***
Я не знал, опустилось ли за горизонт солнце. В относительно узком пространстве между стенами я мог видеть лишь участок неба над своей головой. Тот давно почернел. Тускло светившиеся масленые фонари не мешали разглядеть высыпавшие на нём звёзды. Уже не меньше часа я прогуливался по коридору. Измерил шагами его ширину, изучил расположение камней под ногами, не меньше ста раз неторопливо прошёлся вдоль запертых ворот. Пробовал и стучаться в калитку – чтобы напомнить о себе. Но на грохот моих ударов никто из служителей Чистой силы не откликнулся (очень может быть, что они давно разучились обращать внимание на доносившиеся по ночам из-за стен звуки).
О дневной жаре успел подзабыть. Движение воздуха я здесь, между стенами, не ощущал. Но чувствовал, как со стороны реки веяло прохладой. Взмокшая от пота за день и вечер рубаха теперь холодила тело, пробуждала желание проделать парочку упражнений из комплекса вечерней зарядки – чтобы не замёрзнуть. К витавшему в воздухе запаху тухлятины успел привыкнуть. Прислушивался к ночным шорохам (из прикрытых решётками дыр доносилось шуршание и шарканье – должно быть там, внизу, вовсю орудовали крысиные стаи). Призывал себя успокоиться, не злиться. Сам себе напоминал: терпение – добродетель. Но всё больше склонялся к мысли, что обо мне позабыли.
По пути в обитель я настраивался на то, что здесь меня встретит толпа не слишком доброжелательных жрецов. Думал: хитрый младший дознаватель завлекал меня на свою территорию, считал, что здесь ему будет проще выведать у меня нужную информацию. Я мысленно проговаривал заготовленные на все случаи жизни ответы («Не был, не участвовал, не состоял…»), ещё когда дожидался жреца в своём городском доме. Готовился дать отпор агрессивно настроенным служителям Чистой силы, только и мечтавшим, по мнению мастера Потуса (и я это мнение частично разделял), затащить меня на костёр. Вот только реальность сбивала с толку. Какой там костёр?! Какие враги?! Если обо мне не вспомнят – ближе к утру буду бегать трусцой, чтобы развлечься и согреться.
- Люууудиии, - тихо произнёс я, подражая персонажу известного фильма.
Шум в подземельях под решёткой внезапно стих. Словно обитавшие там крысы замерли, прислушиваясь к звукам моего голоса. Но тишина длилась недолго. Сперва из-за деревянной стены, со стороны леса, донеслись тоскливые стоны неизвестной мне ночной твари. На них тут же откликнулись волки – многоголосым воем. Звери не опасались нечисти: та не охотилась на животных – только на людей. А нежить не обладала достаточной ловкостью, чтобы напасть на живых лесных обитателей. Поднявшиеся мертвецы довольствовались либо больными особями, конкурируя за эту добычу с теми же волками, либо нападали на припозднившихся путников. Вслед за волчьим воем тишину нарушили и крысы… если, конечно, это они так кряхтели и хрипели под решёткой.
Я остановился: почудилось, что одна из прикрывавших дыры в земле решёток задрожала – будто снизу по ней ударили. Решётка, что привлекла моё внимание, находилась на одинаковом отдалении от двух ближайших к ней фонарей. Пробивавшиеся между камнями рядом с ней травинки отбрасывали одинаковой длины тени в две стороны. Я смотрел на прутья, дожидался нового удара. Так я в детстве по ночам сверлил взглядом шкаф, из которого согласно моим детским фантазиям могли выползти чудовища. Удар не повторился – я решил, что и в первый раз тот мне померещился: виной тому были тени мельтешивших рядом с фонарями насекомых. Ещё мгновение, и я отвёл бы от решётки взгляд.
Но в то самое мгновение между прутьями решётки появилась человеческая рука. Рука. Человеческая. Появилась из подземелья. Бесшумно. Я чётко разглядел запястье и кисть (наверняка мужскую). Увидел, как шевелятся пальцы с обломанными ногтями; и муху, что нагло ползала по повернутой в мою сторону ладони. Рука слепо шарила – будто разыскивала, за что ухватиться. На секунду замерла. Опухшие, грязные пальцы вдруг скрючились, будто мышцы человека свело судорогой. И вцепились в широкий прут решётки. Вновь раздался удар – тот самый, что совсем недавно и привлёк моё внимание. Решётка чуть подпрыгнула над землёй. Соединявшая её со стеной верёвка вздрогнула, вытянулась струной.
