Лишившись поддержки препарата, я практически рухнул на пол возле Марека, хотя разум вроде бы продолжает еще неплохо функционировать.
Краем глаза заметил какое-то движение в основном помещении погреба, возле двери темницы, а затем…
В дверном проеме появился силуэт, и я выстрелил, хотя и попал куда-то вообще в стену.
Все, сил не осталось даже на то, чтобы поднять пистолет, выпавший из моих рук.
Из-за дверного проема раздался голос.
— Барышня Филатова, вы там?
Чистый русский язык, без привычного уже польского акцента…
— Да, я тут. — закрыв глаза, ответил я. — Заходите.
Сознание явно покидало меня, однако очень уж хотелось увидеть то, кто же явился спасать меня.
Я практически удивился, когда в комнате объявился не отряд каких-то «спецназеров», а совершенно невзрачный мужичок, лет сорока пяти — пятидесяти, никак не тянущий на супермена. И если бы не маскхалат на нем и не автомат в его руке, я бы наверняка не удержался и сказал нечто вроде: «Дяденька, а чего это вы тут делаете? Уходите, здесь опасно…».
— Вы целы? Самостоятельно идти можете? — поинтересовался он.
— Цела, да, но идти не могу. — ответил ему, после чего, ощущая, что сознание оставляет меня, затараторил. — Мне под лопатку вшили ампулу с ядом, активатор у лысого типа в среднем кармане…
Некоторое время спустя.
Очнувшись, обнаружил себя на закорках у какого-то типа, а повернув голову, заметил того мужичка, который заявился в погреб. И эта парочка бодро движется по какому-то жуткому зимнему лесу…
Что происходит⁈
Глава 114
Месяц спустя. 27 марта, пригород Санкт-Петербурга, деревня Коркино, частная усадьба. Около полудня.
Проклятая зима наконец-то окончательно отступила, и я сумел пережить ее, а это удалось далеко не всем. — подумал я, стоя на громадном балконе своей комнаты, расположенной на втором этаже монструозного деревянного дома, построенного из гигантского кедра, и, зажмурившись, подставил лицо яркому весеннему солнышку.
Открыв глаза, провел рукой по влажному бревну лиственницы, служащему частью силовой конструкции балкона, а также его перилами, и поглядел на отходящее ото льда озеро.
Озеро…
Я вновь оказался в доме на берегу озера, однако теперь, в отличие от тогда, это не означает окончания моей жизни, а…
А, собственно, что? А то, что «как раньше» уже не будет. Новая жизнь в «шкурке» старой, еще не окончившейся жизни, а вместе с ней и, вероятно, новая судьба. Новая роль. Впрочем, именно об этом Государь мне и говорил. Свой выбор я тогда сделал.
Я нахожусь в этой усадьбе практически в полной изоляции от внешнего мира вот уже месяц, сначала целую неделю проходя процедуру детоксикацию после всей той дряни, которой меня пичкали религиозные экстремисты, а затем, когда приставленные ко мне люди убедились в том, что моя жизнь и здоровье теперь вне опасности, я не вою от ломки, не собираюсь устраивать самоубийств или выкидывать еще какой-либо подобный фортель, оставили практически в полном покое (про голоса в голове, а также про то, что не могу теперь испытывать эмоции, я благоразумно умолчал, ибо лучше казаться здоровым, чем больным), оздоравливаться, так сказать, словно бы в санатории, и возвращаться к ментальному порядку в компании пресловутого «розового куста», что значит…
— Госпожа сегодня приедет.
Я обернулся на дверь. Роза, конечно же…
Девица эта, одетая в свободные штаны и флисовую кофточку, обхватив себя руками и позевывая, вышла на балкон, встав рядом со мной.
Ей наверняка поручено круглосуточно приглядывать за мной, играя роль заботливой подруги, так сказать, с чем она вполне справляется. Проживаем мы в одной комнате.
