Прогрессор поневоле - Дмитрий Викторович Распопов

— Напомни мне иметь на руках побольше запас браслетов, — тихо сказал я Меримаата, — а то постоянно забываю, а они всё время заканчиваются.

— Да мой царь, — склонил он голову.

Над полем тем временем раздался радостный рёв и когорты ускорили шаг, догоняя и закалывая в спины тех, кто был не столь быстр, как они. Темп подобного передвижения легионы могли держать несколько часов, так что у врага чаще не оставалось сил бежать дальше и они умирали под ударами копий. Разгром был полный, даже отсюда я видел, как начинают сдаваться остатки несбежавшего войска керминцев, а в мою сторону едут колесницы, на которых стояли связанные сзади за локти люди с золотыми украшениями на париках и шее.

— Менхеперресенеб поздравляю с победой! — я спрыгнул с колесницы и поднял опустившегося передо мной на одно колено главу разведки, — молодец, всё сделал безукоризненно.

— Благодарю мой царь, — на лице воина сияла широкая улыбка, — поздравляю Его величество с великолепной победой! Нас было один к трём, но мы всё равно победили!

Кинув взгляд на молодого парня и его военачальников, а также каких-то других сановников, которых он привёз, я показал рукой на столбы, на которых висели царь Керма и его ближайшие сподвижники, в том числе и распорядитель дворца, который пытался нас отравить.

— Я давал вам три дня, а вы всё просрали, лишив меня удовольствия сразиться с вами по-настоящему. Вместо этого вы послали на убой уставшие войска. За полную бездарность в управлении вы будете наказаны.

Повернувшись обратно к гонцам, я приказал:

— Найдите Иамунеджеха, пусть поищет в своих запасах ещё брёвен и объединит наконец семью.

Гонцы умчались, а когда ко мне стали возвращаться все остальные военачальники, радостно меня приветствуя, вверх поднялся целый десяток орущих от страха людей.

— Что может быть лучше, чем воссоединение семьи, — сказал я, с умилением смотря на это зрелище.

Ментуиуи тихо спросил меня.

— А когда мой царь планирует их снять?

— Когда их нужно будет мумифицировать и похоронить конечно, — удивился я, — или ты хочешь их похоронить живьём, злодей?

Он быстро меня заверил, что ничего подобного не планировал и быстренько отошёл от меня подальше. Дальше настала неспешная пора сбора целых стрел, копий, щитов и всего того, что побросал враг на поле боя. Большинство его оружия имело каменные наконечники, так что всё это выкидывалось, кроме стрел. К сожалению, пока себе позволить перейти на полностью бронзовые наконечники мы себе позволить не могли. Металла хватало только на копья и редкие кинжалы для сильно отличившихся.

Не слушая больше умоляющих их простить и обещающих мне золотые горы от висящих на столбах кериминцев, я поднялся на колесницу.

— Минмос выстави охрану, чтобы их не сняли.

— Конечно мой царь, — ответил военачальник.

Когда я прибыл в лагерь в нём уже находилась большая часть когорт, которые при виде меня вскакивали со своих мест и громко стучали копьями по щитам, приветствуя своего царя. Крики радости и поздравления летели со всех сторон. Натянув улыбку и вздымая руки вверх, я благодарил, поздравлял, но стоило мне только войти в шатёр, как вся радость улетучилась, поскольку я считал, что у меня снова украли ту победу, которую я хотел получить. Большого ума не требовалось, чтобы победить уставшего врага. Парнишка видимо сбрендил, когда увидел на поднятых брёвнах отца, посылая в бой войска, только что вставшие на отдых после долгого и утомительного перехода.

В шатёр заглянул радостный Бенермерут, который наткнувшись на моё недовольное лицо, икнул и улыбка стала спадать с его губ.

— Мой царь? Что-то случилось? Ты ранен? — обеспокоенно спросил он.

— Опять Бенермерут, — я тяжело вздохнул, — опять мне не дали проверить, есть ли ошибки в том построении войск, что я создал. У уставшего врага просто не было шансов против нас.

— Эм-м-м, мой царь это и называется победа, — осторожно сказал он.

— Помоги мне снять броню и неси вино, — раздражённо ответил я, — и никого не пускай.

— Да мой царь, — ответил воспитатель, — сейчас я вернусь.

Бенермерут вышел из шатра, столкнувшись с радостными военачальниками, гурьбой подходившие к шатру царя.

