И это лишь усиливало тягостную обстановку в повозке, потому что тарсы ничего жизнеутверждающего мне так и не сказали. Молчали все время, и я, признаюсь, даже начала подумывать, что Хранители впали в спячку.
Не выдержав, спросила у тарсов — как вообще… у нас идут дела?!
Оказалось, вараны решили не тратить силы на разговоры, а сосредоточиться на лечении. Состояние раненных тяжелое, но надежда на выздоровление, пусть и небольшая, все-таки есть.
Герцогу и его боевому товарищу нужен покой и уход, заявил мне Кайвин. И еще целительская магия, которой продолжали с ними делиться Хранители. Хотя, по большому счету, спасти Маркуса и Брендана могло только чудо.
Вот и я, сидя в повозке, посматривая то на Кэрри, то на мелькающие сквозь щели в пологе виды Пайсы, думала о чуде. И еще о том, что ради него я готова ухватиться за любую соломинку. Тогда почему бы мне не попробовать?
Вздохнув, я прижала к себе Кэрри, затем погладила по голове.
— Нам нужно поговорить, — сказала ей.
— Да, мамочка! — с готовностью отозвалась девочка.
— Кэрри, ты же знаешь, что я тоже слышу Кайвина и Рийвина. Они рассказали мне о том, что у тебя есть магия.
Немного помедлив, Кэрри кивнула. Затем судорожным движением прижала к своей груди куклу, словно пыталась ее защитить.
От кого? Неужели от меня?
— Кэрри, это очень важно! — я заглянула ей в глаза. — Ты должна все мне рассказать, и тебе ни в коем случае не нужно меня бояться. Потому что я никогда!.. Слышишь меня, никогда не причиню тебе вреда! Не сделаю ничего плохого. Но мне нужно знать обо всем, что с тобой произошло и что ты умеешь делать со своей магией. Прошу тебя, расскажи!
Впрочем, меня интересовали не только ее умения. Еще мне хотелось понять, какая опасность может нам угрожать со стороны тех, кто жаждал заполучить Дар Избранной. Быть может, они тоже идут по ее следу, и у врагов Маркуса ДерХарра появится серьезная конкуренция?
Но вместо того, чтобы выложить все как на духу, девочка привычно промолчала. Отвернулась и засопела.
Правда, на этот раз я не собиралась так быстро сдаваться.
— Кэрри, как ты очутилась в той реке? И где те люди, с кем ты была до этого? Почему рингулы решили тебя украсть? Прошу тебя, ты можешь мне доверять!
Она уставилась на меня, но затем покачала головой.
— Но я не могу! — наконец, прошептала девочка. — Я дала клятву!..
— Кому? Кому ты поклялась?!
— Себе, мамочка! — выдохнула Кэрри. — Я пообещала себе, что больше никогда не буду такой, какой я была до этого!
— Но почему?
— Потому что я… — в ее глазах блеснули слезы. — Потому что я плохая! Очень-очень плохая!
— Ну что за глупости! — выдохнула я. — Ты очень хорошая, Кэрри! Нет же, не так — ты самый чудесный ребенок на свете, и я люблю тебя всем сердцем!
Тут Кэрри не выдержала и все-таки всхлипнула, а я вновь прижала ее к себе, принявшись гладить по голове. Шептала слова утешения, говорила, как сильно ее люблю, и что она — замечательная маленькая девочка!
Наконец, Кэрри заговорила:
— Потому что от меня всегда одни неприятности! Все, что я делаю, получается очень плохо! Поэтому я убрала свою магию так далеко, чтобы ее никто больше не увидел.
В задумчивости я склонила голову. Судя по всему, Кэрри каким-то непонятным образом спрятала свою магию — то-то ее никто не замечал! — и Дара Избранной на это вполне хватило. Но мне нужно было узнать, что подтолкнуло ее к такому поступку.
Понять, что с ней произошло, и что могло нам угрожать.
— Все что ты делаешь, у тебя получается очень хорошо, — заявила ей. — Я же вижу, как ты стараешься!
Кэрри упрямо покачала головой:
— Это сейчас получается, а до этого у меня все выходило очень плохо!
— И что же случилось до этого? Кэрри, клянусь, что бы ты ни натворила, я всегда… Слышишь меня, всегда буду тебя любить!
— Почему? — выдохнула она. Отстранилась, заглядывая мне в лицо. — Почему ты будешь меня любить всегда?
