только майор. Заметив заинтересованный взгляд водителя в боковое зеркало заднего вида, обернулся и сквозь узкую щель в цветах увидел, как «пакуют» только что желавших мне хорошего отдыха гостей-с-первого-ряда в полном составе при помощи пяти нарядов милиции и автобуса.
— Много накопали, надо полагать, — решил я и уселся на место.
Меня не звали — немножко обидно, кстати! — значит можно ехать в телевизор и потом в гостиницу. Вредная Вилка выбила себе отдельный номер, это тоже немножко обидно.
— Устал? — заботливо спросила она.
— Видела какие лица? — с широкой улыбкой ушел я от ответа. — Улыбаются, глаза горят, блин! Какая тут усталость, когда народ вот так любит?
— Еще и пятак заплатили, — с улыбкой напомнила Виталина мои сетования на дороговизну из самолета.
— Ну правда дорого же, — вздохнул я. — Это — 26,3 пломбира, недополученных вот этими вот, — указала назад. — Детьми. Разве это справедливо?
— По-моему ты отработал! — утешил меня дядя Петя, который шоу тоже смотрел.
— Окрепну — буду подольше выступать, — пообещал я сам себе. — Нравится! — признался окружающим.
— У тебя правда очень хорошо получилось, — похвалила Вилка.
Вот теперь я доволен!
Когда мы вышли из телестудии («Ростов — замечательный город, сегодня была моя первая встреча с читателями, и я был жутко удивлен тем, насколько тепло меня встретили ростовчане. Постараюсь вернуться к вам как можно скорее!»), уже стемнело. Уселись в машину — как и раньше, на заднее сиденье, Вилка немножко погружена в цветы — и дядя Кеша обрадовал:
— Поймали так называемого «вора в законе». Занимался контрабандой золота за границу. Молчит.
Полный абсурд же, ан нет — инструкция от Щелокова.
— Поехали, — пожал плечами я.
В худшем случае потеряю немножко времени.
Поездка по ночному городу произвела удручающее впечатление — с уличным освещением прямо плохо…
— …А в темных уголках земли любит накапливаться нехорошее, — закончил мысль вслух.
— За фонари Горкому тоже влетит, — поняла Вилка. — По документам есть, на месте — нет!
Внезапно раздался грохот, следом — скрежет металла и звон стекол. В такой ситуации мы уже были, уважаемый организм. Хочешь еще пулю? Еще залп, снова грохот, на спину сыплются осколки заднего стекла.
— Вниз! — схватив за шиворот, Виталина запихала меня на пол и полезла к подозрительно дергающемуся дяде Кеше.
Пауза — двустволки?
— Он всё? — обернувшись и увидев выцарапывающую «Макарова» из кобуры продолжающего дергаться и начавшего хрипеть водителя Виталину, спросил я.
— Не сейчас! Не высовывайся и молчи! — шепотом рявкнула она.
Объект понял, объект вжимается в пол поудобнее, но на спину, чтобы было видно, как Вилка с пистолетом в руке, закусив губу, пережидает следующие два залпа, крутя головой и фиксируя вспышки, рискуя получить картечину в любой момент.
Как только вторая пачка выстрелов отгремела, девушка пальнула дважды в левое окно, и один раз — назад. Судя по воплям и звучащим грузинским матюкам — попала.
— Надо бежать! — она полезла открывать дверь свободной рукой.
Пока я группировался, отпершая замок, но не ставшая открывать дверь Вилка разорвала подол, чтобы не сковывал движения, и выдала инструкции:
— Бежим на полусогнутых, за руку, и очень прошу, Сережа, постарайся не тормозить.
— Та я чего, я ж с пониманием, — отрекомендовался я, взял на короткое мгновение подарившую мне веселую улыбку девушку за руку, и под окончание залпа мы выскочили наружу.
Здесь-то Вилочка зачистила! Почти не целясь! В кромешную темноту! Кто тут настоящий суперагент? Ладно, потом ей про это расскажу, а пока, от машины, мимо булькающего на земле темного силуэта, мы добежали до угла ближайшего дома, Виталина выпрямилась и ускорилась, заставив выпрямиться и меня. Позади тем временем становилось интересно — обрезам начали отвечать пистолеты.
— Посреди жилой застройки! — укоризненно заметила Вилка, мы забежали за угол следующей пятиэтажки и шмыгнули в подъезд.
Поднялись на площадку второго этажа, девушка посмотрела наверх, в щель между лестничными пролетами, кивнула, поставила пистолет на предохранитель и положила на подоконник.
— Ни кобуры, ни карманов, — вздохнул я вместо нее.
Сделав шажок, она мягко меня обняла, положила руку на затылок так, чтобы прижать лицо к груди и шепотом спросила:
— Испугался?
— Немалую часть картечин впитали цветы — это значит нам с тобой помогла народная любовь, — подняв на нее взгляд, посмотрел в почему-то светящиеся от радости глаза.
Кажется, понимаю.
— А ты — меня спасла.
— Да! — она прижала меня к себе сильнее.
— Вилочка хорошая! — погладил я ее по волосам.
— Полезная, — зажмурившись, счастливо прошептала она.
— Я же говорил, что так и будет! — самодовольно фыркнул я.
Резко посерьезнев, она вынесла мне замечание:
— В следующий раз, как только слышишь грохот, тут же пригибайся!
— Есть, товарищ лейтенант! — пообещал я. — Стреляешь просто нереалистично хорошо.
— Я же тебе рассказывала — лучшей была! — мелодично хихикнула она, посмотрела в окно, где в свет подъездной лампочки вошел мужик в кепке и клетчатой рубахе. — Это наши. Идем!
Подхватила пистолет, взяла меня за руку и повела вниз.
— Я думал мы целоваться будем! — обиженно буркнул я ей в спину.
Обернувшись, она ехидно улыбнулась:
— Либо все и сразу, либо ничего!
И мы покинули подъезд, встретившись с КГБшником с оперативным псевдонимом «дядя Гена».
— Воры совсем с ума сошли — в ребенка посреди жилой застройки из обрезов палить! — поведал он по пути к месту происшествия, пока где-то вдалеке завыли сирены милицейских и скорых машин. — Трое гражданских, благо — легкие, осколками посекло. Четыре тр… — он посмотрел на меня и осекся.
— Четыре трупа, — закончил за него я. — В меня уже стреляли, и мне не понравилось, поэтому никакого сочувствия к бандитам у меня нет. А дядя Кеша?
— Цел, — взгляд мужика стал сочувственным. — Ты не переживай, вы все правильно сделали: у него приказы свои, у вас — свои. Полежит полгода в больнице, потом месяц санатория — и будет как новенький!
Благодарно кивнув, продолжил по чайной ложке сцеживать — ох уж эта их професииональная деформация! — инфу:
— Речь звучала по-грузински. Я пока не выучил, но мы туда недавно ездили, меня солдаты материться учили. После выстрелов товарища лейтенанта,
