— Николай, постой! — растерянный голос отца донёсся уже из закрытых дверей.
Далеко отходить не стал, замедлил шаги перед лестницей. И усмехнулся, прав оказался в своём предположении — скрип открывшейся двери услышал.
— Николай, что ты себе позволяешь? Вернись немедленно!
— Зачем? Чтобы поздороваться? Так с тобой я утром здоровался — говорю громко, пусть слышит. — А больше не вижу ничего, достойного моего внимания.
— Что⁈ — растерялся отец. Покраснел, запыхтел, сейчас взорвётся. А я стою, улыбаюсь.
— Погодите, Дмитрий Игоревич. Молодой человек абсолютно прав, указав таким демонстративным образом на моё, недостойное дворянина, поведение, — рядом с отцом в это мгновение самым волшебным образом оказался стряпчий. Придержал отца, шагнул вперёд, наклонил голову. — Николай Дмитриевич, прошу прощения за бестактность, был неправ.
Выпрямился и смотрит, ждёт ответной реакции. Дальше нагнетать не стал, своего добился, заставил себя уважать, можно и продолжить разговор. Как не крути, а всё в копилку пойдёт. Получится запатентовать изобретение — хорошо. Не получится, тоже неплохо. В любом случае моё имя где-нибудь мелькнёт. И в будущем уже легче работать будет.
— Хорошо. С кем имею честь?
— Позвольте представиться, — стряпчий подобрался, ещё раз кивнул подбородком, обозначил таким образом положенный по этикету короткий поклон. — Александр Карлович Паньшин, присяжный поверенный. Уже 5 лет лично веду все дела вашего уважаемого семейства. Вам мне представляться не нужно, я всё о вас знаю. Предлагаю начать наш разговор сначала. Согласны?
— Пожалуй, — ишь, знает он обо мне. Ну-ну.
Сам разговор оказался недолгим и конструктивным. Адвокат внимательно меня выслушал, рассмотрел рисунки и чертежи, задал несколько уточняющих вопросов.
— Что же, того, что я услышал, достаточно. Николай Дмитриевич, мне сейчас нужно будет всё это подробно записать. Приступим?
И понеслось. Сначала, как водится, фамилия, имя, отчество. Потом где и когда родился, крестился, где проживаю, что изобрёл, как назвал и для чего оно, это моё изобретение, предназначено. Ну и так далее. Напоследок спросил:
— Учреждение для рассмотрения изобретения я лично в столице подыщу и постараюсь, чтобы они с вашим делом не затянули. И ещё одно. В какое Министерство будем подавать прошение на выдачу Привилегии?
— А в какое лучше подавать? — не растерялся с ответом.
— Думаю, лучше всего в Министерство Внутренних Дел.
— Вам виднее, — дипломатично согласился.
— Это всё? Или ещё что-то есть из изобретений? — разгадал мою нехитрую уловку адвокат.
— Есть, как не быть, — улыбнулся.
— Покажете?
— Покажу, конечно же. Отчего бы и не показать? — улыбнулся акульей улыбкой, отчего адвоката заметно перекосило. — Схожу за записями?
В самом конце разговора, когда осталось только попрощаться и разбежаться в стороны, адвокат, наконец-то, решил озвучить то, что я от него давно ждал — вопрос об отчислениях. В этом вопросе упёрся намертво, ни на чьи уговоры не поддался, и в результате настоял на своём. Будет открыт на моё имя личный счёт. На него и начнут капать перечисления. Начнут, никуда они не денутся. Ну а то, что я по молодости лет пока не смогу деньги со своего счёта снимать, ерунда. Пусть копятся!
— Ну а теперь осталось обговорить моё вознаграждение! — Александр Карлович довольно оглядел нас с отцом и выпрямил спину, сел прямо.
Вся вальяжная расслабленность с него в один миг слетела. Ох, чую, придётся нам сейчас с ним крепко пободаться!
К счастью, основной удар принял на себя отец. Не дал обобрать молодого и неопытного изобретателя, покорителя небесных просторов. Это не для красного словца, это я на самом деле прибегал к подобным словосочетаниям, чтобы эту акулу адвокатскую подвигнуть на уступки. Чего и добился, в конце концов. Больше, конечно, усилиями и стараниями папеньки, но и сам руку приложил. И уже совсем под занавес, когда мы даже из кресел выползли, когда уже руки на прощание друг другу пожимали, присяжный поверенный или стряпчий, как его здесь называют, поинтересовался:
— А, кстати, молодой человек, вы куда думаете дальше пойти учиться?
