хотят…
— А ты кто такой?
— Дежурный связист рядовой Микулин!
— Понятно. А кто твой командир?
— Севодни поручик Костромской. Это он побежал узнавать…
Судя по всему, связь в Хабаровске оставляла желать много лучшего. Потому что, когда до крайности раздраженный сенатор ступил на землю, местное начальство прибыть еще не соизволило.
— Что будем делать? — спросил у командира Ким.
— Ну, для начала найдем приличную гостиницу и приведем себя в порядок.
— Я думал, сразу направимся к Таниным родителям.
— Чтобы они таких босяков ссаными тряпками погнали? Нет, брат, надо принять ванну, побриться, погладить парадные мундиры. Мы все-таки свататься приехали…
— Как скажешь.
— Значит так, — скомандовал Колычев. — Я, Ким, Калашникова и Романов отправляемся в город. Старшим на борту остается Хаджиев…
— Есть!
— … охрана на Вахрамееве и его людях!
— Есть!
— Ну подскажи, Танюша, — обратился к подчиненной Март, — какая гостиница в вашем богоспасаемом городе лучшая?
— «Эспланада» или «Русь», — немного подумав, отвечала девушка.
— А которая ближе?
— Да они обе на Соборной площади.
— Ладно, разберемся.
Поскольку путешественники успели немного утомиться, а «Русь» оказалась хоть немного, но ближе, остановились они именно в ней. Как это ни странно может прозвучать, но построил отель с таким патриотическим названием и с тех пор владел им подданный страны Восходящего солнца по фамилии Такенуочи. При том, что землю под строительство ему выделил настоятель Градо-Хабаровского Успенского собора. И что характерно, никакие экономические и политические события, включая несколько вооруженных конфликтов между Японской и Российской империями, не смогли помешать этому бизнесу.
На первом этаже, как водится, имелся ресторан, второй и третий занимали номера. Самый большой трехкомнатный люкс снял для себя и цесаревича Март, в соседнем расположились будущие молодожены. Но не успели они вселиться, как к ним примчались, наконец, представители местной администрации.
— Покорно прошу меня простить! — с порога заявил губернатор. — Но мы ждали ваше императорское высочество и превосходительство только завтра!
— Нам не сообщили, — поддакнул из-за его спины начальник жандармского управления.
— Мы не знали, — буркнул военный комендант.
— С чем вас и поздравляю, — устало ответил им Колычев.
Первый запал к тому времени у него уже прошел, и теперь он даже с некоторым сочувствием смотрел на местное начальство, вынужденное тянуться перед двумя мальчишками.
— Но раз торжественная встреча не удалась, — продолжил губернатор, — быть может, устроим ее завтра? А также молебен и бал…
— Нет, — решительно воспротивился наследник престола. — Его императорское величество пожелал, чтобы я путешествовал инкогнито. Посему, полагаю, можно обойтись и без пышных церемоний.
— Но как же так… Все жители в верноподданническом порыве, как один… счастье лицезреть… Праздник для нас… Великий день…
Колычев не без иронии посмотрел на не слишком уверенно бормочущих чиновников и без улыбки подвел итог:
— Ну вот на этом и будем считать официальную часть завершенной. Только попрошу впредь не препятствовать нашим передвижениям и обеспечить отсутствие зевак и прочих ненужных подробностей. Но без фанатизма. Вводить в городе военное положение и наглухо перекрывать центральные кварталы точно не требуется…
— Как прикажете, ваше превосходительство, — вытянулся полицмейстер.
— Благодарю, господа. Сейчас я бы хотел немного отдохнуть.
— Да-да, понимаю, — ответил губернатор. — Все распоряжения будут отданы. Можете не беспокоиться.
— Даже и не думал…
Выпроводив «отцов города», Март обернулся к Киму и только тут заметил, что тот остался один.
— А где Таня?
— Не знаю, — растерялся тот. — В номере ее нет, я пошел искать, а тут…
— Началось в колхозе утро! — не смог удержаться Колычев. — Невесту потеряли…
— А что такое колхоз? — заинтересовался цесаревич.
— Есть вещи, Коля, — похлопал его по плечу Март, — которые тебе лучше не знать…
К счастью, скоро выяснилось, что с Татьяной все в порядке. Просто по странному стечению обстоятельств мимо гостиницы в момент их прибытия проходил прилетевший на побывку механик с «Нерюнгри» и по совместительству старший брат Татьяны Михаил Калашников.
Узнав родную сестру, он сначала не поверил своим глазам, а потом решительно пошагал навстречу непонятно откуда взявшейся родственнице. Портье, попытавшегося его остановить, медведеподобный механик просто отодвинул в сторону, мимоходом пообещав оторвать голову. Тот, глядя на пудовые кулаки, возражать не решился.
— Таньша! — пробасил старший брат, добравшись, наконец, до блудной сестры.
— Миша?
— Ты как здесь?
— Приехали… с женихом!
— Чего?!
— Ну понимаешь…
— Да я-то понимаю, а вот что батя скажет?
— Ну, мы и приехали, благословения спросить.
— А вот это дело! А жених-то хоть кто?
— Да вон, — неопределенно повела плечом девушка. — Может, помнишь, я еще перед самым началом войны просила вас пару ребят до Сеула подбросить…
— Понятно. А чего домой не едешь?
— Мы думали: завтра все вместе…
— Ополоумела?! Где такое видано, чтобы на сговор жених вместе с невестой заявились?
— И что же делать?
— Поехали домой, и вся недолга! Чего застыла?
— Боюсь…
— Матушку или батюшку?
— Обоих!
Сватовство и сговор — дело серьезное, это взявшийся помогать влюбленным Колычев понимал. Беда была лишь в том, что опыта мероприятий такого рода в его жизни еще не имелось, и что действительно нужно делать, он толком не знал. Выросший в приюте Ким также имел обо всем этом самое приблизительное понятие, а уж о цесаревиче и говорить нечего. В их семье для этого был церемониймейстер.
Потенциальная невеста тоже пропала и помочь уже ничем не могла. Слава Богу, хоть записку написала, что отправляется домой и попытается подготовить родственников к прибытию сватов. В конце сообразила сделать приписку и указала адрес, а то бы еще целое приключение нарисовалось по розыску дома Калашниковых в отдельно взятом Хабаровске…
И тут на помощь им неожиданно пришел Вахрамеев. Доложившись следующим утром, что на вверенном его охране корабле все в порядке, он узнал о предстоящих затруднениях.
— Ничего хитрого в этом деле нет! — авторитетно заявил бывший абордажник. — У нее родители кто?
— Насколько я помню, отец из купцов, мама учительница, — не слишком уверенно ответил жених.
— Стало быть, не графья. Так что оденьтесь поприличнее, про ордена не забудьте. Язык у господина сенатора, слава Богу, подвешен, а больше
