кайф — идти не там, где позволяет ландшафт, а в нужном направлении, игнорируя лужи. Прям-таки детский восторг, с трудом останавливаю в себе порывы забуриться в середину лужи и поискать самое глубокое место.
— Ништяк ботинки! Где достал?
— Где достал, там уже нету. Чего хотел, Юрик? — Попову только дай шанс, он выцыганит лошадь у цыгана, да еще и приплату с него возьмет за уход. Страшный человек, к тому же умный не по диплому. Знания почти энциклопедические странно диссонируют с дипломом местного техникума и соответствующим диплому поведением.
— Вот смотрю на тебя, Фролов, и удивляюсь. Вроде сам не местный, никого почти у нас не знаешь, а барахлишко где-то достаешь зачетное, словно зять заведующей складом. Аль подженился втихарцуху? Это бы многое объяснило.
— Юр, я как тот герой Гомера, в любой ситуации найду что-то хорошее, продам и на полученный доход нормально жить буду.
— Это ты про Одиссея что ли? Жадными ручками серебро-злато стяжаешь? — говорю же, уникальный тип в гоп-компании затесался.
— Ладно, Попов, сдавай смену, хорош языками чесать.
— За стольник отдашь?
— Ботинки? Так я в них уже хожу. Зачем они тебе?
— Тоже ходить буду. Нормальные прохоря, по весне самое то.
— Сто пятдесят!
— Ты что, они ж ношеные у тебя!
— Нормальные прохоря, один день относил всего.
— Не промокают?
— Резина цельная, чему тут промокать?
— Сто двадцать.
— Сто тридцать.
— Короче, сотка с уголком!
Блин, как неудобно получилось. В том плане неудобно, что после смены домой я шел в своей сменной обуви, летних полуботинках, по подмерзшим лужам. Зато на сто двадцать пять рублей богаче. А новые берцы я себе вырежу прямо на этой неделе. Удачно получилось, что мастерил я их не в станционной мастерской, а у себя в комнате. Не дай бог, пошел бы слух, что Фролов самоштоп лепит и коллегам продает за офигенные деньги. Особенность местного менталитета я давно заметил — чужому дяде свои кровные отдать можно, а товарищу заплатить за то же самое уже в падлу. Между своими в обороте не деньги, а ответные услуги. Причем, работники торговли под это правило не попадают, они и ободрать «своих» могут совершенно свободно, и обмануть тоже. Особая каста какая-то выросла из торгашей. Как я понимаю, в их парадигме услугой считается сама возможность что-то достать с переплатой. Мол, тебе как своему дефицитный товар за две цены продам, а чужому никогда и ни за какие коврижки. Так что с тебя бабки и ответная услуга.
Не люблю торгашей, надеюсь их в этом мире жизнь накажет как в том. А в том альтернативном мире они просто никем не уважаемый обслуживающий персонал. В том мире вся власть и влияние у капиталистов, буржуев, богачей. И никакой партии и партийной номенклатуры. То есть партий много, партии ничего не решают, всё решают чиновники, которые очень быстро становятся капиталистами, и капиталисты, которые для пользы своего бизнеса идут во властные структуры. Мерзко и честно одновременно. Выборы примерно такие же, как и в СССР, то есть неважно, кто как голосует, всё давно уже выбрано за нас. Не люблю партноменклатуру, заранее не люблю чиновников-капиталистов, даже если их в моём мире не будет.
Но не люблю я всех этих людей молча. У любимого писателя Горького среди рассказов цикла «Сказки об Италии» есть притча про «Горячее сердце Данко». Там один типус, главный герой рассказа, взялся спасать своё племя, уводить от врагов и сопровождать его через чащи и болота. Вырвал герой своё пламенеющее сердце, осветил путь и вывел племя в безопасную локацию. И сразу умер, моментально всеми забытый. «А какой-то осторожный человек затоптал горящее сердце Данко, чтоб не вышло чего нехорошего» Так вот, не настолько я люблю население своей многонациональной братской страны, чтоб тупо за него подставляться как этот Данко. Наверняка среди городских сумасшедших есть радетели за свободу и демократию, не готов отбирать у них хлеб в тех психушках, где им самое место. Я буду жить и работать на благо небольшой части граждан страны, пока очень небольшой. И если каждый на своём месте поступит также, то сыты и счастливы будут все граждане Страны Советов. Или это не так работает?
Вторые берцы были пошиты максимально идентично первым. Не хочу обвинений в том, что я их сам шью. Домыслы и догадки это одно, а прямые улики — совсем другое дело. Кстати, за всю зиму меня не спалили с малиновой дубленкой, ни одному знакомому не пришло в голову, что такой стильный кожушок мог произойти от военного полушубка, в каких ходят стрелки вневедомственной охраны и составители.
В начале апреля меня внезапно вызвал к себе начальник станции. Ну как вызвал, попросил зайти в свободное время на разговор. Потому как вызвать в мой выходной никто не может.
— Догадываешься, Перт, какой у меня к тебе разговор?
— Чего-то вам от меня надо. Скорее всего, сунуть в какую-нибудь задницу хотите.
— Да нет, не угадал. В Отделении дороги есть мнение, что ты уже достаточно освоился на станции, показал себя с хорошей стороны… — Шафорост сделал паузу, давая мне возможность продолжить за него. А хрен вам, уважаемый руководитель, не подхвачу фразу. Сам крутись.
— Руководство считает, что ты, Фролов, практически дорос до того, чтобы занять должность заместителя начальника станции по оперативной работе. Что думаешь по этому поводу?
— Думаю, что Курдюков со своим пофигизмом и фрондой это самое начальство уже окончательно достал, а вам работать без выходных неохота. Но я бы на вашем месте припахал в полный рост остальных заместителей — по безопасности и главного инженера. Вас же на самом деле интересует, что я думаю по этому поводу? Да?
— Хорош подкалывать, Фролов. Я серьезно говорю. С тобой хочет поговорить начальник отдела перевозок товарищ Коротеев, вроде как собеседование провести.
— Понятно. Скажите, когда ехать и куда стучаться. И это, я надеюсь, мне будет проставлена смена в этот день.
— Это с какого перепугу?
— Так не в свой же выходной я по вашей производственной необходимости поеду. Считай, однодневная командировка. А под машину попаду, будете акт формы «Н-1» составлять о несчастном случае на производстве. Умру, а у вас травматизм на производстве.
— Ты не сильно обнаглел, Фролов? Я начинаю сомневаться, что мне нужен такой ушлый зам.
— А вам нужен беззубый вахлак, которого все дурят и за идиота держат?
— Убедил. Двенадцатого езжай, в день космонавтики. Посмотрим, высоко ли взлетишь.
Понимая, что раз решил встраиваться в управляющую структуру, то
