– Да. Ты ведь и сам об этом думал. Его сестра хоть и старше твоего сына, но… говорят, что возраст над ней не властен. Кроме того, у них с братом очень теплые, дружеские отношения. Откажет ли он ей в помощи, когда она станет супругой твоего сына?
– Василиса очень… необычная женщина. Водит в атаку кавалерию. Бьется сокрушительно. Просто не женщина, а валькирия из древних сказаний.
– Вот пусть хвосты и накрутит князьям-избирателям. С такой супругой Конрад будет весьма силен.
– Я боюсь того, что править будет не он, а она.
– Так и будет, – согласно кивнула Изабелла. – Но недолго. После на престол взойдет их сын. Вряд ли у такой женщины может родиться слабый наследник.
– А как же наши дети? Ведь она отодвинет их от наследования престола.
– Я всегда была тебе верной супругой и знаю, что тебе нужен надежный тыл и вера в будущее. Надежда. Однако ты и сам отлично видишь, что князья-избиратели и прочие шакалы только и ждут твоей смерти, чтобы растерзать твое дело. И сместить, отстранить от власти твой род. Скажи – что будет с рожденными мною детьми, если враги постараются разорить твое гнездо, оттеснив его от наследства? Уверена, что они закончат плохо. Хорошо, если сразу убьют. Могут и в заточение какое поместить… на десятилетия. А так и будет, если Конрад окажется недостаточно силен к моменту вступления на престол.
– Ладно… – задумчиво произнес Фридрих, – посмотрим.
– Василиса после битв под Тесово и Галичем стала очень популярна на Руси. Уверена, что подобные разговоры звучат не только лишь в этих стенах. Особенно после этого грандиозного шествия Максима по владениям южной и восточной Руси, разоренным тартарами. Батый в клетке – оказался тем зрелищем, которое подняло авторитет барона среди князей и простого народа до небес. Он – сила. Важная сила тех земель. И породниться с ним теперь постараются многие, даже несмотря на то, что он для них всего лишь боярин. А если Никейский патриархат выполнит свое обещание и дарует ему титул, то и подавно.
– С тем же успехом ему могут дать в жены благородную дочь, – пожал плечами Фридрих. – Он ведь до сих пор холостой, несмотря на просто невероятное количество бастардов.
– Верно. Но Василиса – тоже рычаг воздействия. И важный. Я уверена, что их обоих теперь обхаживают с особым рвением. Новое, мощное оружие. По-настоящему сильная армия. Масса очень полезных новинок и диковинок. Много… очень много денег. От такого просто так не отмахнуться.
15 августа 1241 года. Мир «Сот’ари». Владимир
Столица Великого княжества Владимирского, выгоревшая дотла три года назад, встретила новгородского воеводу точно таким же ликованием, как и земли Киевские, Черниговские и Смоленские. Сам Великий князь с дружиной выехал навстречу, дабы приветствовать Максима, весть о победах которого как на севере, так и на юге уже дошла до его ушей.
– Ну здравствуй, Максим Петрович, – первым поприветствовал барона Великий князь. – Славу и благую весть ты принес в земли Руси. Хотя, признаюсь, положа руку на сердце, поначалу я не верил в твои слова.
– И правильно делал, Юрий Всеволодович. Правильно и разумно. Ибо о человеке нужно судить по делам. Как в Евангелии сказано? «По плодам его узнаете».
– И плоды твои радуют наши сердца. Будь гостем моим. Одна беда – город всего три года назад выгорел дотла, так что не обессудь.
– Ничего страшного. Главное, что люди живы. А остальное прирастет со временем…
Празднество было довольно бурное, но не очень богатое. Слишком уж тяжело досталось местным во время опустошения тридцать восьмого года. Но ни Максим, ни Василиса не возражали, как и их люди.
– Жаль, конечно, что с поимкой этого негодяя война не закончится, – отметил Юрий через пару часов после начала застолья.
– Но несколько лет этот удар нам выиграл. С разгрома под Галичем много народу сбежало, и теперь наверняка у тартар есть относительно цельное описание битвы. Поэтому, с одной стороны, им нужно договориться между собой о том, кто их возглавит вместо Батыя и как вообще поступать в будущем, ведь хан жив… но в плену. Это еще та задачка. Возможно, им придется даже ехать в Каракорум для разрешения их спора. С другой стороны, требуется придумать, как противостоять моей армии. Слишком уж необычна она и сильна. Я более чем уверен, что Субэдэй сделает правильный вывод и поймет, что меня можно разбить только в поле, ибо на укреплениях для его войска мое оружие практически всесильно. Но и в поле разбить меня очень непросто. Это гарантированно совершенно чудовищные потери для их армии. В общем – будут думать.
– И сколько времени это нам дает? Года два-три?
– Думаю, от трех до пяти. Скорее всего даже пять. Слишком уж все непросто. Да и у них между собой усобица как три года назад началась, так и продолжится, усилившись. А во время усобицы не до завоевания. Но потом как разберутся, то пойдут мстить. Страшно. Безжалостно. Батый – внук их легендарного правителя – Чингисхана. Очень уважаемая кровь. Если бы мы его просто убили – одно дело. А так – унизили не только его лично, но и их всех. Пока их кровью не умоем – не успокоятся. Да не абы как, а в генеральном большом сражении, раскатав их армию в тонкий блин. Впрочем, они все равно продолжили бы попытки завоевания Руси, ибо она разрознена. Только не давая нам пусть малой, но передышки.
