Беда приходит неожиданно: когда Несвицкий принимал гостей и разговаривал с наследницей, погибла Галя, врач-педиатр и жена Акчурина. Вместе с мужем она приехала в Царицыно, где и трудилась на прежнем месте в госпитале. В тот день она как раз направилась в поселок у линии боевого соприкосновения за раненым ребенком. Из-за опасностей обстрелов жителей оттуда отселили, но кое-кто остался – и в том числе семья с одиннадцатилетним мальчиком. Его и посекло осколками стекла, когда во двор их дома прилетела мина. Мальчика перевязали и позвонили в госпиталь, поскольку раненых детей лечили в детском отделении в Царицыно. Галина выехала за ребенком.
Никто не предупредил врачебную бригаду, что в поселок приезжать опасно, особенно на автомобиле скорой помощи с красными крестами на бортах. По ним враги стреляли особо рьяно – что взять с нацистов? Автомобиль подъехал к дому и остановился у разрушенных ворот, Галина вышла и отправилась к ребенку. В тот миг и прилетела мина. Вопреки известной поговорке о снаряде, в одну воронку не попадающем повторно, ударила почти что рядом с первой. Похоже, что расчет миномета специально ждал, когда приедет карета скорой помощи. Жена Акчурина погибла сразу, автомобиль с водителем не пострадали. Других прилетов не случилось – минометы ополченцев ударили в ответ, и славы замолчали. Ополченцы помогли водителю погрузить в карету скорой помощи ребенка, убитого врача, которых тот доставил в госпиталь.
Все это Николай услышал от жены, когда она пришла с работы. Плачущую навзрыд Марину он еле успокоил – погибшая была ее подругой много лет. Не будь супруга беременна, заставил б выпить водки, ну, а так нельзя. Хорошо еще, что Машенька не видела. С ней занималась Антонина Серафимовна, нечаянная мать Несвицкого, верней, реципиента, в чье тело он переместился после смерти в прошлом мире. На удивление она прекрасно прижилась в их семье. Маша ее сразу полюбила и называла бабушкой. Марина даже ревновала, но все же согласилась, что лучшей няни Маше не найти. Несвицкий предложил матери реципиента жить вместе с ними в новом доме, и Антонина Серафимовна согласилась, сняв часть забот с опекунов ребенка. В тот вечер она тактично увела девчонку в детскую, где и сидела с ней, пока Несвицкий утешал Марину.
Едва закончил с этим, как пришел Акчурин, и не один. За руку подполковник вел девочку примерно лет восьми. Насупленную и растерянную. Несвицкий сразу догадался, что это дочь Галины.
– Такая просьба, Николай, – сказал, когда Марина увела ребенка. – Приюти на время дочку. Мне нужно отлучиться, а Полину оставить не с кем. Родители Галины не в себе – рыдают, плачут, пьют таблетки. Еще, не дай Аллах, окажутся в больнице, а кто за девочкой присмотрит?
– Не беспокойся, Яков, приглядим, – заверил друга Николай. – А ты куда собрался?
– Наведаюсь в поселок, где погибла Галя, – сообщил Акчурин. – Удастся – разберусь, кто там стреляет по врачам.
Несвицкий окинул друга взглядом. В набедренной кобуре короткий автомат, на поясе – гранаты в кожаных карманчиках. И пистолет на поясе… Все ясно.
– Ты помнишь, что я говорил? – спросил у подполковника. – Эмоции мешают в операциях. Ты потерял жену и жаждешь мести. Она в таких делах плохой советчик.
– Нет, Коля, я спокоен, – ответил волхв. – Вот тут свербит, – он указал на грудь, – но голова холодная. Я мусульманин, Николай, и к смерти мы относимся не так, как вы. Когда-то каждый правоверный имел тюрбан, а это, чтоб ты знал, не только головной убор, но одновременно саван, в который завернут его, когда умрет. Короче, гроб на голове, который носишь постоянно. В Коране сказано: «Смерть, от которой вы убегаете, непременно настигнет вас. Затем вы будете воскрешены и возвращены к Всевышнему…». И там же: «О, верующие, предписано вам возмездие за убиенных…» Кто совершит его, если не я?
– Поедем вместе, – предложил Несвицкий. – Я быстро соберусь.
– Нет, Коля, – покачал Акчурин головой. – Я должен сам. И адмирал мне запретил кого-нибудь с собою брать. Едва уговорил его, чтоб отпустил. Дал мне два дня.
– Будь осторожен, – посоветовал Несвицкий, сообразив, что отговаривать Акчурина себе дороже. Тем более, раз получено одобрение от деда. – Не ломись к ним дуриком, сначала все разведай.