— Уважаемые, сейчас не лучшее время его тревожить, — сказал он, склонив голову перед воинами.

— Почему Бенермерут? — удивился военачальник, — нужно отпраздновать великую победу нашего царя!

— Боюсь у Его величества другое мнение на этот счёт, — ответил он скептически, — он уже трижды повторил, что у него украли победу бездарности и идиоты.

Воспитатель с трудом повторил слова на божественном языке, заставив всех вздрогнуть и задуматься. Попасть под недовольство царя, не сильно хотелось.

— Мы зайдём к нему утром, — решил Ментуиуи и с ним все согласились, — только не давай ему много вина Бенермерут.

— Я и так его господин Ментуиуи разбавляю постоянно водой, — развёл руками Бенермерут, — но Его величество просит с каждым разом всё больше.

Военачальники обеспокоенно переглянулись.

— Удачи тебе Бенермерут, — Иамунеджех подошёл и похлопал его по плечу, — пусть боги будут к тебе благосклонны.

С ним все попрощались и быстро, пока их не услышал царь, отправились праздновать подальше от его шатра.

— И что прикажете делать мне? — воспитатель, оставшись один, поймал взглядом Меримаата, который увидев знакомый взгляд, также быстро слинял в сторону шатра, куда ушли военные.

— Добавлю в вино побольше капель из корня мандрагоры, — наконец решил он, — а то это всё добром не закончится.

* * *

Утром я проснулся не помня, как вообще заснул. Помню только сидел в одиночестве с кувшином вина и вот я уже утром, лежу в своей кровати, прекрасно выспавшийся и полный сил. Вчерашняя хандра по победе и любовные терзания по Хумай как-то разом отошли на второй план, появился аппетит и хорошее настроение, которое я последние недели поднимал себе только вечерники посиделками с вином.

— Бенермерут! — крикнул я и когда лицо воспитателя появилось в проёме я сказал.

— Скажи Хоремхебу, что я хочу возобновить утренние с ним тренировки, — с радостью сообщил я ему, — а я пока пойду побегаю и позанимаюсь.

— Меримаата будить? — спокойно поинтересовался Бенермерут, поскольку тот раньше тоже присутствовал на всех тренировках, пока я не ушёл в хандру по уехавшей наложнице.

— Конечно, почему он вообще ещё дрыхнет⁈ — удивился я, — царь уже проснулся.

— Ну как бы вчера все отмечали победу, — осторожно ответил он, — если Его величество ещё помнит о подобном пустяке. Врага было в три раза больше, нас меньше, но мы убили почти две тысячи, сами потеряв всего сто воинов.

— И правда неплохо, — удивился я, поскольку думал, что мы потеряли гораздо больше, — тяжело раненных пусть как обычно отправят в поместье, легко раненые идут дальше, просто в задних рядах.

— Всё, как всегда, — склонил он голову, выходя из шатра.

Когда он вернулся, то я самостоятельно умылся, переодеваться пока не стал, ведь сменить одежду лучше было после занятий. Выйдя из шатра, я увидел непривычно тихий лагерь, хотя часовые везде имелись на своих постах, они все кланялись, когда я проходил мимо. Хопи и легионеры из моей сотни, зевая и обречённо смотря на меня, готовились к долгому кроссу, когда я был в таком настроении, то обычно любил бегать подольше.

Наматывая круги вокруг лагеря, я очищал голову, заодно вспоминая события вчерашнего дня, а также те недочёты, которые заметил во время битвы. Всё это нужно будет потом проанализировать вместе с военачальниками, чтобы внести коррективы в дальнейшее развитие войска. В остальном я не нашёл к чему придраться, легионы и всадники действовали ровно так, как я и хотел. Каждодневные тренировки и железная дисциплина легионов была лучшим моим оружием, пока мы не перевооружились.

— «Нужно всё царство захватить до конца, — решил я, пробегая очередной круг, — дойду до мест, куда доходили другие фараоны и на этом закончу. Надоел мне шатёр и отсутствие малейших удобств».

Настроение от анализа своих действий и поступков, которые я признал безупречными, резко стало подниматься и полностью довольный собой я вернулся в лагерь. Бенермерут вылил на меня тёплой воды, помог обмыться и я переодевшись, пошёл к шатру Хоремхеба, где мы обычно тренировались, застав там три спящих за столом тела.

— Бенермерут, — я брезгливо потыкал в их сторону пальчиком, — облей их холодной водой.

Воспитатель был хороший человек