— Гончая-Охотнику. Девять панцеров.
— Охотник-Гончей. Приказывают открыть огонь по баржам, не дать высадить десант.
— Гончая-Охотнику. Выполняю…
…
Радиопереговоры командиров шнелльботов первой флотилии Кригсмарине на Балтике.
— Касатка 1-Касатке 2. Наши коробочки стреляют с берега. Зайди на эсминец с тыла и отжимай его к берегу. Сделаем ему вилку.
— Касатка 2-Касатке 1. Лучше с правого борта. Здесь у него орудие повреждено.
— Касатка 1-Касатке 2. Первая торпеда пошла…
— Касатка 2-Касатке 1. На правом борту русского эсминца наблюдая непонятное голубое свечение. Повторяю, наблюдаю свечение и молнии. Дерьмо! Что это еще такое?
— Касатка 2-Касатке 1. Курт, почему не отвечаешь? У меня танцуют приборы… Курт, черт тебя дери, что там происходит? О, Боже! Море горит! Черт! Черт!
…
Радиопереговоры пилотов пятой группы бомбардировочной эскадры восьмого авиакорпуса Люфтваффе.
— Коршун 1-Коршуну 2. Кто-нибудь еще это видит? Заснули что ли там?
— Коршун 2-Коршуну 1…
— Коршун 1-Коршуну 2. Я подбит! Я подбит! Чертовы иваны применили новое оружие! Кто-нибудь меня слышит?
— Коршун 2-Коршуну 1…
— Коршун 1-Коршуну 2. Я подбит! Повторяю, я подбит. Мою птичку разделали, как курицу… Темно! Везде темно! Я ничего не вижу!
…
14 сентября
Радиограмма командира двести двадцать пятой пехотной дивизии восемнадцатой армии Вермахта генерал-лейтенанта фон Бассе в штаб армии.
— Сегодня, четырнадцатого сентября, в четырнадцать часов двадцать шесть минут потеряна связь с командирами первого и второго танковых батальонов. Попытки установить связь остались без успешными. Примерно в это же время перестали выходить на связь передовые подразделения дивизии. Перед потерей связи визуально наблюдали яркое красное свечение в небе и продолжительные грохочущие звуки. В течение часа сильно повысилась температура окружающего воздуха, что привело к многочисленным возгораниям деревянных построек и самоподрывам боеприпасов. Принял решение отводить остатки дивизии в направлении железной дороги на север.
…
Радиограмма гефрайтера Дитера Майера первой роты второго танкового взвода.
— Камераден, где вы? Почему к нам никто не приходит на помощь? Помогите? Наш танк завалило. Оба люка заклинило от сильного жара. Нам не вылезти… Камераден, я сильно устал. Слышите? Я очень-очень устал. Трое суток в этой чертовой железной коробке почти свели меня с ума. Больше никого не осталось. Совсем никого не осталось: ни лейтенанта Бренда, ни старины Фрица. Вчера испустил дух Георг… Он стонал больше двух суток. Стонал так жутко, что хотелось выть от тоски. Я больше не мог терпеть этого. Камераден, я не виноват! Мне пришлось его убить. Камераден, не смотрите на меня так осуждающе! Он все равно бы умер. Георг был сильно обожжен этим лучом смерти иванов. На нем не осталось ни единого живого места. Слышите⁈ Не кричите на меня! Я не виноват в его смерти! Я просто помог ему. Если хотите, я спас этого баварца от жутких мучений… Камераден, где вы? Отзовитесь? Мне очень здесь плохо… Я очень хочу пить. Проклятье, как же сильно хочется пить. Мне нужно совсем немножко. Я не прошу целую бочку. Камераден, не надо жадничать! Я же слышу, как вы пьете. Думали, обманете меня? Нет! Я все слышу. Зачем вы меня обманываете. Мы же боевые товарищи. Камераден, дайте попить… Господи, я схожу с ума. Я больше так не могу. Мама, прости меня. Я больше так не могу.
…
15 сентября
Телефонный разговор старшего делопроизводителя Кингисеппской городской управы А. Лиэпе с главой управы Д. Тупсом.
— Господин Тупс! Господин Тупс, вы слышите меня?
— Начальник городской управы г. Кингисепп господин Тупс, у аппарата. Говорите громче, вас не слышно.
— Господин Тупс, это Андреас Лиэпе, старший делопроизводитель из вашего управления. Вы посылали меня с инспекцией на станцию.
— Лиэпе? Какого черта ты еле-еле бормочешь? Тебя едва слышно? Или ты опять набрался? Пьяная скотина, ты у меня доиграешься!
