Так, как опера из города и области, присылаемые на резонансные преступления, случившиеся «на земле», не знают ни обстановки на местах, ни контингента, их роль, как кураторов низовых подразделений, сводиться в основном, к тому, чтобы держать руку на пульсе, докладывать «наверх» о любых подвижках, и быть там, где намечается малейший успех. Доклады о том, что жертва встречалась с сотрудником милиции, планировала свадьбу, но гипотетический жених о сроках свадьбы уклонялся, своевременно ушло в городское и областное управление. И если в «городе» пожали плечами, то в областном управлении информация попала на стол майора Гудыме, который не забыл мутного пепеэсника, с мутной информацией о причастности Корела к убийству, что вынуждало Гудыму прилагать неимоверные усилия, чтобы его агента не переводили из ИВС в СИЗО, где к нему были вопросы за «взлом мохнатого сейфа» и деньги Кузи, толи полученные, толи, не полученные у барыги.
Диме позвонили домой и вызвали в отдел кадров, для получения нового удостоверения. Группа оперов, сидящая в машине у его дома, проконтролировали, что сержант милиции в форме, действительно сел в троллейбус, направляющийся в сторону областного управления, после чего вернулась к Диминой квартире, имея при себе подписанное заместителем районного прокурора постановление о производстве обыска. На звук звонка, изнутри квартиры щелкнул дверной замок, но дверь никто не распахнул. Удивленные оперативники, ожидая засады, осторожно вошли в маленький коридор стандартной двухкомнатной «хрущевки». С кухни доносился звук льющейся воды. Когда оперативники, достав пистолеты, собирались одновременно в комнаты и на кухню, как раз с кухни раздался женский голос:
— Дима, ты где столько мяса достал? Скорее иди, помоги мне его разделать.
— Это не Дима, мы с его работы.
— Ой — из кухни вышла женщина лет пятидесяти в сером платье и клеенчатом переднике, с поднятыми, как у хирурга перед операцией, мокрыми руками.
— Здрасте, а я думала, это Дима. Он столько мяса домой принес… я его пытаюсь разделать, чтобы в морозилку сложить, а тут вы… вы по какому вопросу?
— Да мы его опросить хотели, он недавно человека задержал — шагнул вперед старший группы: — а давайте мы вам с мясом поможем, вы мне фартук только дайте, пожалуйста.
— Ой, спасибо, а то мне тяжело такие куски разрезать.
На кухонной тумбе, поверх разделочной доски лежал большой кусок свиного окорока. Старший одел фартук, взял нож и примерился к куску.
— Простите, а как вас зовут?
— Анна Михайловна.
— Анна Михайловна, а где вы столько такого свежего мяса взяли?
— Я не знаю, это Дима откуда то принес.
Протокол допроса.
Вопрос:
— Анна Михайловна, поясните, откуда взялся в вашей квартире свиной окорок.
— Я не знаю.
— Но вы же первоначально сказали, что его принес Дима.
— Я думала, что его принес Дима. Я пришла домой, а на дверной нашей двери ручке висит сумка, в которой было мясо. Я решила, что это Дима принес, но у него либо ключей не было, либо он опаздывал, поэтому он оставил сумку на ручке двери. Я сумку занесла в квартиру, и стала мясо быстрее разделывать, чтобы в морозилку упаковать.
— Скажите у вас есть дома оружие?
— Нет конечно.
— Чем вы объясните, что в мясе, которое было обнаружено в вашей квартире, имеется огнестрельное ранение, откуда было извлечена пистолетная пуля.
— Я не знаю, у сына на работе есть пистолет, он иногда домой ужинать приходит с ним.
— Но он же дома в свиней не стреляет.
— Я не знаю (плачет).
— Хорошо, давайте вы успокоитесь.
— Я не знаю, откуда взялось это мясо.
— Понятно. Хорошо, мясо пропустим. Сумка, в которой было мясо — ваша?
— Я не знаю, у нас была раньше похожая, но я ее давно не видела. Я потому и решила, что мясо Дима принес, потому что у нас такая сумка была.
— А вот это вы видели раньше?
— Ну такие пульки я у Димы видела, он пару раз пистолет чистил. Вот эту цепочку я не видела, у меня такой не было.
— а конверт вот этот, в котором, патроны и цепочка были, вы раньше дома видели?