– Мог не говорить, – Акчурин хмыкнул. – Я помню все, чему ты нас учил. До встречи, Коля! Присмотри за дочкой. А если не вернусь, возьми к себе. Тесть с тещей нездоровы и с девочкой не справятся. Прошу.
– Брось эти разговоры, подполковник! – не удержался Николай. – Приказ: вернуться невредимым. Тебя ждет дочь, понятно?
– Так точно! – козырнул Акчурин. – До свиданья.
Они обнялись, и татарин направился оставленному на улице внедорожнику. Через два часа он прикатил в поселок, где разыскал командира роты местных ополченцев, державшей фронт по берегу реки. Представился.
– Приехал разобраться с теми, кто здесь стреляет по врачам, – сообщил о цели своего приезда.
– А, эти гады, – поручик сморщился. – Не раз уже пытались их прищучить. Не получается – мобильная платформа. Проще говоря, обычный грузовик, в кузове которого и установлен миномет. Ублюдки на машине находят удобную позицию за деревьями или в низине, где дожидаются момента. Выпускают пару мин, после чего мгновенно уезжают. Пока прицелимся – а их там нет уже. И ладно бы стреляли по позициям роты, но предпочитают бить по мирным жителям. Нацисты гребанные! – поручик сплюнул.
– Уверены, что это грузовик? – спросил Акчурин.
– Так видели не раз – мелькал между деревьями, – ответил ротный. – Накрыть его не успевали. На вид – гражданская машина с кузовом, накрытым тентом. Сними его – и грузовик становится позицией для миномета. Вернул назад – и ты опять гражданский. Мы вертолетчиков просили нам помочь, они ответили: а как мы разберемся, какая цель военная? Там, за рекою, расположен город, в нем люди проживают, и, соответственно, машины ездят – возят продовольствие и остальные грузы, чем гады пользуются. Поймать их можно лишь в момент ведения огня, но с вертолетом это невозможно – услышат звук моторов и превратят свой грузовик в гражданский. Такая вот беда.
– Стреляют каждый день? – спросил Акчурин.
– Да, – подтвердил поручик. – Без выходных.
– В какое время?
– Обычно на рассвете, но могут днем, вторично, как сегодня. Рассмотрели, что у нас есть раненый, дождались и ударили по скорой помощи.
– Какая протяжность фронта для выбора позиций миномета?
– Примерно пара километров. Стреляют по поселку, а он не слишком длинный. Вести огонь, конечно, можно и под острыми углами, но тогда людей им плохо видно, да и попасть по ним сложнее. Поэтому устраиваются где-нибудь напротив и выбирают цель. Двоих уже убили, трех ранили.
Поручик снова сморщился.
– Найдется место, где бы я мог поспать? – спросил Акчурин.
– Конечно, – сообщил поручик.
– Тогда прилягу, мне необходимо отдохнуть. Разбудите за полчаса перед рассветом…
Подняли его затемно. Акчурин скоренько умылся и сотворил намаз, а после зарядил оружие. Помимо автомата и гранат он нес с собою пистолет. Патроны в магазине зачарованные. Сомнительно, что встретит мага, но Николай учил предусмотрительности. Перекусил по скорому и, попрощавшись с командиром роты, взмыл в воздух.
– Чего мы раньше не додумались позвать волхвов? – вздохнул поручик, провожая его взглядом. – Ведь все так просто. Перелетел и обнаружил гадов. В них даже самому стрелять не надо – по рации дал координаты минометчикам, а мы б огнем накрыли…
Акчурин не догадывался о терзаниях поручика, а если б знал, то ни за чтоб не согласился. Он плыл над речкой. Светало, она уже просматривалась с высоты. Миновав ее, волхв пролетел над купами деревьев, которые росли на берегу, и различил внизу дорогу. По ней, скорей всего, и ездит нужный грузовик. Поднявшись выше, подполковник рассмотрел далекий город. Дома его стояли темными громадами, если бы не свет в окнах, то можно было спутать их с холмами или терриконами. Подумав, подполковник опустился на обочину и спрятался за деревом, где сел и прислонился спиной к шершавому стволу. Закрыл глаза – и перед ним возникло лицо жены. Галина улыбалась и что-то говорила мужу, но он не различал слова. Смотрел на милое лицо с забавными ямочками на щеках и ощущал в груди томление. Как он любил ее такую – веселую, смешливую, ласковую. Как им было хорошо вдвоем! Слеза пробилась из-под века подполковника и пробежала по щеке…
