— Спрячь хорошо, после завершения сделки, нужно их сжечь, — попросил я.
— Не учи учёную, Венецианец, — покачала она головой, — лучше тебя понимаю, что у меня будут проблемы, если соберусь тебя обмануть. Как впрочем и у тебя если не получится с завоеванием Польши.
— «Ну почти, — хмыкнул я про себя, только представив, как с таким обвинением она пойдёт в церковный суд».
— И что дальше? — спросила она, показывая на труп в постели, а также на документ.
— А дальше мы скажем, что он на тебя напал, ты защищалась, ну и всё прочее, — отмахнулся я, — я всё устрою. Главное, мне теперь нужно уговорить короля, развестись с его нынешней женой и временно вернуть тебя обратно.
У Ингеборги широко раскрылись глаза.
— Как? Зачем?
— Ты шутишь что ли? — удивился я, — как ты будешь претендовать на любую корону, не являясь королевой?
— А ну да, — опомнилась она, — но это будет не по-настоящему?
— Конечно. Поэтому не вздумай охмурить короля, прикинувшись недотрогой. Веди себя как и раньше. Мне не нужно, чтобы он влюбился в тебя ещё раз, пусть к Агнесс де Мерани бегает.
— Поняла, — кивнула она, смутившись, — только Венецианец, а если я всё же его влюблю в себя, и будучи уже королевой Франции, зачем мне тогда ехать куда-то ещё?
— Потому что дорогая, я пообещаю ему, что это временно, а если мне придётся нарушить своё слово, — я абсолютно серьёзно посмотрел на неё, — то несмотря ни на какие последствия, однажды вечером тебя неожиданно похитят прямо из королевского дворца и отдадут десятку мужчин с самого дна парижского общества. Я доступно объясняю?
Она просто кивнула.
— Более чем.
— Ну вот и забудь заодно о своих ужимках рядом со мной. Мы договорились, и если ты когда-то решишь, что умнее меня, вспомни сначала этот вечер, а только потом принимай решение.
— Уж поверь, такое я точно не забуду, — иронично ответила она, показывая на труп любовника.
— Так, ну дальше всё как ты любишь, — я показал ей вернуться на кровать. — как только я уйду, кричишь: — Помогите, убивают, стража.
— А дальше испуганная, несчастная, покинутая всеми королева принимает утешения? — спросила она с улыбкой.
— Угу, — подтвердил я, — завтра я поеду в Париж договариваться с королём, поэтому веди себя тихо.
— Хорошо, — серьёзно кивнула она, — но когда ты вернёшься, найдёшь мне мужчину? Надоело ласкать себя в холодной постели.
— Выберешь любого, — отмахнулся я.
— И тебя? — кокетливо она улыбнулась мне, но столкнувшись с моим суровым взглядом, закашлялась.
— Прости, прости.
— Тогда всё.
— Погоди Венецианец, — она словно вспомнила, — если между нами не осталось недоговорённостей, то ты можешь казнить одну тварь, которая подглядывает за мной в бане? Жуть как надоело слышать его похотливое дыхание.
— Выбери сама: обезглавливание, повешение, снятие кожи, удушение, — спросил я.
Её глаза заблестели и она возбуждённо задышала.
— Правда? Можно?
— Ну если он не дворянин, то можем устроить даже публичную казнь.
— Какой там, простой охранник, — отмахнулась она, облизнув губы от волнения, — посадишь его на кол?
— Ну на кол, так на кол, — я пожал плечами, — если у тебя всё, то хорошего зрелища утром, а мне пора.
Я дождавшись, пока она вернётся на кровать, позвал сеньора Бароцци, и отдал ему несколько приказов. Тот кивнул и показал солдатам унести меня. Те, косясь на спокойно сидящую рядом с трупом королеву, подхватили мои носилки.
Через четыре часа, под вопли посаженного на кол охранника, который внезапно оказался сообщником убийцы, забравшегося ночью к королеве в опочивальню, я взяв большой отряд сопровождения, отправился в Париж. Повернувшись бросить последний взгляд на замок, я увидел, как из верхнего окна главного донжона мне махают платочком, посылая воздушные поцелуи и всячески привлекают к себе внимание.
Фыркнув, я отвернулся.
* * *
29 ноября 1198 года от Р.Х., Париж
Смотря на другую королеву, тискающую в руке платок, а также взволнованного короля, которых попросил присутствовать на разговоре вместе, я покачал головой.