– Значит, ты хочешь попытаться собрать общую армию для большой битвы?
– В далеком будущем. Сейчас – я простой боярин. Гонор не позволит многим твоим родичам прислушаться ко мне. Да и не только ко мне. Главное в этом деле – единая голова, дабы вся Русь как единое тело действовала, а не вкривь да врозь. Даже тебе такого не добиться. А ежели иначе делать, то получится, как на Калке, – каждый будет кичиться своим превосходством… и закончится все очень печально.
– Ты прав. Я пытался собрать армию русских земель, но не вышло. Отозвались очень немногие. Но ты ведь не прекратишь борьбу?
– Нет, конечно. Мне много даровано Всевышним. Но взамен он предъявляет особые обеты. Невероятно сложные. Один из них тесно связан с Русью. С защитой ее от напастей и разорения. Всей Руси, а не только Новгородских земель. Но пока я довольно слаб… многое мне не подвластно.
– А твоя сестра? Я слышал, она смогла одним махом уничтожить тысячу.
– Смогла. Но потом ей было очень плохо, и на полтора года она своих способностей считай что лишилась. Могла и умереть. Все хорошо в меру. Это касается нас обоих. Василиса сильно рисковала, но иначе было нельзя. Мы пригласили твоих родичей и не могли допустить их гибели. Но любые крайности печальны. Для нас с ней это своего рода испытание на гордыню и лень. Поначалу сила опьяняет, дурманит голову, ибо нет никакого ограничения на ее использование. Так что мы легко можем перейти черту, после которой возврата уже нет. Только страшная, мучительная смерть.
– Ты говоришь удивительные вещи…
– Что ты, обычные. В жизни все так же. Например, еда. В меру она несет только пользу. Однако пресыщение несет многие болезни. Особенно если ты ленив и стараешься лишний раз не шевелиться. Впрочем, и недостаток питания тоже плох, ибо истощает организм, помогая развиться иным болезням и ослабляя ясность ума.
– Вот как? Отчего святые отцы требуют поститься?
– Поститься, а не голодать. Это очень древняя традиция. Еще до пришествия Мессии практикуемая первосвященниками. Христианство ее просто взяло на вооружение.
– Ты считаешь пост чем-то вредным?
– Отнюдь. Единственная цель поста – стяжание и укрепление духа. Силы воли. Способности противостоять своим сиюминутным желаниям и держать их под контролем разума. Другой вопрос, что за многие столетия этот смысл смазался в ворохе богословской шелухи. Когда стали цепляться за разные блюда, как за что-то фундаментальное. Важно не само по себе ограничение в той или иной еде как богопротивной или неуместной, а способность человека осознавать и полностью контролировать свои желания, но не поддаваться животным страстям бездумно. Поэтому пост может быть очень разнообразным и должен теснейшим образом переплетаться с каждым человеком отдельно. Один очень любит мед. Безумно. Почитай, что если увидит, то не оттащишь, пока все не съест. Значит, ему добрым постом станет прием в день по самой малой ложечке меда в амбаре, что должен от него ломиться. Причем не из-под палки, а по доброй воле. Или, например, другой не может ограничивать себя в еде настолько, что пока не упадет из-за стола, все продолжает насыщаться. Такому требуется вкушать малые порции во время поста в том же амбаре, на виду у ароматных и вкуснейших яств. Ибо слаб дух его и нуждается в укреплении. Тут как с ездой на лошади – никогда не научишься, если ездить не станешь.
– Но святые отцы несколько иначе трактуют пост…
– Каждый ли святой отец умеет внятно читать, дабы разобраться самостоятельно в том же Евангелии? Знали ли греческий, латинский, иудейский? Ведь первые тексты Евангелия были записаны именно на нем. Как это не крамольно звучит, но все апостолы по рождению были иудеями и другого языка не ведали. И лишь позже оно было переведено сначала на латинский, а потом на греческий и далее на славянский. Разумеется, допуская определенные неточности, потери и дополнения. Я видел тексты древнего Евангелия – они разительно отличаются от тех, что пришли на Русь. Кроме того, чтобы понимать записанное там, нужно очень многое знать иного. Дабы замечать намеки и совершенно неочевидные необразованному человеку вещи. Иначе смысл слов искажается. Думаю, вы согласитесь со мной в допущении, что Всевышний в безграничной мудрости своей безмерно лучше образован, нежели обычный иеромонах, разумеющий только чтение и письмо на паре языков да счет умеренно. В мире много разных наук, и многие из них забыты… Чтение, письмо и счет – это не образование, а только лишь фундамент, без которого нельзя начать обучение. Считай, что это как нож для вырезания ложки. Поэтому святые отцы трактуют смысл поста со своей колокольни. Но винить их в том не следует, ибо иное им не ведомо. Но для большинства простых людей и эти знания – велики. Многие и фундаментом этим не обладают, а потому совершенно и безвылазно сидят во тьме невежества.
