батон, шпроты — две банки, зеленый горошек — две банки, советское шампанское — две бутылки, конфеты «Птичье молоко» — одна коробка…
— А, понял! — обрадованно воскликнул я. — И сколько стоит эта радость?
— Тридцать два рубля, двадцать две копейки, — озвучил баклажаноголовый председатель и отложил бумажку.
— А после получки можно? — спросил я, прикинув, сколько у меня осталось еще денег. Нет, никак бы не хватило на это роскошество.
— До пятого нужно выкупить, — сказал он.
— Тогда конечно же буду! Никому не отдавайте! — сказал я.
— Подойдите ко мне с билетом, я вас запишу! — раздался пронзительный голос секретарши.
— Ох… А я без документов сегодня… — я растерянно похлопал себя по карманам.
— Тогда завтра приносите, — ну и голос у этой дамочки, прямо по ушам режет! Аж глаз задергался.
— И в ленинскую комнату приходите! — с энтузиазмом сказала Галя. — В четверг в два часа дня у нас заседание комсомольского актива. А вы же сами сказали, что хотите вести активную жизнь.
— Обязательно приду! — заявил я. — А сейчас мне пора бежать, так что откланиваюсь!
Я вышел из кабинета и привалился спиной к стене. Комсомольский билет и профсоюзный билет. Этих двух документов у меня явно не хватает. Наверное, все-таки, у меня были какие-то еще вещи, кроме этой несчастной сумки. Только как их найти?
Хотя…
Может вообще не искать? Признаться, что потерял, написать заявление на восстановление. Заплатить какой-нибудь штраф за ротозейство или, там, выговор на товарищеском суде, не знаю, как тут принято. Не может же быть, чтобы никто никакие документы не терял. А при восстановлении никто не будет заглядывать в душу и выяснять, что на самом деле я никакой не Иван Мельников. Просто восстановят мои ценные книжечки, чтобы я смог и дальше быть ответственным членом общества.
— Иван? А ты чего здесь стоишь? — Эдик, целеустремленно шагавший в сторону туалета с чайником, остановился рядом со мной.
— В профком заходил знакомиться, — я отлип от стены, и дальше мы пошли вместе. — Слушай, вот чисто гипотетически… Если какой-то человек вдруг попадает в передрягу, и у него пропадает комсомольский билет, то этому человеку надо будет заново устав сдавать?
— Ты с луны что ли спрыгнул? — рассмеялся Эдик. — Нет, конечно! Пишешь заявление на имя комсорга, и тебе его восстановят.
Эдик подставил чайник под кран и включил воду. Потом снова посмотрел на меня.
— А в каком районе произошла передряга, изветно? — спросил он. — Ну, я тоже чисто гипотетически спрашиваю.
— На Новых Черемушках, — ответил я. — Гипотетически, разумеется.
— А в Бюро находок уже этот человек обращался? — Эдик слил лишнюю воду через носик и закрыл чайник крышкой. — Обычно когда всякие жулики вещи крадут, то документы выбрасывают. К чему они им? А при любом отделении милиции есть бюро находок.
— Эдик, ты гений! — я всплеснул руками. — Бюро находок, ну конечно же!
— Всегда рад помочь, обращайся!
Вечером мои соседи ушли смотреть какой-то там очередной важный матч, а я не пошел. Хотелось побыть одному и немного переварить сегодняшний день. Покрутить внутри головы мысль про «съездить в гости к родителям». Принять, наконец, решение насчет гипноза… Что-то меня напрягало в этой затее. Под гипнозом же я не смогу контролировать, что болтаю. И, получается, выложу гипнологу всю правду. Которая с его стороны будет звучать как чистейшая шизофрения.
А еще Игорь этот…
Кстати, вот теперь мне стало интересно. Что вообще происходит? Я в настоящем прошлом и мои действия поменяют реальность, которую я помню? Или это какая-то альтернативная вселенная?
Я вспомнил Дока Брауна, который рисует на доске линии времени и объясняет Марти Макфлаю суть пространственно-временных парадоксов. Получается, что Иван Мельников умер двадцать третьего ноября восьмидесятого года. А когда я в него вселился, началось совсем другое будущее. Где Иван жив-здоров и собирается занимать активную жизненную позицию. Это тебе даже не бабочку раздавить…
Надо разбираться, кто и почему убил Ивана, вот что.
Надо разбира…
Мысль оборвалась на середине, и я провалился в сон.
— Не шевелитесь, — раздался из-за стекла искаженный микрофоном голос. — Вы можете себе повредить.
Глава девятнадцатая
Кто подставил начальника цеха?
Снова эта комната за стеклом, и прочные ремни, крепко притягивающие меня к жесткому креслу.
— Сейчас я буду показывать вам карточки, а вы отвечайте, не задумываясь, что на них изображено, — тип в белом халате выпрямился. В руках его была стопка альбомных листков. Я вздохнул. По всем признакам — это кошмар, но мне почему-то не страшно. Обычно с кошмарами все немного иначе — в процессе тебя просто парализует от ужаса, а когда ты просыпаешься и последовательно вспоминаешь, что там такое жуткое происходило, то оказывается, что это ерунда какая-то была. Типа, я что, действительно мог испугаться до икоты лохматой морды мотылька размером с собаку?
Тут все было наоборот. Поняв, что не могу пошевелиться, я почувствовал только раздражение. Мол, вот, блин, сон еще этот смотреть… Лучше бы ничего не снилось, чем этот хмырь.
Тем временем, хмырь наклонился к своему ассистенту и что-то сказал. Меня слегка затрясло. А, понятно. Он мне показал карточку, а я в это время ловил ворон и ничего не сказал.
Он поднял вторую карточку. Я присмотрелся. Черная разлапистая клякса была похожа на бьющуюся в конвульсиях лягушку. Я фыркнул и опять промолчал. Попытался даже отвернуться, но обруч на голове не позволил.
Он поднял следующую карточку. Это была фотография. Моя фотография с черной ленточкой на углу. Я прищурился, пытаясь понять, какой именно «я» на ней — Жан Колокольников или Иван Мельников. Изображение расплывалось, становясь то одним, то другим.
— Что вы видите на этой карточке? — проскрежетал из динамика голос доктора.
— Да пошел ты… — одними губами проговорил я. Меня прошиб холодный пот, я изо всех сил напрягся, чтобы хоть чем-то пошевелить. Нога дернулась, ремень больно резанул по лодыжке, и я проснулся.
Комнату сотрясал молодецкий храп Егора. Я спустил ноги с кровати и поежился. Холодный пол, зараза. Встал и тихонько прокрался к двери. Вышел в коридор. Светились только пара тусклых лампочек в начале и в конце. Ровно столько, чтобы темнота не была непроглядной. Правый туалет ближе. Я шел и думал, что надо купить домашние тапочки. Противный сквознячок превратил крашеные доски пола в лед. Не говоря уже о плитке в туалете.
Я побрызгал в лицо водой, потом поднял голову и посмотрел на себя в зеркало. Как Киану Ривз в каждом своем фильме прямо. Даже не знаю, что я там хотел увидеть. Озарение? Какой-нибудь ответ? Что мое
