Вынырнув из воспоминаний, я смотрел на осунувшегося ящера, качая головой.
— Боги не бросили вас, своих непослушных детей. Они погибли в неравной битве, потому что вы сами лишили их силы. Мир, не способный поддержать своих защитников, недостоин жизни. Дети, отвернувшиеся от родителей, недостойны жалости. Вы все сделали сами и можете винить в своих бедах только себя. А теперь за ошибки пращуров расплачиваются их внуки.
Молча поднявшись на ноги, он посмотрел на меня и низко поклонился.
— Ты всегда будешь желанным гостем в моем мире, юный бог старого мира. А за ошибки предков мы ответим кровью, лишь бы не было слишком поздно.
Он поклонился еще раз и, сгорбившись, точно на его могучие плечи обрушился весь небесный свод, пошел прочь, сопровождаемый безмолвным духом, и скоро растворился в тумане.
Расслабившись, я лег на землю, устало закрыв глаза. Все-таки прямая передача воспоминаний далась мне нелегко, и в то же время я почувствовал какую-то умиротворенность. Все детские обиды на семью благополучно испарились, хотя и оставили после себя неприятной осадок.
— Что тревожит тебя, Владислав? — спросила одна из женщин. — Почему я вижу черную тучу над твоей головой? Почему духи Серого мира, жадные до чужих душ, улетают в страхе от тебя?
— Знаете, мудрые Ведающие, я сейчас спросил сам себя: а был ли я когда-нибудь по-настоящему счастлив? Нет, я не говорю про радостные моменты в моей жизни, которых тоже немало, а именно про простое человеческое счастье?
Я ведь сирота, подкидыш — да вы и сами это знаете. Жизнь в детском доме, черт, даже вспоминать не хочу. Потом учеба в школе, в институте. Брезгливые взгляды сокурсников на мою потасканную одежду. Квартира, с трудом выбитая от местного муниципалитета, с вечно подтекающими трубами и пошарпанными обоями. Мне в нее даже девушку стыдно было бы привести, да и не было ее у меня. Кому я был такой нужен? Без родителей, без средств, с мизерной стипендией и случайными заработками. И как вишенка на торте — рак мозга с дикими болями, после смерть.
Неужели я не заслужил перерождения в мир, где мне были бы реально рады? Но нет, и тут я появился в тот момент, когда меня хотели убить. Может, мне не стоило сопротивляться и нужно было позволить Вяземским закончить то, что они готовили много лет? Возможно, тогда бы я, родившись в другом теле, обрел покой? А может, стоит дать этому миру почувствовать боль, которую пережил я?
Вижу осуждение в ваших глазах… Ну да, наверное, со стороны это выглядит паршиво — сидит тут такой большой лоб и ноет, как маленькая девочка. Но я не ною, я пытаюсь понять — чем я так не угодил Творцу, что он продолжает постоянно испытывать меня на прочность. Князь, Высший, Бог, а где тут муж? Где тут молодой парень? Где тут просто человек? Эх, ладно, что-то я совсем расклеился. Пойду я, наверное, опять совершать подвиги, биться насмерть и получать взамен лишь упреки и непонимание.
— Подожди, юный бог, не спеши. Ты задал вопросы, неужели не хочешь получить на них ответы?
Уже встав, я поспешно плюхнулся на задницу, готовясь внимать. Неужто я сейчас услышу ответы на вопросы, которые я стал слишком часто задавать себе?.. Старый Векша говорил, что развитие воина невозможно без внутренней гармонии, а ее в моей уставшей душе уже давно не было. Так как все, в принципе, у меня шло наперекосяк. Развитие проходило рывками, отношения с семьей скакали от неприязни до любви. Про девушек я вообще думать не хочу — тут все сложно. И еще этот взгляд Селены. Создалось стойкое ощущение, что она меня ненавидит, вот только за что? Не из-за глупой же шутки. Нет, тут что-то другое. Но в чем могла крыться причина такого её отношения, я не понимал, и от этого становилось еще больней.
— Боги, — услышал я голос Ведающей и поспешно отвлекся от своих мыслей, — любимые дети Творца, не знающие забот. Они рождаются, уже владея силой и знаниями. Они не знают боли и сострадания, не ведают жизни смертных. Получая знания о мире живых, по сути, только из молитв, они не растут, застыв в развитии на тысячелетия, пока одно их поколение не сменится другим, более агрессивным. И так идет по кругу. Единственное, чего боятся боги — это забвения. Потеря паствы, притока благодати, что является их эссенцией жизни, приводит их к развоплощению, уходу в мир духов и потери себя.