Пока я раздумывал над ответом, папенька решил ответить за меня:
— В Михайловское, конечно. По моим стопам, согласно семейной традиции!
— Помилуйте, Дмитрий Игоревич, ну какое, прости Господи, военное училище? Молодой человек подаёт такие прекрасные надежды, да он просто обязан стать инженером! — Александр Карлович доверительно наклонился вперёд и слегка понизил голос. — Знаете, князь, полученные от вас сведения об этом вот изобретении показались мне настолько интересными, что я не поленился, изучил тщательно этот вопрос. И с полным правом теперь могу сказать, его ждут великие открытия, и он, я в этом совершенно уверен, поверьте моему богатому адвокатскому опыту, очень скоро прославит вашу фамилию на весь мир!
Пока отец моргал и открывал рот, стряпчий обратился ко мне:
— Не так давно был во Франции, на съезде Ассоциации адвокатов, так там при столичной политехнической школе открыли курсы воздухоплавания. Случайным образом поинтересовался и узнал, что они по окончании сих курсов выдают дипломы или патенты, позволяющие управлять воздушными аппаратами на законных основаниях. Может быть, это как раз именно то, что вам нужно на самом деле? Будете учиться инженерному делу в престижном учебном заведении и заодно на эти курсы поступите? И станете первым русским авиатором? Ведь у нас, в России, пока нет ни одного, я прав?
— Прошу прощения, Александр Карлович, но это дело личное. И касается оно только нашей семьи, — строгим тоном произнёс отец.
— Разумеется — включил обратную поверенный. С хитрым прищуром посмотрел на меня, удовлетворённо улыбнулся и встал на ноги. — Разрешите откланяться? Спешу заняться нашими общими делами!
* * *
Пока отец провожал ушлого адвоката, я быстро-быстро прошмыгнул на кухню и через дверь чёрного хода выскочил на улицу. По дороге чуть не сбил с ног Клашу. Чудом увернулся, не выбил у неё из рук явно тяжёлый бак с чем-то горячим. Вот был бы номер, если бы содержимое этого бака на себя вывернул!
Не могу я сейчас в душной комнате находиться, не могу. И отец с разговорами точно пристанет, опять про училище своё долдонить станет. Потом начнёт мозг выносить, мол, откуда это у меня столько изобретений оказалось? И вряд ли поверит в проснувшиеся вдруг возможности…
А что, было бы здорово сослаться на появление подобных после фееричного падения с крыши! Ударился головой, упал, потерял сознание, очнулся — гений! М-да…
Прошёлся по саду, покормил ненасытных комаров, соловьиного пения в ночи наслушался. И на сердце спокойно стало, умиротворение наступило в душе. Дурную кровь потому что комары выпили! Тем же чёрным ходом вернулся в дом, поднялся в свою комнатку и… Засел за чертежи! И пока не закончил рисовать, спать не ложился. Уже под утро, когда робко зачирикали птахи спросонок, когда утренний туман опустился на оконный отлив, только тогда я довольно вздохнул, потянулся и отложил в сторону карандаш. Готово! Теперь можно и поспать.
Да только спать мне не дали. Только прилёг и глаза закрыл, так буквально сразу же и разбудил дядька громким стуком в дверь, погнал на зарядку по установленному мной же лично распорядку. Потом непременные водные процедуры и плотный завтрак, но уже в составе семьи. Мачеха старательно игнорировала моё присутствие, делала вид, что меня в столовой вообще нет. Но когда отворачивался в сторону, то нет-нет, а чувствовал на себе её давящий взгляд. Поймать её за этим делом не получилось, успевала отвести глаза в сторону. Похоже, что-то в нашей семье за эти сутки переменилось…
Старшая из сестёр лениво ковыряла вилкой в тарелке, за что заработала от родительницы справедливое и раздражённое замечание. Младшей было ни до чего, кроме каши. Воевала она с ней упоённо, и время от времени побеждала каша.
Сразу после завтрака состоялся разговор с отцом.
