семьей у меня все замечательно. Ты, как я слышал, тоже неплохо дочь пристроил? Великой княгиней станет?
При этих словах своего гостя хозяин особняка чуть усмехнулся.
— Вот тут тебе, Ваня, неверно доносят, — сказал он, после чего сделал короткий глоток сока, не без удовольствия наблюдая, с каким жадным вниманием на него смотрит боярин. — Великий князь теперь уже не губернатор, и для меня интереса не представляет. Так что мы разорвем помолвку с его старшим сыном. Ну и, разумеется, когда встал вопрос, куда пристроить мою девочку, я сразу же вспомнил, что у тебя есть три балбеса, которым хорошая невеста и родство с семьей князя Тамбовского будут кстати.
Иван Васильевич взглянул на своего собеседника серьезнее. Было видно, что предложение не вызывает у него бурного восторга, однако нижегородский боярин был заинтересован.
— Звучит очень соблазнительно, Сергей Александрович, — произнес он, чуть покачивая головой, — но я же знаю, что такой умный и прозорливый человек, как ты, князь, и шагу не сделает без выгоды для себя. В чем подвох?
— Никакого подвоха, — жестом отметая подозрения боярина, заявил князь Луговой. — Ты сам сказал, Стремневы вот-вот продадут тебе свою компанию. Ее я вижу в качестве подарка на свадьбу наших детей. Естественно, со своей стороны я тоже кое-что преподнесу.
Иван Васильевич несколько секунд смотрел в сторону, обдумывая слова своего старого друга. Боярин не первый раз вел дела с князем Тамбовским, и прекрасно понимал, что внакладе никто из них не останется. Вот только разрыв помолвки с великим княжичем сейчас смотрелся крайне подозрительно, как и скоропостижное обсуждение новой свадьбы.
— Что ж, пока я не вижу особых препятствий, — заявил боярин. — Нам давно было пора породниться и держаться друг друга. Наш-то князь, нижегородский, совсем мышей не ловит уже. И я подумываю, почему бы не получить столь интересный титул. Что скажешь, Сергей Александрович?
Князь намек на то, какого именно приданого ждет от него старый друг, понял и хмыкнул.
— Положим, это возможно, Иван Васильевич, — заметил он. — Но ты сам понимаешь, если нынешний ваш князь не удержит власть в своих руках, начнется серьезный передел. Кто будет выкрикивать твое имя на княжение из других бояр?
Ввязываться во внутреннюю распрю Нижнего Новгорода, являясь его соседом, Сергей Александрович не собирался. Денег дать, нужных людей прислать — это одно. Но официально выступать от своего имени? Это приведет лишь к тому, что протеже Сергея Александровича точно окажется не у дел — предателей никто не любит.
— Вот за это ты не беспокойся, князь, — приподнял ладони в успокаивающем жесте Иван Васильевич. — Мне не хватает только трех голосов, чтобы перевесить Стремневых. А кроме них конкурентов-то и нет. Да и сам понимаешь, Стремневы сейчас обанкротятся, и голоса им купить нечем будет.
— Их сын — цесаревич, — покачав головой, напомнил князь Тамбовский. — Вмешается своей волей, и что тогда делать будешь?
Однако гостя такой вариант совсем не испугал.
— А я тогда покажу на все Русское царство, кого защищает цесаревич, и пусть потом Игорь Михайлович меня посмеет тронуть, — заявил нижегородский боярин. — На его прошлого отца у меня уже достаточно преинтересного материала собрано. Я, конечно, отдам его, как только получу мясную компанию Стремневых, я все же человек чести. Но если цесаревич решит вмешаться, я его приемную семейку сожру с потрохами. Ты меня знаешь, князь, я свое никому не отдаю.
Князь Луговой улыбнулся в ответ на эти слова.
— Тогда давай-ка детальнее все обсудим, — предложил он. — И начать стоит с того, какого именно из сыновей ты за мою красавицу отдавать будешь.
* * *
Красноярск. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.
«Монстр» выкатился из ворот особняка, и, рыча двигателем, резко набрал скорость. Машины сопровождения первыми вклинились в общий поток автомобилей.
Я сидел на заднем сидении и читал последнюю сводку новостей из царских лабораторий. Работа шла ни шатко ни валко, люди старались, прогресс имелся, но — небольшой. Учитывая, сколько им предстояло еще переделать, ничего удивительного, хотя темпы и не радуют.
Иван Михайлович Соколов сообразил, что по аналогии с моим «Роем» можно в корне изменить дорожное движение. И, насколько я понял, уже начал какие-то разработки в этом направлении, однако у него нет ни «Роя», чтобы им воспользоваться сразу, ни «Оракула», чтобы его разработать.
Мои же проекты по роботизированной военной технике упирались в главную проблему — отсутствие нормальной связи на большей части поверхности планеты. Что толку от танка, который сам ездит, если он слеп как крот, и ничего не может с этим поделать? Спутники должны этот вопрос закрыть.
Казанский Институт Современных Технологий, чьи наработки я вновь использовал для будущих спутников, уже давно со своей частью работы справился. Род Романовых с КИСТом вновь расплатился, и я добавил премию от себя. Вот уж кто действительно умеет меня порадовать.
— Князь, подъезжаем, — предупредил меня Виталя, поворачивая руль вправо.
Машины закатились на территорию гостиницы, где нас уже готовы были принять в свои заботливые объятия сотрудники.
Вновь меня встретил управляющий, и я также был проведен в зал гостиничного ресторана, предназначенный для благородной публики. Здесь уже накрыли обильный стол и ждали только моей команды, чтобы позвать постояльца составить мне компанию.
— Зовите, — распорядился я, опустившись в кресло во главе стола.
Долго ждать не пришлось, и уже минуты через три в зал вошел твердой походкой боярин Орлов. Виталий Семенович быстро оглядел помещение и двинулся ко мне навстречу — как только адмирал вошел, я поднялся на ноги, чтобы поприветствовать героя царского флота.
— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, — первым обратился он ко мне.
Я протянул руку и пожал крепкую кисть помолодевшего мужчины. Теперь Виталий Семенович уже не походил на старика, со дня на день ожидающего смерти. Единственное, что сохранилось у боярина — это его выправка.
Коротко остриженные волосы без намека на седину, никаких морщин на лице и руках. Глаза смотрели на меня внимательно, ничуть не щурясь от яркого света, да и в целом адмирал тянул лет на сорок пять, не больше. По сравнению с тем, каким он был на трансляции возвращения флота в порт, просто небо и земля.
Откровенно говоря, даже его сын, Василий Витальевич, выглядел гораздо хуже, чем глава рода Орловых.
— Рад вас видеть, Виталий Семенович, — ответил я, жестом приглашая адмирала устраиваться за столом. — Вижу, вы довольны принятым решением.
О том, что он мог отказаться, я мысль допускал. Понятно же, что Орловы за такой подарок станут очень сильно должны Романовым. Однако адмирал сделал правильный выбор, и теперь, явившись в Красноярск по моему личному приглашению,