Но ты иной. Познавший боль утраты, чувство смерти и жажду жизни, ты дорожишь теми, кто окружает тебя, ты готов сражаться за них, отдавая всего себя. Ты, как говорят в твоем старом мире, эволюционировал. Ты спрашиваешь, за что тебе Творец послал столько испытаний? Задумайся сам.
Твой дух изначально готовили к тому, чтобы пройти испытания Творца. Невзгоды закаляют тебя, делая мудрей, учат быстро и правильно принимать решения. Ты ведь и сам не замечаешь, что сильно вырос. Твои, как ты иногда считаешь, глупые поступки все равно приводят к положительному результату. Без них ты бы так и застыл на месте, наслаждаясь жизнью и не делая попыток двигаться дальше. Богам все дано от рождения, а свою силу ты заслужил сам. Ты выжил, впитав в себя мощь сильнейших ваших магов, пусть и не без помощи, но, в основном, ты все сделал сам. Ты справился там, где отступил бы любой другой человек. Ты заслужил уважение и почитание людей не только в своем мире. Не требуя ничего взамен, ты продолжаешь делиться со всеми своим светом. Это и есть черты истинного бога.
Да, ты молод и на многое смотришь именно с позиции юноши, но и зрелых деяний хватает, а со временем их станет больше. Ты хочешь покоя, мира и тишины. Увы, твой путь далек от этого, и самое страшное еще впереди. Ответь на теперь на наш вопрос, Владислав — чего ты боишься больше всего на свете?
— Чего боюсь, — задумался я. — Смерти? Нет, не боюсь, иногда даже ищу ее. Не оправдать возложенных на меня надежд? Нет, хоть я и играю в вашу игру, но по своим правилам. А значит, я не проиграю. Потерять близких, не успеть их спасти? Их смерти по моей вине? Ближе, но нет, все не то. Я этого боюсь, но в моих силах свести риски к минимуму. Тогда чего я боюсь?
— Думай, Владислав, вспомни свою жизнь в том и этом мире. Чего тебе не хватало там и зачастую не хватает здесь? Что ты ищешь в людях, что окружают тебя? В чем твой страх?
— Одиночество. — скрипнув зубами, я опустил голову вниз. — Больше всего я боюсь вновь остаться один.
Перед глазами мгновенно, будто в старом фильме, пронеслась вся моя жизнь, отматывая кинопленку. Я всегда был один. У меня никогда не было и нет тех, кого бы я мог назвать своими друзьями. С кем мог посидеть, выпить, сходить на дискотеку, поклеить девчонок. Тех или того, кому бы я мог полностью открыться, рассказать о своих радостях и тревогах. Увы, при всем большом количестве людей, что меня окружают и вроде бы любят, я по-прежнему был одинок. Или я сам боюсь кого-то пускать в свою душу, или людям совсем неинтересно, что скрывается внутри меня…
Запоздало я вспомнил о Грише, с которым учился в школе и который вместе со мной поступил в академию. Ведь он как-то незаметно выпал из моего окружения, а я так и не удосужился узнать, в чем дело, замотавшись с делами и вконец запутавшись в своих отношениях с девушками. Вечно радостный японец Озаму, что мог стать мне другом — пропал и не звонит. Получается, я его бросил, когда ему нужна была моя помощь? И даже не поинтересовался, что с ним и как. Черкасский, Громов Гриша… Да много кто еще. Все эти люди были рядом, и стоило мне только сделать первый шаг, они с радостью стали бы мне ближе, но я его не сделал. Я плохой друг, паршивый внук и брат, и уж тем более, совсем хреновый муж и жених.
— Ты все понял, — удовлетворенно кивнула женщина, поймав мой затравленный взгляд. — Вот поэтому Творец и выбрал тебя. Чтобы не остаться одному, ты спасешь и этот мир, и многие другие. Как бы ты не спорил сам с собой, как бы не злился на окружающих тебя, ты все равно без них не сможешь. Ты изменишься. Хотя, говорят, путь бога — это путь одиночества, но я верю, что ты найдешь свою дорогу. Она не будет легкой, и камней на твоем пути встретится немало. Но ты будешь знать, кто их разбросал, затрудняя тебе движение, а значит, и обойти их тебе будет несложно.
