Чтобы не выделяться, я тоже по секрету признался в том же, найдя в его лице союзника. Чуть позже к нам подошли ещё два женатых человека, отбившихся от своих жён. Сказав им, что хотят с нами поговорить о рыбалке, о бейсболе, а раз им это не интересно, то пусть не обращают на нас внимание. В итоге мы поговорили о… женщинах, выпивке, машинах и о работе. Обменялись советами. Обсудили недостатки наших женщин. Через пять минут уже можно было идти напиваться, всем вместе, но нам не позволили. Оказалось, что за нами всё же приглядывали бдительные социальные хищницы и собственницы.
Один из бывших одноклассников Рурико, захотев проверить, а не обманываем ли мы их, почувствовав свою, назовём это — недостаточную успешность и привлекательность на фоне конкурентов, захотел обсудить вопросы, связанные с той темой, в которой я объявил себя профессионалом. Самое смешное, он тоже выдал себя за частного, прозвучало как домашнего, хорошо, не мамкиного, инвестора. Парень, пришедший без подруги, часто вставлял в свою речь умные слова, термины, отдельные предложения, надёрганные и запомненные из разных источников. Поняв это, расслабившись, я сыграл в его игру, помогая себе Разгоном на «лёгких» оборотах.
Наверное, со стороны наша беседа выглядела заумной, но по факту ничего существенного она в себе не несла. Обычная игра на публику. Я чуть не рассмеялся, когда потом ещё трое людей попросили у меня совета, во что бы им вложить свои деньги, а четвёртый поинтересовался, надёжен ли его банк? Да что там, даже муж Санады задал несколько вопросов.
Постарался ограничиться предсказаниями, сделанными с умным видом в духе: «В солнечный день будет жарко, а в дождливый сыро». Такое впечатление, будто они эти логичные советы, основанные на здравом смысле, приняли за какое-то откровение свыше. Даже как-то неудобно перед ними стало. В общем, мы хорошо провели время. Никто никого не унижал, по лицу не бил, платья не рвал, хорошо поели, отдохнули, посмеялись над глупыми женщинами, которые думали, будто мы тут только и делали, что отношения выясняли да членами мерились.
Когда я возвращал Рурико домой, она дважды с подозрением спрашивала, а чего это я такой довольный? Почему это мне встреча с её одноклассниками понравилась больше, чем ей? Подозрительно. Пришлось напомнить, в мягкой форме, что я хоть и отдавал долг, но не супружеский же. Все довольны, все счастливы, что ещё ей нужно? Муж Санады-сан нормальный мужик, не нужно говорить о нём гадостей. Он нас даже в гости звал. Да и жена его, наверняка уже давно повзрослела, поумнела, гормоны успокоила, корону сняла, чтобы над ней не смеялись, оценила всю прелесть взрослых отношений, где свободно выражать своё мнение вредно для карьеры, перестав вести себя как стерва, какой была в школе. Люди меняются. На что выслушал универсальный, неопровержимый довод — Ты ничего не понимаешь!
Вернув Аямэ-сан машину и драгоценности, Рурико сказала, её подруги оценили их по достоинству и СТРАШНО завидовали, признав, что она теперь настоящая леди из высшего общества, предоставил фотоотчёт, сделанный всё той же Рурико. У неё к этому явный талант. Ещё раз поблагодарил. Вручил шоколадный торт, на котором кондитера попросил написать — Соблюдай диету, не оставь любовнице ни шанса! Это за то, что меня троллила. Я тоже так могу.
Выходные закончились и снова начались трудовые будни, будто ничего и не было, ни тайн, ни интриг, ни обманов. Из сказочных принцев и принцесс мы вновь стали обычными офисными работниками.
В обед, в этот раз разбегаться не стали, всем отделом пошли в нашу столовую. Пока Рурико посвящала Тамаки в детали прошедшей встречи, вызвавшей у неё живейший интерес, показывая фотографии, сопровождая их ехидными комментариями, отчего они обе часто хихикали, прямо как малолетние заговорщики, я так и не понял над чем, я то же самое рассказывал Ёсиде, Хасэгаве и Йори, но уже со своими пояснениями. Послушав нас обоих, можно сделать вывод, что мы говорили о разных мероприятиях.