— В общем, есть хорошие новости и много плохих, ваши величества. С каких начать?
— Лучше с плохих, — ответил он, покосившись на Армана, который так же молчаливо, как и обычно, стоял рядом с его плечом.
— Тогда они начнутся с того, что вам не удастся сохранить текущий брак, поскольку все состряпанные архиепископом Гийомом и архиепископом Реймсским бумаги, не пройдут и малейшей скрупулёзной проверки, — начал я, — это нашёл я, это обнаружит и Папа, который в мирской жизни был хорошим юристом.
Королева поднесла платок к глазам, вытирая моментально выступившие слёзы. Филипп Август, стиснул зубы, взял её руку в свою.
— Ваша версия случившегося ваше величество, весьма возможна, но у вас нет доказательств, — продолжил я далее, — свидетели вашей первой ночи, боятся, а потому изворачиваются и лгут, что не будет оставлено без внимания, когда соберётся Собор.
— Я всё ещё король Франции! — возмутился он, — будет так, как сказал я.
— Хорошо, пусть, — притворно согласился я, — но тогда я описываю, что будет дальше. Папа собирает Собор, который находит изъяны в указанных мной документах, признаёт вас двоеженцем, что аннулирует ваш брак с Агнессой, поскольку в приоритете будет первая жена. Вы конечно возмутитесь, покричите, в ответ на это Папа отлучит всю Францию от церкви.
— Народ меня поддержит! — не очень уверенно ответил король, посмотрев на барона. Печальный Арман отрицательно покачал головой.
— Ну и сейчас не лето, жары нет, но думаю через пару месяцев, когда от общих могил, куда будут сваливать мертвецов, поскольку их нельзя будет хоронить на освящённой земле церквей, начнёт вонять, а те, кто не сможет венчаться в церкви решат, что они в общем-то не так уж и виноваты в том, что король напрасно упирается от восстановления справедливости, то у вас в стране начнётся недовольство, чаще всего сопровождаемое бунтами и голодом.
— Тогда какие же, хорошие новости, ты принёс Венецианец? — спросил Арман.
— Ну, для начала, вы пообещаете их просто выслушать, — я повернул голову в его сторону, — я помню, что его величество весьма скор на расправу, в чём весьма схож с его венценосным соперником с острова неподалёку отсюда.
— Хорошо, клянусь, — пообещал Филипп Август.
— Тогда есть два варианта приемлемых для вас развития событий, какой выбрать, решать вам. Первый — вы разводитесь с Агнесс, возвращаете Ингеборгу, спите с ней в одной кровати, без соитий, а этим самым делом занимаетесь с любовницей, статус который появится у Агнесс, после возвращения королевы. Этим вы помиритесь с Папой, задобрите народ, который будет приветствовать страдалицу-королеву, и очень сильно упростите себе жизнь в будущем.
Агнесса от моих слов, заплакала навзрыд и нам пришлось прерываться, чтобы её успокоить.
— В чём же тогда польза мне? — хмуро поинтересовался король.
— Я скажу Папе, что вашим условием воссоединения, будет признание наследниками детей от Агнесс и он пойдёт на это, — заверил я его.
— Это конечно хорошо, но мне всё же не очень нравится этот вариант, — пробурчал он, — какой второй?
— Второй, — задумчиво произнёс я, — второй — долгий, сложный, требующий от всех усилий и главным образом не очень нравится мне, поскольку придётся пахать больше всех именно вашему покорному слуге. Все окажутся в плюсе, кроме меня.
— И всё же сеньор Витале? — королева спросила между всхлипами, — что вы ещё придумали?
Глава 28
— Дать Ингеборге другое королевство, — нехотя ответил я, — только на этом условии она сама согласна дать развод.
— Где я ей возьму другое королевство? — изумился король, — совсем ведьма из ума выжила.
— Ну, скажем королевство найти не такая уж и большая проблема, — хмыкнул я, приковывая к себе взгляды всех присутствующих в комнате, — она даже показала на него — это Польша. У Кнуда VI Датского есть права на этот престол, как впрочем и у самой Ингеборги. Её мама Софья Полоцкая, дочь новгородского князя Владимира Всеволодовича и Рыксы, дочери Болеслава III, который является представителем династии Пястов, имеющих право на Польский престол.
