больше: Ворон сопротивлялся. Но в конце концов начал сначала бормотать, а затем — отвечать на вопросы Рапиры. Приходилось вслушиваться и вычленять из потока слов нужную информацию, однако понять, где находятся алмазы, всё-таки удалось. Когда оказалось, что Ворон положил их в банковскую ячейку, меня это не удивило. По факту, это действительно самое надёжное место. Особенно для вещей, которых у тебя быть не должно. Во-первых, арендатор заполняет личный сейф один, без присмотра служащего, так что никто не знает, что у него там хранится, во-вторых, получить судебное разрешение вскрыть банковскую ячейку очень трудно. Должны быть прямо неоспоримые улики, чтобы оформить подобный документ.
— Чёрт! — глухо выругался Рапира. — Придётся выбивать из него ещё и код!
На это ушло ещё несколько минут. Наконец, шесть цифр были записаны на бумагу.
— Будем надеяться, он не соврал, — сказал Рапира. — На всякий случай придётся оставить его пока в живых.
Я сомневался, что в случае ошибки можно будет сбегать до машины, уточить шифр и вернуться. Но говорить ничего не стал. В конце концов, мне отводилась роль курьера, и эти разборки меня, в общем-то, не касались. Будут алмазы — поеду в Амстер. Нет — значит, не повезло русской революции.
К Императорскому банку подкатили за четверть часа до закрытия. Рапира отправиться не мог: был не в том состоянии. Всё-таки, раны давали о себе знать.
— Идите вы, — сказал он мне. — Только без шуток! Мне известно, сколько камней там должно быть.
Я усмехнулся.
— Если не доверяете, сходите сами.
— Сходил бы. Если б не был весь в крови.
Он вручил мне бумажку с кодом от сейфа.
— Двести тридцать шестая.
Номер ячейки — это всё, что требовалось, чтобы получить доступ в хранилище. Аренда была анонимной. На сдаче сейфов с ежемесячной или полугодовой оплатой банки зарабатывали очень приличные суммы и не интересовались, кто и что в них хранит.
Выйдя из машины, я направился в отделение. Выглядело оно внушительно: стекло, металл и красный гранит. Возле входа скромно стояли пальмы в керамических кадках. Свет лился с потолка, где были устроены большие плоские люстры, не оставлявшие в тени ни единого уголка. И, разумеется, камеры видеонаблюдения. Попадать в них мне было не с руки, так что я натянул на голову просторный капюшон.
Когда я сказал клерку, зачем явился, он лишь кивнул и тут же поручил меня другому служащему, который повёл меня в хранилище.
— Прошу прощения, но должен предупредить, что мы закрываемся меньше, чем через пятнадцать минут, — проговорил он, отпирая стальную решётку, каждый прут которой был толщиной чуть ли не с запястье. — Вы успеете?
— Разумеется. Не беспокойтесь.
— Будьте любезны сообщить номер ячейки.
Служащий достал из стены продолговатый металлический ящик, поставил на стол и удалился.
Я быстро ввёл шифр. Подошёл. Работала сыворотка, ничего не скажешь. В Охранке тоже такой пользовались. Все эти слухи о пытках — полный бред. Зачем бить человека, если можно узнать у него всё, что нужно, быстро и с куда большей гарантией?
Подняв крышку, я увидел чёрный бархатный мешочек. Развязал тесёмки и высыпал на ладонь несколько крупных жёлтых камней. Надеюсь, не подделки. Вернув алмазы обратно, сунул мешочек во внутренний карман пиджака, запер сейф и вышел.
— Всё в порядке? — любезно спросил клерк.
— Да, благодарю.
Он запер решётку, и мы отправились обратно в холл.
— Будем рады видеть вас снова, — кивнул служащий, к которому я обратился вначале.
Спустя минуту я уже вышел из банка и сел в машину.
— Ну? — нетерпеливо проговорил Рапира.
Я молча вручил ему мешочек. Он взвесил его в руке и, не открывая, сунул в карман.
— На набережную, — велел Рапира водителю. — В доки.
Тот кивнул, и мы тронулись.
Я понимал, что едем мы не речным воздухом подышать. Пришло время Ворону отправиться в последний полёт. Вернее — заплыв.
Спустя полчаса прибыли на место. Ворота нам открыл мужик лет шестидесяти, в кепке и телогрейке. Вопросов не задавал. Явно сюда люди Вождя приезжали не впервые. Я мысленно дал сделал зарубку — запомнить это место. Пригодится в будущем.
Ворона выгрузили и повели в ремонтный док. Там между двумя бетонными причалами плескалась чёрная вода. Пахло тиной и мазутом. Старик щёлкнул выключателями, и над нашими головами вспыхнули три большие жёлтые лампы, забранные металлической сеткой.
— Можешь идти, — бросил ему Рапира, и сторож торопливо оставил нас.
Один из наших спутников расстелил на причале спальный мешок. Другой приволок откуда-то часть колеса без покрышки — явно от грузовика.
Рапира подошёл к пленнику, вытягивая на ходу шпагу.
— Вот и всё, — проговорил он спокойно. — Есть, что сказать напоследок?
— Пошёл ты! — выплюнул Ворон. Действие сыворотки подходило к концу, и его речь уже не звучала, как поток сознания. — Вы просто сборище лицемеров! Я ничем не хуже вас!
Рапира вонзил в грудь Ворона клинок. Болтать он явно настроен не был. Когда лезвие вышло из тела, по рубашке полилась кровь. Ворон осел в руках державших его людей. Они уложили его в спальный мешок и застегнули молнию, так что скрылось даже лицо. Затем ноги туго обмотали проволокой, к которой прикрепили в качестве груза колесо.
— Дальше сами, — махнул рукой Рапира.
Тело загрузили в катер. Ясно, что его вывезут в Финский залив и там опустят на дно. Дожидаться отбытия Рапира не стал. Мы вышли на улицу и направились к машинам.
— В контору, — кратко распорядился телохранитель Вождя, когда мы сели.
Вид у него был бледный. Под глазами проступили тёмные круги. Явно ему требовалась медицинская помощь.
По дороге Рапира задремал. Сказывалась потеря крови. Но, когда машины остановились возле конторы, сразу открыл глаза.
В доме мы разделились. Я отправился к себе, а он наверняка пошёл докладывать Аничкову.
Снова его увидел я только на следующее утро. Вождь пригласил меня за завтрак, и телохранитель был там, белея свежими бинтами.
— Что ж, господин Белозёров, — начал Аничков, когда подали яйца пашот, бекон и горячий кофе с гренками. — Вы заслужили награду. Вот ваши деньги, — он кивнул Рапире, и тот положил рядом со мной несколько пачек, перетянутых резинками. — Сегодня у вас встреча с курьером, — продолжил Вождь, подцепляя вилкой кусок поджаренного мяса. — После того, как вернётесь из училища, конечно. Не будем напрягать наших немецкий друзей.
— Ваших друзей, — поправил я.
— Как угодно, — отмахнулся Аничков. — Сути это не меняет. Составьте для них какой-нибудь липовый отчёт. У вас же есть, кому его передать? — он уставился на меня выжидающе.
— Госпожа Бреннер позаботилась оставить мне контакт связного, — ответил я.
— Да, понимаю. Жаль, нас с ней не удалось потолковать по душам.