Спокойно доесть нам помешали ребята с соседнего стола, занятого отделом почтовых отправлений. Мы недавно проводили у них проверку и выявили несколько мелких нарушений, за что им влетело от начальства. В итоге, недовольные сотрудники, вынужденные копаться в старых делах, накапливая новые, отчего им приходилось задерживаться на работе, решили выразить нам своё недовольство. Да что там недовольство — претензию, за то, что не пришли к ним и по-добрососедски, без отправки наверх официального отчёта, не сообщили об этих недостатках, позволив по-тихому всё исправить.
— Вы нам кто, родственники? — удивилась Рурико.
— Если мы всем будем помогать избежать ответственности, тогда получится, что они молодцы, а мы лентяи и непрофессионалы, раз наша работа не приносит результатов, — возмутился Ёсида. — Тогда уже нас будут ругать за недостаточное старание и подозревать в сговоре. Вы делаете свою работу, а мы свою. Не допускайте ошибок, и проблем не будет, — дал совет.
Ему возразили, что не ошибается только бог. В любой работе рано или поздно будут накапливаться ошибки, поскольку совершенную систему выстроить ещё никому не удалось.
— Мы лишь находим то, что упустили другие. Если не искать и не мотивировать вас к тому же система сломается, — Ёсида попытался объяснить по-хорошему.
— Ты, мотиватор хренов. Я из-за тебя не смог дочери помочь со школьным проектом, потому что был занят на работе. На жену уже ни сил, ни времени не хватает. Вы когда транспортный отдел проверяли, почему ничего не нашли? У них проблем, как блох на собаке. Мне приятель много чего про них рассказал. На них, значит, бумага вышла с похвалой, а на нас с кучей замечаний? Где справедливость? Или вам за это заплатили? Что вам Енашима-сан пообещал?
Зря он задел больную тему для нашего отдела. Обвинение в коррупции было частым явлением. Ёсида, занимавшейся проверкой что одного, что второго отдела, естественно, вспылил. Через минуту случайным свидетелям пришлось разводить наши команды по своим офисам, а то беседа очень близко подошла к черте: «Уважаемый, эта тарелка прекрасно будет смотреться у вас на голове в перевёрнутом виде!» Что поделать, любая работа имеет свои недостатки. Наша имела недостаток любви со стороны окружающих.
К завершению дня, проявив подозрительную активность, Нагано обрадовал тем, что мне придётся задержаться. Нужно кое-что доделать, из срочного. С этими словами он положил на мой стол пухлую папку с документами. Не очень достоверно изображая сожаление и извинения, старший менеджер сослался на распоряжение заместителя начальника. Почему он не дал мне эту папку сразу после обеда, она же у него на столе всё это время лежала? Даже не смутившись, на мой вопрос Нагано ответил, что просто забыл. Судя по глазам, больше поверю в то, что не захотел.
Увы, это тот случай, когда хочется послать, но нельзя. Точнее, можно, но тогда в бухгалтерию начнут уходить просьбы о лишении меня бонусов, премий, снижении различных выплат. По банальной причине, будто сотрудник не справляется со своими обязанностями. Там разбираться не станут, ведь начальнику всегда виднее, справляется подчинённый или нет. Если такие просьбы продолжат поступать на регулярной основе, то долго держать меня на голодном пайке, заставляя работать бесплатно, никто не будет. Бухгалтерия сама направит запрос выше, чтобы директор решил проблему, а это именно проблема.
Нашей корпорации совершенно невыгодно, чтобы в СМИ просочилась информация о том, что её сотрудники работают чуть ли не забесплатно, с постоянными переработками. Её деловую репутацию подобные слухи уж точно не украсят. Наоборот, в подобные факты все будут тыкать пальцем при каждом удобном случае, усиливая свои переговорные позиции. Кроме того, возбудятся соответствующие службы, правозащитные организации, пойдут разбирательства, проверки, штрафы, кому это нужно? Компаниям гораздо выгоднее, чтобы все считали, что их сотрудники получают большие зарплаты, чтобы служить центром притяжения перспективных кадров, а не отталкивания. Словом, наказывать иеной у нас могут, любят, практикуют, но только в качестве временной меры. Считается, что сотрудник, который мало получает, не старается показывать хорошие результаты, заражая этим настроем весь коллектив.
