Дима и сам успел подумать о такой опасности, и заранее решил, как будет действовать. Он дождался, когда соседи справа и слева (Папандопуло расставил их вдоль трапа с интервалами примерно в десять метров) взлетят и отдалятся хотя бы на половину длины своих фалов. Прикинул их траектории, по которым их несло и только потом, рассчитав, насколько это было возможно,направление и силу толчка, оторвался от сетчатого настила.
Понадобилось не больше пяти секунд, чтобы раскрутить фал почти на полную длину — и вот она, Земля, видимая без всяких помех, огромный шар, видимый почти целиком, за исключением небольшой части, пребывающей в тени Луны. У Димы захватило дух — на миг ему показалось, что вот сейчас он сорвётся с фала и улетит — туда, в бесконечном, длиной в тридцать пять тысяч километров, падении вверх.
Натянувшаяся стропа мягко рванула его назад и Дима, упустивший этот момент (хотя и готовился к нему заранее) закувыркался — вернее, закувыркались в прозрачном забрале шлема и Земля, и испещрённая разноцветными огоньками громада «Острова-1», и торчащие вбок, вверх, вниз швартовочные фермы и причалы для вспомогательных аппаратов. Кое-как, судорожно дёргая руками и ногами, он сумел погасить вращение и завис на месте, ожидая дальнейших распоряжений.
В наушниках заквакал тревожный ревун; одновременно по периметру «бублика» станции вспыхнули лиловые проблесковые маячки.
— Внимание, стажёры! — закаркал в наушниках Папандопуло. — Ожидается прибытие посылки с Земли. Напоминаю, что при срабатывании «Батута» связь некоторое время будет невозможна, а потому — не паниковать, висеть, где висите сейчас, руками-ногами не сучить и ждать, когда восстановится связь. Обычно на это уходит около трёх минут, но нам с вами торопиться некуда.
Дима вздрогнул. Ничего нового он, собственно, не услышал — то же самое инструктор повторил им не меньше трёх раз, пока они сидели в барокамере. Но — одно дело там, за толстыми стальными стенами, в надёжном коконе обитаемой секции «Острова-1», и совсем другое — здесь, где от бесконечной пустоты его отделяет только слоёный из дюраля, пластика и особой керамики панцирь «Кондора»…
Ревун в наушниках сменил тональность — теперь это был не пульсирующий заунывный вой, а отдельные гудки. Одновременно в такт с ними запульсировали и сигнальные огни на «бублике».
— Предупреждение! — раздался в наушниках голос диспетчера. — даю обратный отсчёт. Срабатывание батута через двадцать пять… двадцать четыре… двадцать три…
— Внимание, стажёры! — снова ворвался в эфир Папандопуло. — Напоминаю: всем опустить фильтры на шлемах и не пялиться в сторону «горизонт событий». Глаза испортите, олухи!
Дима торопливо опустил щиток светофильтра, и увидел, как то же самое сделали и остальные — снаружи их светофильтры отливали густым золотом. Но отворачиваться от «батута» не стал — как не сделали этого и прочие его товарищи. Дождался, когда отсчёт дойдёт до «четыре» — и изо всех сил зажмурил глаза.
Полыхнуло так, что на пару секунду он ослеп — несмотря на светофильтр и плотно сжатые веки. А когда радужные круги на чёрном фоне исчезли, и Дима Ветров стал что-то видеть, было уже поздно — грузовой контейнер с большими латинскими буквами на боку уже отплывал от ртутно сияющего горизонта событий. Из прикрепленного к задней стенке маневрового блока вырывались прозрачные струйки — это срабатывали газовые рули, контейнер шёл на дистанционном управлении. Со стороны торчащей в стороне фермы причала к нему уже торопились две ослепительно-белые фигурки — швартовщики, пристёгнутые к своим «холодильникам» готовились вести прибывший груз к месту разгрузки.Дима отвернулся — больше смотреть было нечего. Он только позавидовал двум ловким парням в «Кондорах», которые сейчас будут выполнять свою нужную, полезную работу. А ведь это, припомнил он, такие же «стажёры», как и члены их групппы — только, кажется, из Новосибирского академгородка, где находится филиал Проекта. Группа оттуда прибыла на орбиту на две недели раньше их, и уже приступила к настоящей работе — пока они тут видами космоса любуются…
Проблесковые маячки по контуру «батута снова запульсировали» в такт начавшемуся обратному отчёту. Но на этот раз Папандопуло обошёлся без грозных предупреждений, да они были и ни к чему — ослепительная вспышка сопровождала только инициацию «горизонта событий», дальнейшее, включая прибытие или отбытие «полезной нагрузки» происходило уже без световых эффектов.