Именно тогда я открыла ей то, что было у меня на сердце. То, что я давно уже поняла и приняла. То, что наполняло меня любовью, которой я была готова делиться с этим ребенком, а также тревогой и желанием защитить ее всеми доступными мне способами.
И недоступными тоже.
— Потому что я — твоя мама, — сказала ей. — А по-другому и быть не может!
Именно тогда, всхлипнув, Кэрри принялась мне рассказывать.
Оказалось, Кэрри не помнила настоящих родителей и какое-то время считала своим отцом барона Джакуру. Наверное, потому что все дети в таборе звали его именно так.
Папа.
Его боялись и слушались. Взрослые тоже не смели перечить барону, потому что его слово считалось законом.
У Джакуры была огромная косматая борода, красный нос и зычный голос, и Кэрри его до ужаса пугалась этого человека. К тому же, барон не был добр к ней, поэтому она старалась поменьше попадаться ему на глаза, мечтая, чтобы тот ее замечал.
Но он замечал.
Время от времени Кэрри приводили к нему в повозку, и Джакура принимался выведывать, кто она такая. Как получилось, что ее нашли одну, и что случилось с ее табором? И еще, как ей, совсем малышке, удалось сбежать от Белого Марева?
Но Кэрри ничего не помнила и не могла рассказать, из-за чего Джакура злился, начинал на нее орать, а она заходилась в плаче. Но что поделать, если не знала, что произошло с ее табором?!
Лишь иногда во снах ей виделись ласковые руки матери и слышались колыбельные, а еще скрип колес и равномерное покачивание повозки.
Сладкие воспоминания из прошлого, которое было уже не вернуть.
Впрочем, кое-что ей все-таки рассказали.
Оказалось, табор барона Рамира сгинул в Белом Мареве. Было ли это ошибкой самого Рамира, и барон выбрал неверную дорогу, въехав на захваченную Хаосом территорию, или же, проголодавшись, хищный туман сам вышел на охоту, а меток ДерХарров поблизости не оказалось — никто об этом не знал, а спросить уже было не у кого.
Из всего табора уцелела только Кэрри. Ее нашли, когда она в одиночестве бродила по степи, а в белесом тумане виднелись остовы повозок Рамира.
На ее счастье, мимо проезжали люди Джакуры и, заметив девочку, сумели ее спасти. Взяли Кэрри с собой и увезли от Хаоса, хотя тот был совсем близко.
В таборе Джакуры Кэрри обрела новый дом и семью, которая не слишком-то ее любила. Но о девочке заботились, потому что у Джакуры были на нее свои собственные планы. Он даже заставил знахаря научить ее читать и писать и заниматься с ней основами магии.
Джакура ни от кого не скрывал, что скоро продаст ее другим людям.
Знала об этом и Кэрри.
Втайне девочка надеялась, что у нее появится новый дом, но при этом боялась, что там с ней станут обращаться даже хуже, чем в таборе Джакуры. Потому что взрослые были с ней суровы, за и дети обижали, дергали за волосы, отнимали еду и игрушки.
Насмехались над ней и говорили, что она — товар, за который дадут очень много денег. Продав ее, они смогут купить еще больше игрушек и сладостей — ни на что другое Кэрри не годилась.
Она убегала от них и забивалась в дальний уголок повозки, ставшей для нее домом. Плакала, мечтая, чтобы у нее появилась собственная мама. Потому что по приказу Джакуры о Кэрри заботилась сварливая Эйша, у которой и так уже было девять детей, а скоро должен был появиться на свет десятый.
Эйша постоянно кричала на нее, заставляя заниматься орущим младенцем — тому было только девять месяцев, — кормить его и менять пеленки. Кэрри любила деток, но этот оказался для нее слишком тяжелым, и девочка боялась его уронить.
К тому же, ближе к родам Эйша стала совсем уж сварливой и частенько ее поколачивала.
Как-то, спасаясь от Эйши, Кэрри спряталась в повозке у старой Джаэллы — беззубую, с растрепанными космами седых волос старуху в таборе считали ведьмой и старались не попадаться той на глаза. Но Кэрри не испугалась, потому что, по ее мнению, самой страшной ведьмой в таборе была именно Эйша.
К удивлению, Джаэлла не стала прогонять девочку и даже отругала Эйшу, когда та потребовала у ведьмы отдать Кэрри — пришло время менять пеленки. На это Джаэлла сказала, чтобы та убиралась, потому что Кэрри с этого дня будет жить с ней.
