и заварила чай.
— И что — семья у тебя там была? — маме как в дочки-матери поиграть.
— Да. Все в норме — жена, трое детей. Старшая — дочка Машка, потом сын — Егор (батя на этой фразе посмотрел на меня, и кивнул с пониманием и благодарностью — это же я в честь деда, его отца, который на войне погиб сына назвал!), младший сын — Иван, — все выучились, все хорошо. Машка и Егор уже и внуками порадовали. Вот так…
Разговор потек уже, не то, чтобы совсем спокойно, но уже без чрезмерных эмоций. Мы сидели, пили чай, я отвечал на вопросы. Чаще говорил, что не помню. Особенно, если дело касалось каких-то частностей. Странно, но ни мама, ни отец, в числе первых вопросов не задали — про себя.
— И что… когда… ну про меня, что сказать можешь, — все же батя не выдержал, улучив момент, когда мама вышла (ага-ага, туалет у нас все же на улице, общий! Еще бы Крестик там не сидел за любимым делом! Узнаю — морду набью! Да нет… вечер, все уже с работы пришли, опасно — мужики заходят, попасться — легко!).
— Тут батя, такое дело, прежде чем ответить… были там, в рассуждениях всяких ученых людей разные теории, что миров… ну, где мы живем сейчас — не один, и не два, а очень много. Просто они разделены не на пространство, а на время… Вроде ягод на грозди виноградной — все вроде бы рядом, но каждая по отдельности. Или еще понятнее — как тропинка! Идет-идет она одна, потом — раз! И разделяется на несколько! Вот и здесь также — сделал человек что-нибудь по-другому, чем задумывал раньше, и уже дальше жизнь пошла другая. И события будут другие. Так что — далеко тут загадывать нельзя.
— Много ты говоришь…, — батя задумался, — значит, не так уж и много, да? — поднял на меня глаза.
— Нет, ты не так понял. Вовсе не мало, и еще — вовсе не близко! Но — хотелось бы все же — подольше! Тут же — как камешком в воду. Сначала и «плюх» совсем небольшой, а волны дальше расходятся все больше и все шире!
— А ты — здесь, как тот камешек? — как же я люблю этого человека, до мокроты в глазах сейчас!
— Я постараюсь, чтобы — да! Только вот — не навредить бы, хуже не сделать! — я действительно сильно опасался все сделать к худшему.
Мама вернулась, задумчивая и несколько испуганно поглядывала на меня.
— Так, Юрка! Там тебя бабушка уж потеряла, наверно! Так что — допивай чай и топай! — батя тоже задумался.
Я шел к бабушке и думал: «Вот — как с обрыва в реку — бух! И на сердце как-то легче стало! Что уж там надумают мои родители — не знаю. Ну уж точно — ничего плохого для меня! Как-то с этим жить дальше нужно».
— Ты совсем сдурел, ли чё ли?! Ты иде шлындаш-то?! Я уж деда собралась отправлять — тебя искать! Ушел за хлебом и нет, и нет его! — бабушка была зла!
— Да я к нам домой зашел, что-то по бате соскучился, хотел повидаться! — а что мне еще говорить?
— Повидацца он зашел! А мне чё делать-то, чё думать?! Вот же где бестолочь, вот же где беспуть! — бабуля отобрала у меня хлеб, — пойди старого крикни, ужинать пора! А тут — ни одного, ни другого нет! Чё старый, чё малый — вот же наказал меня Бог на старости лет-то! Вот беспути, прости, Господи!
Дед пришел от «Ганадия» явно поддатый. У бабули появилась другая причина и мишень для жесткой критики! Ура!
Баушка к концу ужина все же довела деда, даже его строгое «Маре-е-я!», не срабатывало. Ну да — тут у баушки такая причина! Дед, хлопнул ложкой о стол: «Да подь ты…!». Правда — куда «подь», не сказал, ага.
Пойду-ка я на крыльцо, книжку полистаю, пока бабуля не успокоилась.
Снова огород. Сегодня жарковато, и мы с Крестиком с утра таскаемся с ведрами от цистерны к грядкам. Поливают грядки Катька со Светкой. Как сказала Вера Пална:
— Вам дай гряды поливать — все позальете напрочь! От Вас не польза будет, а вред один!
Да нам-то что — как тем татарам — наступать бежать, отступать — бежать! Одно… членисто, да! Таскаем воду? Как скажете!
Вот только воды требуется много и девчонки выливают воду из леек, быстрее, чем мы подтаскиваем ведрами. Приходится ускоряться. И как бы мы не старались не плюхать воду в ведрах, получается плохо. Уже и ноги мокрые, и треники грязные — на что тут же поступило очередное шипение Катьки! Кеды я снял загодя, босиком гоняю, а вот Сашка уже изгваздал кеды, как будто по болоту день прошагал.
Девчонки, конечно, более аккуратны, но и у них ноги уже изрядно забрызганы — ну что теперь, производственный процесс, однако! Они обе сегодня в легких ситцевых платьях. Платья не новые, и так-то были довольно короткие, а девчонки забыли, наверное, что за осень, зиму и весну — они изрядно подтянулись.
Так что, наклоняться им уже противопоказано! Тем более, Крестик уже «просек фишку»: так и норовит зайти сзади, когда они наклоняются. Нет, вовсе не за тем, что Вы подумали! Нет, конечно! Просто посмотреть, ага, полюбоваться!
Кто-то из девчонок это понял, и они стараются и не наклоняться, и не поворачиваться к нам спиной. Это их раздражает и злит! И ведь ничего явно преступного мы не делаем — подзатыльников не надаешь, причины-то явной нет! А еще их злит то, что на огороде сегодня работают несколько женщин! Женщины отряжены «протяпать» землю вокруг кустов со смородиной. Тяпать — от слова тяпка, а процесс — соответственно — протяпывание!
Наличие женщин меня, кстати, тоже — напрягает! По ранее описанным причинам. Пока еще они не разоблачились, но часам к одиннадцати, думаю, нас ждем конкурс купальников. Хорошо, еще Катька со Светкой не додумались работать в купальниках. Было бы совсем «весело», а так — женщины все же не каждый день на огороде!
Крестик немного сегодня притих. И причиной тому, что одна из молодых женщин — жена его родного дяди, брата дяди Саши — Анатолия. Красивая, кстати! До дядь-Володькиной Галины не дотягивает, но — красивая!
Вот Крестик и побаивается,