— Слушай, я все хотела спросить… — глядя на нее, начал я. — Сейчас же по идее самый разгар учебного года…
— Почему я не хожу в школу? — закончила вопрос она, потерев одной ногой другую, а затем снова сладко зевнула.
Я кивнул.
— Ты только сейчас заметила, да? В общем, я ее уже давненько закончила. — заявила она. — В двенадцать лет.
Я присвистнул, практически искренне.
— Серьезно, что ли? Ты, получается, вундеркинд. Круто! Впервые вижу вживую такого человека. — честно признал я.
— Где вундеркинд? Где? — также практически искренне встрепенулась она, оглядываясь по сторонам, а никого не увидев… — Это, по-твоему, я вундеркинд, что ли?
Надувшись, она уставилась на меня.
Ну уж нет, Розочка, своими ужимками ты меня не проведешь.
Роза очень напоминает мне Ришарда, хотя, конечно, никакой она не ребенок–солдат. Впрочем, почему это «конечно»? Уверен, если вдруг царская любовница велит ей кого-нибудь прикончить, Роза колебаться не станет ни мгновения, она вообще не из тех людей, которые колеблются, как я уже успел заметить.
Да и большинство эмоций, виденных на ее физиономии — это чистой воды игра, прямо как у меня, хотя играет она вполне себе убедительно.
Тогда в школе я не сумел сформулировать определенную причину того, почему Роза мне так сильно не понравилась и чем пугала, а вот сейчас могу, хотя теперь она совершенно перестала пугать меня, да и никакого негатива к ней не испытываю.
— Ну, не я же… Честно сказать, не знакома ни с кем…ну, кроме тебя…кто бы сумел окончить школу в 12 лет… — совершенно искренне ответил я, ибо вживую подобных уникумов мне встречать не доводилось ни здесь, ни там.
«…а вы вдвоем появились в один день…». — мне вспомнились слова Андрея.
Подделали документы, значит.
—…хотелось бы мне быть такой же умной, как ты. — закончил я.
— Да нет, и вовсе я не вундеркинд. Я человек самых средних способностей, честное слово. Во всем. — помахав ладошкой, ответила она, а затем оперлась руками на бревно и уставилась куда-то вдаль, на лес. — И вообще, для того чтобы освоить школьную программу ранее прочих, быть чрезмерно умной совершенно необязательно, достаточно не быть глупее определенного. А ум…он же как меч, Кайа. Что-то очень конкретное и относительно небольшое, какую-то отдельную задачку, я не имею в виду обязательно математическую, возможно ловчее «разрубит» тот, у кого он острее…
Она взмахнула рукой, в которой держала воображаемый меч.
—…а как быть, если нужно «разрушить» «стену» длиною в тысячу километров? — она обернулась на меня. — Меч тут — плохой помощник.
— Другой инструмент нужен. — согласился я.
— Точно! — она ударила низом кулачка по ладошке. — Когда-то давно, когда я была еще совсем маленькой, папа сказал мне: «чтобы в чем-то преуспеть на длинной дистанции нет ничего важнее самодисциплины, и тот человек, у которого она крепче достигнет большего, скорее всего». Тогда я запомнила его слова и послушалась, как, впрочем, и всегда. Он оказался прав. Как всегда.
Она улыбнулась мне.
— И вот в этом аспекте личности со мной действительно мало кто сумеет потягаться. А что же касается ума…
Она пожала плечами.
—…лично мне ты кажешься гораздо умнее. Короче говоря, да, не из-за какого-то там мнимого вундеркиндства я на несколько лет раньше выпустилась из школы, а из-за самодисциплины. Ну и плюс, конечно, то, что я никогда не посещала обычную школу. Я училась дома, то есть никто мне не мешал. У папы с мамой была возможность нанимать для меня лучших учителей, которые дают уроки за деньги. Вот и весь мой жуткий секрет.
