удачно подвернувшейся мне под руки, длинной веткой.
Получалось не очень. Через полчаса, когда все вещи были собраны, я приступил к ревизии.Три маленькие палатки, какие-то бесполезные шмотки, несколько рубашек, трусов и футболок. Блядь!
Чей-то небольшой рюкзак – тут я даже успел обрадоваться и размечтаться, но заглянув внутрь, быстро вернулся в реальность. Рюкзак с женскими трусами и лифчиками нам точно не поможет. А я даже не видел, чтобы кто-то тащил маленькие рюкзаки, если только внутри большого… И додумался же кто-то до этого вообще!
Ну и ещё пара каких-то платьев, и два фонаря, которые я обнаружил совершенно случайно застрявшими в камнях и при проверке оказавшимися в рабочем состоянии. Фонари и палатки – это было самое ценное, наверное. Охренеть! Спасли самое важное, трусы и лифчики! Может, конечно, в пещере можно порыскать и найти наши рюкзаки, но это точно не сейчас.
— Майки! — Вывел меня из грустных размышлений голос Николь.
— Да? — Я взглянул на посиневшую от холода девушку, и только сейчас почувствовал, как занемели от холода мои пальцы и всё тело. Блядь!
Можно натаскать брёвен и разжечь костёр. Хотя, под таким дождём это будет проблематично, да и бессмысленно.
— Разбиваем палатки и греемся. Утром будем думать, что делать дальше. — Скомандовал я и взял одну из уцелевших палаток. Хоть с этим нам повезло. Палатки хранились в крепком непромокаемом чехле, и выглядели на удивление, целыми.
Через десять минут, с помощью посиневших от холода пальцев и Алины Николаевны, оказавшейся неожиданно опытной в этом деле, я поставил первую палатку. Хотел ставить следующую, но обнаружил, что парни уже справились без меня. Ну и хорошо.
Условно разделив нашу группу по четверкам, я расстегнул молнию на входе, затолкал внутрь Николь, и, не особо разбираясь, Василиску и Алину Николаевну, стоящих ближе всего к нашей палатке, и забрался туда сам. Внутри было не намного теплее, но это хоть какое-то укрытие от пронизывающего ветра и ледяного дождя. Жить можно!
Ночью было холодно.Очень холодно! Мокрые, замёрзшие и испуганные, мы пытались надышать немного тепла внутри, отогревали дыханием пальцы и прижимались друг к другу, но мокрая одежда сводила на нет все наши усилия.
Я не помню, кто из нас предложил раздеться, скинуть мокрую одежду в угол и, обнявшись, накрыться парой сухих курток, но это было верное решение. По-другому мы бы не согрелись, а может и не выжили бы. Всю ночь просидеть в холоде в насквозь мокрой одежде – это перебор даже для закалённых людей.
Через десять минут стало заметно теплее. Только Алина Николаевна выглядела недовольной. Ей пришлось раздеваться перед учениками и тереться об меня своими голенькими сисечками. Чуть согревшись, она решила отодвинуться, прикрыв грудь руками, но через пару минут вернулась обратно. Тепло в палатке было обманчивым, оно шло только от наших тел. Девушка тяжело вздохнула, втиснулась к нам посильнее и перестала дрожать.
Выглядела Алина Николаевна бесподобно! Во время очередного всполоха молнии я успел разглядеть белые упругие груди, сильно выделяющиеся на загорелом почти до черноты, подтянутом теле, на удивление маленькие сосочки с ямочками, тонкую талию, плоский живот, и несколько цветных татуировок на бедре, на груди и на боку. А училка не промах! Интересно, это все рисунки или у неё есть ещё?
Снова о меня кто-то настойчиво потерся в темноте своими горячими и мягкими сиськами. Бля! Не думать о женских грудях! Не думать о женских грудях! Хоть бы у меня не встал! Хорошо хоть трусики все оставили на месте. Правда, сидеть в мокрых трусах то ещё удовольствие.
— Романов! Я надеюсь, ты упираешься в моё бедро… Я даже не могу представить, что это может быть, но надеюсь, не то, что я думаю! — Прошипела учительница химии и биологии.
Очередной отблеск молнии расставил всё по своим местам. Ну да, у меня встал.
— Романов! — Снова прошипела она, а Василиска тихонька захихикала.
— Простите, Алина Николаевна. Я не специально.
— А ну быстро прекрати! — Она нахмурилась.
— Да как? Это так не работает, я не могу ему приказать. А вы ещё трётесь об меня!
— Я не трусь!
— А кто трётся?
— Я трусь! — Раздался голос Василиски. — Но мне очень холодно!
Вот кто точно был счастлив в этой ситуации, так это Василиска. Девушка прижималась ко мне, тёрлась и не обращала внимания на шипения и грозные взгляды Николь в темноте. Шансы пережить эту ночь у Василиски заметно снижались. И если она погибнет, то точно не от переохлаждения. Скорее всего, это будет несчастный случай.
— Я слышала, есть один очень хороший способ согреться! — Выдала очередную умную и совсем не подходящую мысль Василиса.
— Знаю я, какой ты хочешь предложить способ! — Проворчала Николь. — Иди к Петровичу, он согреет!
— Да пошла ты!
— Сама пошла!
— Девочки! А ну цыц! Мы должны объединиться, а не ссориться! — Алина Николаевна, наконец, отвлеклась от того, что в неё упиралось, и занялась девчонками. — Давайте просто выдохнем и попытаемся выжить! Это испытание, и нужно его пройти достойно. А если вы не понимаете по-хорошему, я выкину вас из палатки наружу!
Эта короткая речь немного вставила им мозги. Они обе притихли и перестали ругаться.
— Блядь! — Через минуты выругалась Василиса.
— Что опять?
— Трусики мокрые насквозь и холодные.
