без проблем, и я метнулся на второй этаж, не обращая внимание на удивленные взгляды посетителей. Рывком распахнул дверь в номер, наскоро сменил прожженную рубаху, одел новые перчатки, похватал оставшиеся вещи, нацепил пояс с оружием и взял в руки копье, после чего бросил короткий взгляд на сумеречное небо — когда, спрашивается, потратили столько времени? — и побежал наружу.
Во дворе было пусто. Ни следа детишек.
— Бросили, что ли? — удивился я, оглядываясь по сторонам.
— Кар!
Знакомый клекот привлек внимание и я, задрав подбородок, увидел здоровенного ворона, сидевшего на крыше конюшни.
— Кар! — повторил он и указал клювом вниз.
— Спасибо.
Я юркнул в приоткрытую дверь и замер с отвисшей челюстью: в углу валялся связанный конюх с окровавленной головой, рядом с ним — полено в брызгах алого. А детишки в это время сноровисто седлали двух лошадей, судя по виду — первых попавшихся.
— Вы чего? — не понял я.
— Валить надо, старшой, на своих двоих не уйдем, — отрывисто бросил Илэр, не отвлекаясь от своего занятия. — Темно скоро будет, на коняхах до леса доберемся, сныкаемся.
Его план звучал крайне логично, если бы не одно «но».
— Я не умею ездить верхом.
Детишки посмотрели на меня и во взглядах их читалось: «ну и подыхай тогда».
- ***! — высказал я все, что думаю о происходящем.
Вздохнул.
Подошел к первому коню и аккуратно положил руку ему на лоб.
Животина фыркнула, но не решила попробовать демонический протез на вкус, что уже настраивало на оптимистичный лад.
— Ладно, на улицу их, покажете, как сесть в седло, и валим.
Мы вывели коней во двор и открыли ворота. Пока никто ничего не понял, но времени с каждой секундой становилось все меньше и меньше.
— Господин, смотрите, — пискнула Морвин и, подтащив к своей лошади ящик, взлетела на спину животного.
Деревенская девчонка определенно понимала, что такое конь и с какой стороны к нему подходить.
Я с опаской покосился на свое средство передвижения и сообщил тому:
— Только попробуй лягаться и брыкаться, на колбасу пущу.
Сказав это, отдал копье Илэру и поставил одну ногу в стремя, с трудом перелез через круп и кое-как уселся. Как ни странно, но держаться оказалось весьма легко, вероятно, из-за высоты седла, неплохо так фиксирующего одного недоделанного попаданца.
Ну ладно, будем считать, что получилось.
Я покрепче сжал поводья, затем — принял копье и кое-как пристроил его на плечо, уперев в сапог. Наверное, это следовало делать как-то иначе, но с правилами верховой езды разберусь позже. Сейчас нужно валить.
Илэр запрыгнул за спину сестре, обхватил ее за талию и крикнул мне:
— Не отставайте, господин! Делайте все, как мы!
Морвин легонько щелкнула поводьями и лошадь пошла шагом.
— Ну что, шевелись, Плотва, — я повторил ее действия.
Внезапно, существо подо мной начало двигаться! Оно устроилось ведомым, и мы направились сперва прочь от постоялого двора, затем — по улице, ведущей прочь из города.
Очень хотелось ускориться, благо и плетка имелась под рукой — по совету Морвин я подвесил ее в ременной петле, но пока что нельзя. Не стоит нам привлекать внимание.
К тому же, каждый шаг, пройденный верхом, давался с трудом. Очень хотелось упасть набок, а потому я сдавил ногами бока животины. Копье то и дело сползало, и его пришлось зажимать подмышкой. Рюкзак, мать его за ногу, тянул назад! Руки, вцепившиеся в поводья, тряслись. А по лбу у меня от напряжения тек пот, и было решительно непонятно, чем его стирать! Языком, разве что.
С другой стороны, в спокойной езде имелись плюсы. Конюха пока что не нашли, да и план-перехват по городу, кажется, никто не объявил, а потому я стремительно получал столь необходимый опыт.
— Господин, — прошептала Морвин, едва заметным движением рук замедлив коня, — скоро выезд. Если придется прорываться — ударьте коня пятками в бока. Плеть не используйте, может взыграть. Мы выбрали спокойных, но кто знает. Когда ускоритесь, прижмитесь к гриве и наклоните копье вперед, иначе упадете.
Н-да уж. Знал бы, что исэкайнусь, пошел бы на курсы верховой езды. В этот самый момент меня ощутимо повело в сторону и пришлось вцепиться в седло, чтобы не свалиться.
— Угу, понял… Слушайте, а что там за толпа?
И правда, перед выездом из города образовался затор. Группа вооруженных магическими жезлами людей в форме проверяла каждого выезжающего. Они явно кого-то искали.
Страх волной подкатил к горлу.
— Что будем делать? — спросил я у Илэра.
— Валить отсюда, сбрасывать коняшек и пробираться дворами, — уверенно отозвался тот. — Но ждем вечер.
Я бросил очередной взгляд на заходящее солнце. Место, в которое меня призвали, находилось где-то на широте Краснодара, а потому привычных питерских белых ночей тут не наблюдалось. Вечер приходил рано и резко, а темнело при этом ого-го как. Раз выезды уже перекрыли и верхом не прорваться, значит, будем просачиваться посреди ночи. Конечно, если нас заметят, сбежать не выйдет, но что делать-то?
Морвин уже начала поворачивать краденого скакуна в небольшой переулок, как вдруг позади раздался истошный вопль:
— Это они! В атаку!
Мы не стали оборачиваться, чтобы проверить, кто орет. Мы не стали сворачивать. Мы лишь переглянулись, одновременно ударили лошадей пятками и щелкнули поводьями. Ну, точнее, так поступила Морвин, а я лишь собезьянничал.
Похоже, сегодня удача оказалась на моей стороне, потому что конь понял команду и резко, с места, перешел в галоп. Ну, или как это называется?
Мы устремились к выезду из города, расшвыривая людей по сторонам. Поднялся невообразимый гвалт и вой, охранники тотчас же взяли оружие наизготовку, но слишком поздно — мы преодолели расстояние, разделявшее нас, за считанные секунды.
Да, мне было жалко этих людей, но себя — еще жальче, а потому на сей раз сомнения остались где-то позади. Я вытянул вперед протез и одну за другой пустил молнии по тем, кто заступил путь.
Вопли боли, запах паленой плоти, разорванные тела и кровища. Вот что сопровождало нас.
А еще спустя мгновение лошади налетели на дезорганизованный пикет, топча и раскидывая выживших, тех, кто оказался защищен от моей магии и тех, кого она достала слабо.
Мы прорвались!
— Быстрее! — закричала Морвин, лупя своего скакуна пятками.
Я повторил ее действия и прижался к конской спине, моля всех богов, которые только есть, об одном: не свалиться, не свалиться, что угодно, кроме этого!
Не знаю, почему я не упал. Не знаю, почему лошадь не скинула меня с седла. Не знаю, как вообще удавалось поддерживать темп, заданный спутниками.
Все происходило точно во сне.
Верстовые столбы
