— Тогда, половник, будьте любезны распорядитесь сделать это немедленно, а потом прибыть ко мне и мы с вами решим что делать дальше.
Казачий офицер тут же покинул кабинет, а я начал беседу с монахом.
— Ваше Преподобие, в каком режиме вы предполагаете со мной работать?
Монах очень открыто и по-доброму улыбнулся и ответил.
— Как вам угодно, ваша светлость.
— Тогда давайте право выбора будет за вами.
Монах еще раз улыбнулся и предложил свой вариант.
— Если возможно, я бы предпочел постоянно находится при вашей персоне, в одном и вами поместье или постоянно сопровождать вас в поездах.
— Хорошо, меня это устраивает, я сейчас же распоряжусь выделить вам соответствующие покои, — мысль о том, что ко мне приставили соглядатая и шпиона, я отверг сразу.
Монах опять улыбнулся и продолжил.
— Если у вас возникнет предположение что я приставлен к вам в качестве соглядатая или шпиона, то скажите об этом прямо и я тогда буду приезжать к вам только по вашему вызову, — я подумал, что монах прозорливый и и молча кивнул. — И давайте обращаться без официоза, вы ко мне батюшка или отец Анатолий. А я к вам по имени-отчеству.
— Хорошо, я согласен, — с таким предложением трудно не согласиться.
.
Глава 22
Отец Анатолий откровенно рассказал мне о порученной ему миссии. C ним вместе и по врозь беседовали и обер- прокурор Синода и первенствующий член митрополит Серафим. Я был немного удивлен, что они уклонились от встречи со мной предпочли щекотливые вопросы решать опосредованно. Но в этих вопросах этим людям мало кто указ.
Как и я, отец Анатолий считал произошедший почти двести лет назад раскол русской церкви трагедией нашего народа, но сам лично стоял твердо на позициях нынешней официальной церкви, а то, в чем он пред Господом кается и за что молится, это его личное дело.
В своей практической деятельности отец Анатолий исходит из железнейшего принципа, знакомого мне по Вооруженным Силам: приказ начальника закон для подчиненного, сначала выполни, а при несогласии имеешь право после выполнения обжаловать по команде.
Когда отцы командиры советской сержантской учебки втолковывали это мне, то я, зеленый безусый салобон, поначалу считал их гадами и подлецами и только неутомимые железные кулаки нашего замкомвзвода и часы, проведенные не в постели, а в ротном сортире, который мне пришлось регулярно драить по ночам за свою строптивость, заставляли меня молчать и подчиняться.
А потом я, кое как закончив учебку, стал командиром отделения и быстро понял правоту и справедливость этого армейского постулата и уходя на дембиль, послал с учебку письмо с одним словом: спасибо.
В ближайшие дни отца Анатолия нарекут в епископы, а затем в Лавре пройдет его хиротония — рукоположение в епископы.
Священноначалие уполномочило отца Анатолия на контакты со староверами в моих будущих предприятиях за пределами России и на Дальнем Востоке. Ему дано право способствовать отъезду священства старообрядцев в мои владения, если они обязуются никогда не склонять к расколу православных.
Такого подарка от Государя Императора я конечно не ожидал. Кузьма Иванович рассказывал мне, что некоторые его собратья по вере ищут выход из более чем столетнего тупика раскольников — отсутствие своего епископата. И я когда-то смотрел историческую передачу о староверах России, где рассказывалось, что у них каким-то образом накануне Крымской войны где-то в Европе вне российских пределов восстановился старообрядческий епископат.
Я в этом отношении старался быть ниже травы, тише воды и ни с кем из значимых старообрядцев не контактировал, ограничиваясь только Кузьмой Ивановичем, при чем всячески выпячивая наши деловые контакты. Он, большая умница, вел себя крайне мудро и ни где в вопросах веры не нарывался. А его старший сын, Иван Кузьмич, вообще был самым настоящим подпольщиком и свои раскольничьи дела вел очень скрытно.
Поэтому особой информации о поисках раскольников своего епископа у меня не было.
И вот сейчас мне открытым текстом иеромонахах Александро-Невской Лавры рассказывает, что поисками епископа для старообрядцев занялись богатые питерские купцы братья Громовы Сергей и Федул Григорьевичи.
Они обратились за советом к шефу жандармов генералу графу Бнекендорфу и тот объявил Сергею Григорьевичу, что Государь не согласится на то, чтобы раскольники-поповцы явно могли принимать к себе беглых православных священников. Иное дело, если бы они завели свою самостоятельную иерархию: тогда, может быть, власть снисходительнее отнесется к их священникам.
Идеальным вариантом было бы, если это произошло где-нибудь далеко-далеко и обязательно под присмотром Святейшего правительствующего синода.
Тут я почти в буквальном смысле выпадаю в осадок. Это надо же, начать такие гонения на старообрядцев и особенно на беглых священников, и в тоже время для отдельных личностей можно делать такие послабления, что даже допустить создание самостоятельной иерархии.
Похоже я тут со своими инициативами идеально в это дело вписываюсь. Силен царь-батюшка, такую геополитическую загогулину замыслить, самостоятельная старообрядческая иерархия это троянский конь, а вот в чьих интересах — вопрос очень тонкий. Интересно сам он это придумал или с помощью извращенного ума моего «благодетеля»?
Ну а когда отец Анатолий сказал, что было бы не желательно появление в моих владениях греческих священников, мои последние сомнения исчезли. И надо сказать в этом он совершенно прав, турецкие соглядатаи и шпионы под маркой константинопольских священников мне явно не нужны.
Заканчивая беседу, отец Анатолий спросил предполагаю ли я отправить следующим караван в Америку священников и когда. Он в течении месяца готов подобрать трех нужных мне священников: двух православных и одного старобрядца.
На такой многообещающей ноте мы расстались, да дела однако.
