было не видно. А некоторые и вовсе шагнули в нашу сторону, встав чуть поодаль, но при этом явно выражая как минимум нейтралитет.
— Не все они компетентны. Возможно, со многими придется потрудится, кого-то публично казнить, а других наградить и возвысить. — громко проговорил я, и число сторонников Амин-бея еще под убавилось. — В конце же концов, все придет в норму, ведь главное для правителя – это возможность пресечь бунт. А у меня достаточно сил, чтобы выжить в любой заварушке.
— Крысы. — пробормотал Амин-бей, оглянувшись по сторонам. Теперь он говорил достаточно тихо, так что слышали нас лишь стоящие рядом. — Я не стану рисковать своей семьей и родными для того, чтобы сохранить трон. И готов дать очень богатые отступные, которые вам будут явно по душе. Поэтому нет никакой нужды в том, чтобы казнить всех. Достаточно будет меня.
— Ваше решение внушает уважение, Амин-бей. — громко сказал я, и чуть поклонился. — Давайте продолжим наш разговор в узком кругу.
Падишах, явно впечатленный моим жестом, нахмурился, а затем, так же, как и я, едва заметно, поклонился. Ну может чуть меньше, но эти миллиметры были очень незначительны. А вот у толпы наши действия вызвали эффект сравнимый с взрывом бомбы. Кто-то хватался за сердце, у других дрожали губы, а на глазах начали проступать слезы, парочка даже в отчаянье потянулась за оружием.
— Уважаемый гость устал с дороги, а я жажду услышать его историю первым. — громко объявил Амин-бей, поднявшись на пару ступеней. — Можете расходиться. О решениях будет объявлено завтра утром.
По толпе прокатились недовольные голоса, быстро превратившиеся в ропот, но Амин-бей не обращал на них никакого внимания, жестом пригласив меня в уже знакомый коридор, ведущий к беседкам. На правах хозяина он шел чуть впереди и справа, стараясь держаться ближе к центру ковра, но я все эти мелочи отмечал постольку-поскольку. А вот суета аристократов и купцов не могла не забавлять.
— В охранение. — скомандовал за моей спиной Жеглов, которому подсказал Василий, и в большую светлую беседку мы зашли ввосьмером. Я, Строганов, Ангелина и Вяземская с наставницей с одной стороны. Амин-бей и двое его министров с другой.
— Итак, вы подумали о моих словах. — сказал правитель, когда все уселись на подушках. — И пришли, явно демонстрируя свою силу и решимость. Я понял намек, и готов оставить трон. Более того, как я и говорил ранее, никто ен правит в одиночку. Если вы выполните две моих простых просьбы, наша семья станет служить вам и помогать во всех начинаниях.
— Служить? — не веря прошептала Ольга, за что тут же получила чувствительный тычок локтем от наставницы.
— Вы хотите поставить условия мне? — удивленно посмотрел я на Амин-бея. — И зачем мне их выполнять? Ведь если я устраню вас, ваших первых министров и родственников, то стану куда богаче. И у меня достанет денег чтобы купить лояльность остальных. Может даже сверху останется.
— Полгода. У вас уйдет полгода, а может и больше, чтобы унять мятежи и выступления. Мои кровники будут биться против вас до последнего вздоха, и даже если вы победите без потерь, на ваших руках останется кровь сотен, а то и тысяч невинных. — покачал головой Амин-бей. — Зачем? Ведь я готов отдать большую часть богатств, дворец и казну, а мои родственники, если им сохранить жизнь, станут лучшими помощниками. Они знают как устроена власть и были готовы к такому повороту.
— Вот как? И к какому же они повороту готовы? — усмехнувшись спросил я.
— К новому перевороту. К одному из тысяч что видели наши земли. — пожал плечами Амин-бей.
— Очень интересно. Вот только это не переворот. — сухо заметил я, и когда правитель нахмурился – пояснил: — Это возвращение в лоно империи. Так что многие правила, о которых мы рассуждали неприменимы. Губернатор правит не сам, а под властью императора, который может прислать войска и оказать поддержку. Ну и конечно он правит не в одиночку.
— А с верными сторонниками… и моя семья, после казни, будет такой. Не нужно их убивать! — чуть не взмолился Амин-бей.
— Это обсуждаемый вопрос. Итак, какие условия вы хотели выставить мне? — задумавшись не секунду спросил я. Вообще, интересно, ведь он и в самом деле торгуется не за себя, уде смирился и теперь делает все, чтобы его дети и родственники выжили и получили место при новом правителе, а они как известно меняются. Он сам сказал, что это будет не первый переворот.
— Я готов отдать вам большую часть казны, половину всех слуг-дарников и все вооружение.— проговорил Амин-бей, и пару раз хлопнул в ладоши, после чего в беседку вошла девушка в полупрозрачных одеждах с подносом на котором стоял дымящийся чайник. — В качестве приданого для моей старшей дочери, которую вы возьмете в жены.
Пустыня Кара-Кум, в ста километрах от побережья Каспийского моря.
— Следов битвы нет, господин. Возможно сражение прошло дальше на запад? Над морской гладью? — спросил новый первый помощник у короля Эфиопии Якоба Селассие Второго. Они стояли на мостике авианосца Длань возмездия, крупнейшего корабля объединенного флота Африки, выступившего в поход около полугода назад, а под ними текли казавшиеся бесконечными пески.
— Сигнал получили именно отсюда. — заметил чопорный англичанин, бывший офицер имперского флота, которого король не раз подозревал в шпионаже и прямой работе на врагов. Ну как врагов, они считались союзниками, они поставляли технику и помогали обучать войска, а для особенно сложных систем даже таких специалистов.
— Это было несколько часов назад. — сухо проговорил Якоб.
— Все верно, господин, и расстояние, с которого мы его поймали больше пятисот километров. Да еще и с помехами. — заметил первый помощник.
— Мы на источник помех и ориентировались. Кто-то глушил дальнюю связь и было это примерно здесь. — пожав плечами ответил англичанин.
— Ты видишь под нами две разбившиеся эскадры? Может видишь горящие остовы английского крейсера? — ехидно спросил первый помощник. — Может они специально поставили помехи здесь, чтобы замаскировать свое истинное местоположение.
— Легкий крейсер. — поправил англичанин, не найдя что на это ответить. — И в таком случае вам придется прочесывать все побережье, ведь иного ориентира у нас нет.
— Как нет ничего и здесь. — ответил Яков, поморщившись. — Идем к морю, полный ход.