— Он тоже в сумке в этой был, в которой мясо лежало.
— То есть, конверт был в сумке, а изъяли его в комнате вашего сына
— Я, когда мясо из сумки вытащила, там этот конверт лежал. Я же думала, что эта сумка Димина, поэтому отнесла конверт в его комнату.
— В конверт заглянули?
— Заглянула.
— И патронам в конверте, и золотой цепочке вы не удивились?
— Мой сын взрослый, это мужские дела.
— Скажите, а у Димы девушка есть.
— Ну, у него есть девушки, но я их не видела, при мне он их домой не приводил.
— А имя Кузнецова Елена вы слышали?
— Нет, не помню.
— Невеста у него есть?
— Ну что вы! Он мне говорил, что еще года три- четыре погуляет, а пока ему рано женится.
Понятно. Здесь и здесь распишитесь, пожалуйста.
Глава 33
Глава тридцать третья. От сумы и от тюрьмы.
Последние сентябрьские деньки не переставали удивлять замечательным бабьим летом. Солнце пригревало по-весеннему, дул легкий, теплый, ветерок, и только золотые березовые листья, ковром лежащие на асфальте напоминая, что зима близко. Вчера я обнаружил в почтовом ящике уведомление от Горводоканала о задолженности в десять рублей, поэтому мы сегодня вышли с Демоном из дома пораньше, планируя перед работой задать вопрос тетенькам из водоочистки, за сколько лет они мне насчитали задолженность.
Через полтора час я вышел из, похожей на муравейник, кассы заведения по учету воды, взбешенный, но добившийся результата. Оказалось, что девушка перепутала, выставив мне счет всего подъезда. Отвязав Демона от металлической трубы, я повернулся и замер — на противоположной стороне дороги, уткнувшись лицом в ладони, бежала, не разбирая пути, высокая девушка с знакомым рыжим хвостиком.
С разбегу уткнувшись в меня и наступив на лапу, обиженно взвизгнувшему, Демону, Настя испуганно выглянула из-за ладошек, чтобы тут же спрятаться обратно:
— Не смотри на меня!
— Что случилось?
— Не смотри на меня!
Я с силой развел ее руки в стороны. Нда, губа опухла, глаза тоже, но это, наверное, от слез. Но вот нос явно не от слез опух, и сукровица бурая в ноздрях засохла. Плащ из «болоньи», цвета «кофе с молоком», был в черных жирных пятнах, цветастая косынка сбилась на вбок.
— Что случилось?
— Ничего.
— Настя, не зли меня, мы только теряем время. Что случилось?
Девушка вырвала руки из моих ладоней, шагнула в сторону, но я успел схватить ее за плечо и обнять:
— Ну что ты, маленькая, кто тебя обидел? Давай, скажи мне, что случилось?
Настя не выдержала, зарыдала с новой силой, и, отвернув от меня лицо, сквозь слезы, прошептала:
— Меня ограбили.
— Что забрали?
— Деньги.
— Настя, Настенька, ну не тяни резину, сколько денег?
— Три тысячи…
— Что?
— Три тысячи! — Настя повернула ко мне пылающее яростью лицо: — три тысячи рублей, понял!
Пришлось опять хватать, обнимать и гладить.
— А откуда у тебя столько денег?
— Пенсию разносила!
— Ты пенсию разносишь? Давно?
— Сегодня в первый раз.
— Так, ладно, подожди минутку. Вы милицию вызвали?
— Нет.
— Как нет?
— Мне заведующая сказала, что эти деньги я украла, и если вызвать милицию, то меня заберут в тюрьму!
— Что за бред!
— Она сказала, что она замнет этот вопрос, но я должна буду из зарплаты отдавать, все три тысячи — Настя опять зарыдала.
— Так, ты в каком отделении работаешь?
— В одиннадцатом.
— Понятно. Давай так. Ты же к себе шла?
— Ну да, в общежитие.
— Хорошо, иди туда и с вахты звони в отдел, скажи, что тебя ограбили. Переоденься, возьми паспорт и жди машину. Кстати, где, когда и как все произошло?
— Меня попросили сегодня пораньше выйти, почтальонов не хватает. Я пришла пораньше, а заведующая просит еще и пенсию разнести, премию пообещала. Мне выдали восемь тысяч четыреста рублей, с копейками.