— Господин Тупс.
— Замолчи! Опять налакался⁈ Расслабился? Про работу забыл? Вернешься обратно, загремишь в холодную. Лично попрошу господина капитана Весселя, чтобы он тебя определил в самую паршивую камеру. Что молчишь?
— Господин Тупс, я не могу говорить громче. Здесь везде русские… Слышите, господин Тупс? На станции русские военные.
— Русские солдаты? Советы? Ты сошел с ума? Какие здесь могут быть русские? Доблестные солдаты Вермахта уже штурмуют Ленинград и Москву. Фюрер обещал в ноябре провести парад победы на Красной площади. Протри пьяные глаза! Бандитов может увидел? Сейчас по лесу много этих недобитков шляется. Чего из боятся-то? Оборванцы с одной винтовкой на пятерых…
— Не похожи они на окруженцев, господин Тупс. У всех справная форма и много оружия. Почти все они моряки-балтийцы. Ой, господин Тупс… Кажется едет поезд. Сейчас я из окошка выгляну. Я в диспетчерской будке спрятался под столом.
— Что там такое? Что за поезд?
— Это бронепоезд, господин Тупс! Пушки на нем просто утыканы. На паровозе какие-то провода и коробки висят. Господин Тупс! Эти коробки светятся! Из них искры летят в разные стороны…
— Дева Мария, бронепоезд же сюда едет. Надо предупредить комендатуру.
…
Телефонный разговор преподавателей Нарвской городской школы фабрично-заводского обучения.
— Доброго утречка, Петр Иванович. Как сегодня ваше ничего?
— И вам доброго, милейший Сергей Васильевич. Что-то вы сегодня с самого утра звоните. Случилось что-то? Неужто вашу просьбу об открытии нашей школы в комендатуре рассмотрели?
— Тю! Что вы такое говорите, Сергей Васильевич⁈ Моя Жанночка ведь в секретарях в управе работает. Она и сказала, что мое прошение отклонили. Комендант, мол, сказал, что детям неполноценных родителей не нужна такая школа. Им достаточно уметь считать до десяти и писать свои имя и фамилию. А у судьбы странное чувство юмора. Вы это не находите, Сергей Васильевич?
— Да, да, мой друг. Вы совершенно правы. Я ведь прекрасно помню наши с вами разговоры и чаяния. Правда, их грустно вспоминать. Помните, о чем мы говорили? Мол, немцы культурная нация, наследники Гете и Канта. Ха-ха. Мы говорили о порядке, который на нашу землю принесет цивилизованный Запад. Я ведь, старый дурак, грезил, что немцы восстановят нарвское императорское училище. Ха-ха. Они же школы стали закрывать…
— Но, Петр Иванович, полноте. Мы же люди. Нам тоже свойственно ошибаться.
— Нет, нет, мой друг. Вы совершенно не правы! Мы не просто люди, мы педагоги. Вы понимаете? Мы воспитываем нового человека и просто не имеем права на ошибку. Мы с вами виноваты в преступной слепоте. Мы не видели дальше своего носа, когда аплодировали входящим в город немецким войскам. Господи, какими же мы были слепцами…
— Сергей Васильевич, не будем вспоминать об этом. Вы ведь не просто так позвонили в такую рань.
— Да, мой друг, да. Вы извините меня за беспамятство. Я ведь совсем забыл рассказать, что сегодня случилось. Вы ведь знаете, что я каждый день совершаю утренний моцион. Сегодняшний день не стал исключением. Сегодня я решил пройти вдоль железной дороги. Слышал, что ее ремонтировать должны были. Думал, тихо и спокойно будет. Вы меня слышите?
— Конечно, конечно, я у аппарата.
— Я вышел к железной дороге в том месте, где рядом было небольшое озерцо с утками. Хотел в тишине посидеть. Вы же знаете, как я обожаю тишину. Только я присел на бережок, как вдруг задребезжали рельсы. Поезд едет, сразу же смекнул я. Я сразу за деревья присел. Думаю, незачем здесь у всех на виду красоваться. Через пару минут, вижу, паровоз едет. Не поверишь, Петр Иванович, на нем красная звезда нарисована.
— Как так красная звезда? Откуда здесь красные? Немец же у Москвы?
— Вот и я про тоже подумал. Мол, не может такого быть. Ошибся, наверное. Присмотрелся, а звезда еще ярче горит. Но звезда, не главное! Я видел молнии! Понимаешь, это были самые настоящие молнии! Они целыми пачками от локомотива летали!