На этот раз готовилось именно отбытие. Небольшой космический корабль, тот самый «орбитальный самолёт», судя по отсутствию хвостового оперения, которое заменяли загнутые вверх кончики коротеньких стреловидных плоскостей — неторопливо развернулся в полукилометре над станцией и, плюясь маневровыми, совершил кувырок. Теперь его нос был нацелен точно на горизонт событий, и ритм перемигиваний огней по его контуру в очередной раз изменился — «космический батут» был готов принять посылку, отправляющуюся, надо полагать, на лунную орбиту.
Дима не знал, кому и зачем понадобилось гонять «космический самолёт», предназначенный, вообще-то для аэродинамической посадки на Землю, в прямо противоположном направлении, к спутнику нашей планеты. Он слышал что-то насчёт того, что на только-только начавшейся строиться «Звезде КЭЦ» какие-то проблемы со швартовкой — что ж, если это так, то решение вполне разумное, фирма «Боинг» разработала свой аппарат так, чтобы он мог не только состыковаться со станцией, но и совершать довольно длительные межорбитальные перелёты. А может, они вообще собираются садиться на поверхность Луны — для этого в корме корабля предусмотрены выдвижные опоры, а мощности маршевого двигателя вполне достаточно для последующего взлёта. Возвращаться к Земле они будут, ясное дело, уже через «батут» «Звезды КЭЦ» — разумеется, когда тот будет смонтирован. А пока крылатый корабль поработает лунным извозчиком — собственного запаса топлива и резерва систем жизнеобеспечения не хватит для перелёта между орбитами Земли и её спутницы.
В наушниках «Кондора» не было слышно переговоров между диспетчерской станции и отбывающим кораблём — они велись на другой частоте. Но в какой то момент снова прозвучало предупреждение, женский голос начал обратный отчёт, «космический самолёт», повинуясь ему, неторопливо поплыл к сияющему зеркалу «горизонта событий». Дима наблюдал за происходящим с расстояния меньше полусотни метров от края «батута» — смотрел на него, как человек смотрит на гладь пруда, стоя на возвышающемся на пару метров бережке. Потому он хорошо видел, как нос «Боинга» коснулся сверкающей поверхности, и стал неторопливо в ней тонуть — по линии соприкосновения вспыхнула нить, словно свитая из лилового света — вспыхнула и стала удлиняться, меняя свою форму, по мере того, как аппарат всё глубже погружался в горизонт событий. Вот раструб дюзы на корме выбросил струю газа и аппарат, повинуясь приобретённому импульсу, провалился в ртутное зеркало. Фиолетовая нить стянулась в точку и погасла, а вслед за ней с секундным интервалом погас и сам «горизонт событий». Наушники отозвались на это продолжительным всплеском помех, а когда они рассосались в околоземном эфире — Дима услышал голос Папандопуло, призывающий подопечных перестать считать мух и подтягиваться уже на фалах к станции.
VII
Из рабочего дневника
Алексея Монахова.
«11 апреля 1976 г. «Здрасьте вам через окно!» — как говорят в одном южном городе у моря. Сегодня нас собрали в кают-компании и начальник научной группы «Ботанического сада» от имени руководства Проекта сделал предложение — от которого, как водится, нельзя было отказаться.
Если совсем коротко, то начальство, впечатлившись нашими успехами на ниве (буквально!) орбитального растениеводства, предложило нам, всем троим, стать «космическими садовниками» и продолжить практиковаться в выращивании разнообразной зелени в условиях замкнутого существования, искусственного освещения и атмосферы, попутно овладевая и сопутствующими науками — ботаникой, биохимией, организацией жизнеобеспечения растений, «…и прочая, и прочая, и прочая…». Разумеется, мы согласились — сразу, как только узнали, что это позволит нам оказаться «там, вверху» почти одновременно с нашими друзьями-«юниорами», а именно, через полгода. А что, по мне, так занятие не хуже иных прочих — появились же на орбитальной станции специалисты-кулинары, о чём в недавнем письме (так мы называем переданное с орбиты видеосообщение) рассказал мой артековский вожатый. Он там уже наладил близкий контакт с одной представительницей этой профессии — настолько близкий, что впору говорить о первом бракосочетании в космосе.