- Что за хрень такая? – пробормотал я.
Попятился прочь от накрытого решёткой люка.
«Нежить второго уровня, - ответил профессор Рогов. – Стихийно поднятый экземпляр, не прошедший предварительную обработку. Активен только в тёмное время суток».
- Мертвец?
«Отличается высокой степенью агрессии, - продолжал сыпать информацией Мясник. – Испытывает так называемую «жажду крови». Чувствителен к заклинаниям света и тьмы, слабо восприимчив к магии стихийных направлений. Почти не поддаётся подчинению. Не годится в пищу: стихийно поднятые экземпляры не ядовиты, но имеют плохие вкусовые качества – питаться стихийными «двойками» брезгуют даже падальщики. Возраст данного экземпляра примерно полтора года. Точнее можно определить, если изучить место его обитания».
- Замечательная компания.
На поднятых мертвецов я научился реагировать если и не спокойно, то сдержано. Давно выяснил, что лучшее оружие против ходячих трупов – решётка из дюжины «воздушных лезвий». Уже не один десяток рычащих вонючек в этом мире я превратил в заготовки для шашлыка. Но раньше я проделывал то в лесу, подальше от людских глаз. И лишь однажды: около сеновала постоялого двора.
Сколько тратил на те магические плетения маны я плохо представлял (мэтр говорил, что немного). Но видимые усилия прилагал лишь для того, чтобы отдать чёткий приказ профессору. Всё же магия – это лучшее оружие. И против живых врагов, и против мёртвых. Тем более что иными орудиями защиты я почти не владел. Разве что мог до полуобморочного состояния заболтать живых – против мертвецов такое средство не действовало.
Я завертел головой; попытался сообразить, кому должен сообщить о проникшей в подземелье мёртвой твари. В голове промелькнули версии того, как мертвец мог попасть в канализацию. Запрокинул голову: почудилось, что вверху что-то мелькнуло – на самой вершине стены (чья-то голова?). Но присмотреться я не успел. Отвлёкся на новый шум – это подпрыгнула ещё одна решётка, уже по другую сторону от входа в обитель.
Над ней я тоже заметил шевеление пальцев. Как и над её соседкой. Больше не сомневался, что в помещениях под землёй шумели не крысы. «Нежить второго уровня», как окрестил мертвецов профессор Рогов, наверняка уже разорвала всех грызунов на части. Помню: ходячие мертвецы без видимых усилий рвали на куски лошадь. Потому не сомневался: от них не сумели бы отбиться даже гигантские крысы-мутанты, знакомые мне по фильмам ужасов.
Невольно порадовался, что служители Чистой силы догадались прикрыть отверстия водостоков прочными решётками. Прутья не поддавались на усилия мертвецов. На всякий случай снова забарабанил по калитке. Стук получился приглушённым, не очень-то слышным на фоне мычания и стонов нежити. Теперь уже почти не сомневался, что до утра не попаду в обитель – проведу ночь в компании рычащих тварей.
- Просто замечательно!
Я встал посреди коридора, напротив калитки для людей-карликов, скрестил на груди руки. Подумал о том, что из принципа до рассвета буду мочиться только на ворота. А то и вовсе – заминирую к ним проход. Ухмыльнулся. Посмотрел на вершину каменной стены – мне всё мерещилось, что оттуда на меня посматривают. Фонари слепили глаза. Вершина стены пряталась во мраке. Я угадывал только её контур: тот закрывал звёзды.
Показал невидимому наблюдателю средний палец. Пусть я и помнил, что в этом мире на подобные выходки не обижались (несколько раз проверил), но на душе полегчало. Появилось желание подойти к решёткам и хорошенько потоптаться по торчавшим между прутьями рукам: выместить раздражение на мертвецах. Но я не решился обидеть мёртвых. Да и пожалел сапоги: их кожу не просто отмыть от тухлятины.
Быть может, своим неприличным жестом я всё же кого-то обозлил. Потому что внутри каменной стены прозвучали скрипы, точно там закрутились невидимые для меня валы и шестерёнки. Светившие со стен фонари замерцали. Скрип внутри стен раздавался с десяток секунд – заставил меня поморщиться. Когда он, наконец, смолк, тянувшиеся к ямам верёвки устало обвисли.
